И унесет тебя ветер

«Так, — подумала Элизабет, — повлияла на меня запись подлинного убийства».

Она машинально собралась включить компьютер и выбрать запись из меню, но тут заметила, что, заторопившись на вечеринку, не выключила свои приборы. Компьютер закончил работу и вывел на экран заставку. Резким движением мышки она убрала ее и увидела на экране графики — результат анализа. Несколько минут потребовалось Элизабет, чтобы свести в уме разрозненные пазлы в единую картину. Не сводя глаз с монитора, она медленно поднялась с кресла, взяла телефонную трубку и заказала билет на скоростной поезд, уходящий из Лиона в семь утра и прибывающий на Лионский вокзал Парижа в 8.57. Двадцать минут на метро — у Мистраля она будет около половины десятого. Часы на стене лаборатории показывали: есть ровно пять часов доработать то, что она расшифровала. Если ее гипотеза подтвердится — Элизабет Марешаль почти раскрыла тройное убийство.

Глава 24

Тот же день.

Оливье Эмери трясло, потому что один из его сослуживцев все время огрызался. Он думал об испытаниях двух последних дней. Пытался вспомнить все, что произошло на выходных, и понять, как вести себя дальше. Появился новый факт, с которым надо было считаться: соседская жалоба ввела в игру квартальный полицейский участок.

Бессонница, или почти бессонница, страхи, кошмары преследовали его те двое суток, что он не заходил в свою квартирку. Эмери слонялся из бара в бар, глотал таблетки напропалую. Приступ случился в ночь на понедельник, когда он, пьяный, заснул в своей машине, припаркованной в тихом местечке Седьмого округа за военной школой. Эмери чуть не умер от боли и едва успел заткнуть нос бумажками, чтобы не пошла кровь.

Когда приступ пошел на спад, он чуть ли не с пешеходной скоростью поехал в сторону Будапештской улицы. Подниматься по лестнице к своей квартирке было пыткой, а когда он проходил мимо соседской двери, ему хотелось убить их. Дома он полчаса неподвижно простоял под душем, а потом рухнул на постель.

Наутро, наглотавшись лекарств, он занялся гимнастикой, а через скакалку прыгал дольше и сильнее, чем обычно. Спустился по лестнице с сумкой на плече. В ней — весь отрезок жизни, что прошел в квартирке на Будапештской улице. Игра не кончалась — начиналась новая партия.

Но когда Оливье Эмери сидел, как сейчас, в глубокой дыре, он терял надежду и чувствовал, что это финиш. Звонить на ФИП не имело смысла — там его не поддержат, а от накопившегося стресса, боялся он, опять вопьется сверло в глаз и в висок.

Он считал, что ему понадобится дней пять-шесть, чтобы отдохнуть и выиграть время. Командир отряда был фанфарон и крикун, но в душе добряк.

— Шеф, я совсем без сил. Несколько дней живу уже на одних таблетках. Мне надо дней пять прийти в себя.

— Да я уж давно вижу, что ты в плохой форме. Летом всегда работа тяжелая, тем более в такую жару. Сегодня понедельник — отдохни до конца недели и возвращайся здоровый. На той неделе, надеюсь, будет полегче. А так, как сейчас, никто не выдержит!

— Спасибо. Пойду в офис, оставлю рапорт об отпуске.

— Если вернешься в пятницу, я для вас выпрошу классную премию за все, что вы это время делали, включая сверхурочные без сна и отдыха, а не то можешь и до понедельника подождать.

— Вот здорово! В пятницу позвоню.

В 13.00 Оливье Эмери вошел в бар и не думая набрал номер, который знал всегда, но не звонил по нему восемнадцать лет с лишним. После шестого гудка знакомый голос тихо отозвался: «Алло?» В этом кратком двухсложном слове Оливье Эмери расслышал всю скорбь и усталость мира. Он прислонился головой к перегородке, отделяющей телефонную будку от писсуаров, и закрыл глаза.

