И всё-таки я люблю тебя! Том 2
Шрифт:
– Ой, мамочка, а что у меня есть! – хитро прищурилась она. – А ну-ка, отгадай!
Верка захлопала недоумённо глазами, но хмельная голова не хотела напрягаться.
– Ну что у тебя там, показывай.
Рита подбежала к матери, села рядом с ней на кровать и, поправляя Веркины растрепавшиеся волосы, начала рассказывать:
– Нет, мамуля, сначала послушай волшебную историю! Пошла я, значит, в парк. Долго ли, коротко ли, но шла я, шла, да ничегошеньки не нашла!
– А чем же ты тогда хвастаешься?
– Подожди, мамуся, не перебивай. Долго сказка сказывается, да недолго дело делается. Так вот. Закручинилась я, запечалилась. Видно, думаю, придётся мне подобру-поздорову
Последнее слово Рита неожиданно прокричала, скорчив страшную рожицу. Верка испуганно открыла слипающиеся в пьяной дрёме глаза.
Рита звонко рассмеялась.
– Ты, мамуль, не бойся. Видишь, я живая и целёхонькая сижу. И ничегошеньки мне эта ведьма не откусила. А знаешь почему? Да потому что тут появился добрый молодец Иван-дурак! На нашего последнего папку Кольку он похож. Такой же небритый. Так вот. Он, мля, ка-а-ак возьмёт да ка-а-ак даст булатным мечом злой ведьме в харю, она так Золушкой и выблевала. А потом он говорит ей: «А ну-ка, ты, легушовское отродье, отдавай нам свои сокровища! Подавай сюда, тудыть тебя, растудыть, пустые бутылки!» Ведьма от страха вся затряслась, кондрашка её схватила за задницу, она и окочурилась. И тут начался пир на весь мир! Добрый молодец Иван-дурак одарил меня сокровищами несметными – десять бутылочек вон под столом стоят. А ещё он дал мне угощение царское. Кре-вет-ки! Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец! Как солёный огурец!!! Вот!
Верка с трудом переваривала дочкин рассказ, но ничего в нём так и не поняла. А Рита спрыгнула с кровати, достала заветный свёрток и развернула прямо перед матерью на одеяле.
– Это что такое? – спросила Верка.
– Как что? Креветки! А ты не знала? – рассмеялась Рита.
– Откуда они у тебя?
– Ну, мамочка, я же тебе только что рассказала. Добрый молодец Иван-дурак…
– Я спрашиваю: где ты взяла? – ледяным тоном произнесла Верка. – Ты украла?
– Нет, мамуля, что ты! Мне их дядя дал, – испуганно пробормотала Рита. Такой тон матери не предвещал ничего хорошего.
– Что за дядя?
– Хороший дядя, добрый, правда, глупый. Это он мне у злой ведьмы бутылочки купил. А потом ещё и креветки подарил. Он, представляешь, мамочка, их хотел в мусорку выкинуть. Вот дурачок! Такую вкуснятину выкидывать! Я завтра опять в пивнушку схожу. Там таких дурачков море! Мы с тобой теперь креветками обожрёмся!
До Верки наконец дошло. Она всё поняла. С размаху она залепила дочери звонкую пощёчину.
– Ах ты дрянь! По пивнушкам, значит, шастаешь? Побираешься, значит? Ну, гадёныш, я тебе сейчас покажу добрых молодцев! Я тебе сейчас так ноги повыдираю, чтоб ты на всю жизнь забыла туда дорогу! Ах ты скотина! Позоришь мать, побирушка чёртова!
Верка вскочила с кровати и давай лупить дочь по чему ни попадя. Она схватила девочку за волосы и трепала её из стороны в сторону. Рита только скулила да повизгивала. Громко плакать было запрещено. Злить мать ещё больше – себе же хуже делать. Сорвав
злость, Верка швырнула дочку в угол, где та и просидела всхлипывая весь вечер. А Верка достала недопитую бутылку самогона, опустошила её и опять завалилась спать.Утром Верка проснулась, как всегда, с больной головой. Она, кряхтя, села на кровати и тупо обвела взглядом комнату. В углу, свернувшись калачиком, спала Рита. Верка смутно помнила, что вчера она за что-то дочь отлупила. А сейчас, глядя на худенькое тельце девочки, свернувшееся клубочком на полу, Верке стало пронзительно жалко малышку.
– Лягушонок! – позвала она. – Иди ко мне.
Рита проснулась, испуганно посмотрела на мать, но всё же подошла. Верка взяла в ладони худенькое личико дочери, расцеловала, потом прижала к себе Риту и разревелась.
– Доченька, миленькая, прости меня! Я тварь, я плохая! Я никчёмная мать! Меня убить мало! Ну хочешь, побей меня. Давай бей!
Верка взяла ручку дочери и стала лупить себя ею по лицу. Но Рита вырвала руку.
– Что ты, мамочка, ты хорошая. Не надо тебя убивать.
Она обняла мать, и они обе стали плакать и жалеть друг друга.
Такие моменты примирения случались часто после скандалов, когда Верка приходила в себя от спиртного угара. Но в очередной раз напившись, она опять срывала злость на дочери… А потом опять плакала и просила прощения.
Рита всегда считала эти примирения самыми счастливыми минутами, потому что они, обнявшись, вместе плакали и были в этот момент самыми близкими в мире существами. А самое приятное было то, что после примирения мамочка, стараясь загладить свою вину, читала Рите книжки или рассказывала те истории, которые сама раньше читала, когда жила у злой Бронтозаврихи в доме.
Вот и в этот раз Верка спросила:
– Хочешь, я тебе почитаю? Неси сюда свои книжки.
Но Рита уже знала наизусть все шесть книжек сказок, которые ей подарила тётя Райка.
– Мамуль, ты лучше опять расскажи мне страшную сказку про тётю Аню, которую электричка задавила.
– Ну хорошо, слушай… Только давай сначала покушаем. Есть у нас что-нибудь?
– Нет. Только креветки… – виновато произнесла девочка.
– Давай их сюда, – неожиданно улыбнулась мать.
Рита стала собирать по всему полу рассыпавшиеся вчера злосчастные розовые загогулины. Потом она сполоснула их водой, выложила на тарелку и поставила рядом с матерью на постель. Рита залезла на кровать к Верке под одеяло. Они прижались друг к другу, стали есть креветки, а Верка начала свой душещипательный рассказ:
– Значит, так… Жила-была одна тётя. Анна её звали. А фамилия у неё была Каренина.
– А отчество?
– Отчество? Да фиг его знает! Её все звали просто Анной. Так вот, всего у неё было до хрена! И дом был большой…
– Как наш барак?
– Больше.
– А-а-а, как пятиэтажка.
– Ну да, почти. Так вот. И золото, и всякие там украшения у неё были…
– Ух ты! Богатая была тётка!
– Конечно, я и говорю, что всё у неё было.
– А почему? Она что, как Мишкина мамка, продавщицей работала? Или воровкой была?
– Да потому что муж у неё был дюже богатый.
– Вот везёт же некоторым! Мамуль, а ты тоже найди себе богатого мужа. А то у тебя одни бедняки были, голь перекатная. Особенно последний папочка Колька. Ой, мамуль, он как наденет свои старые портки, которые у него на заднице уже протёрлись, прямо хоть глаза на эту срамоту не поворачивай! Он идёт и трусами в цветочек сверкает! Стыдобища!
Верка захохотала, а вместе с ней засмеялась и Рита. Они никак не могли остановиться! Их звонкий смех разносился по всему бараку…