— Это я. Я домой.

Мистраль вернулся в кабинет с толстой папкой дела о тройном убийстве под мышкой. Два с лишним часа он сражался с Бальмом, который требовал, чтобы дело шло «в темпе марша», но направление марша не указывал. Колющая головная боль поглотила остатки сообразительности. Мистраль думал только об одном: выпить аспирин и на несколько минут прикрыть глаза. Молодого человека, поджидающего у кабинета, Мистраль едва заметил и прошел к себе, даже не взглянув на него. Он взял две таблетки, запил их целой бутылочкой ледяной кока-колы. В тот миг, когда комиссар собрался сесть, в дверь постучали. Он сердито распахнул дверь. Перед ним стоял молодой человек и улыбался.

— Добрый день, господин комиссар. Я — лейтенант Эрик Сарте из Службы криминалистики. Вы хотели меня видеть.

Мистраль совершенно забыл про эту встречу.

«Вот черт, как некстати», — вздохнул он. Аспирин еще не начал действовать, и от головной боли, на редкость упорной, казалось, сводит челюсти.

— Да, верно, заходите, присаживайтесь. Садитесь за стол заседаний, там удобнее раскладывать фотографии.

Несколько месяцев назад Служба криминалистики демонстрировала представителям разных управлений новые достижения в области установления личности. Лейтенант Сарте, вернувшийся со стажировки в полиции Лондона, представил способ, которым пользовались англичане. Аудитория оживилась, когда он показал, что ухо может быть таким же идентифицирующим признаком, как и отпечатки пальцев.

— Я бы хотел применить на практике ваш доклад о следах ушных раковин. Вот фотографии дверей трех квартир, где на днях были совершены три убийства. Двери были вскрыты пожарными и оставались открытыми, чтобы полиция могла зайти в квартиру.

Лейтенант Сарте внимательно разглядывал снимки, казалось, даже не слушая Мистраля.

— Вы хотите, чтобы я попробовал найти отпечатки ушей убийцы, да?

— В общем, да… Если это, конечно, реально. Я подумал, убийца, желая удостовериться, что намеченная жертва дома одна, мог прикладывать ухо к двери.

Лейтенант, не отрываясь от фотографий, одобрительно кивнул.

— Стереться следы не могли? — усомнился Мистраль.

— Никак не могли, если никто другой не опирался на дверь. Как правило, ушные отпечатки располагаются выше той области, где все стерто плечами. Если человек среднего роста, есть хорошие шансы, что следы сохранились. А вот если он низенький…

— Вижу, вы прямо «приклеились» к этим снимкам. Есть проблемы?

— Нет… Кажется, нет. Две двери, похоже, лакированные — чтобы снять отпечатки, это идеально. Третья — не могу понять.

— Прекрасно. Когда вы будете свободны?

— Да хоть сейчас! Я еще не практиковал таких анализов — это будет, так сказать, первый опыт! — с воодушевлением воскликнул молодой полицейский.

— Вы знакомы с лейтенантом Фариа?

— Нет.

— Он занимается этими материалами. Поедет с вами.

* * *

Всю субботу и воскресенье автомеханик работал, чтобы привести в порядок правое крыло «крайслера-вояджера». Краска высохла, он установил фару. Клиент торопился: он собирался в отпуск и не желал сообщать жене об аварии.

Клиент расплатился наличными, поблагодарил и с облегчением вздохнул. Он легко отделался, хотя починка и обошлась в кругленькую сумму. Он поехал домой, километров за пятьдесят от города. Дело сделано.

Две полицейские машины, в которых сидели Ингрид Сент-Роз, Роксана Феликс и трое полицейских из службы ДТП, ожидали хозяина «крайслера» возле его гаража. Данные параметража позволяли установить по номеру одну из пяти машин. Четыре быстро отпали. Оставалась пятая. Она принадлежала коммерческому директору компьютерной фирмы. Его-то и ждали с нетерпением полицейские.