Идеальный любовник

Скоро причина моего гнева вернулась, неся в руках пакет. Дверь открылась, мужчина ловко устроился на сиденье и отдал пакет мне:

– Пригодится, - вот и все что сказал.

С трудом подавив раздражение, заглянула в пакет и окаменела от возмущения и стыда. Уверена, я ко всему прочему еще и побагровела. Упаковка прокладок ввела меня в такой ступор, что долго открывала и закрывала рот, прежде чем собралась с духом и спросила:

– Зачем?

– Какое-то время может продолжаться кровотечение, - терпеливо, как маленькой, объяснил он мне.

Так плохо, словно в душу плюнули, мне за последние пару дней не было никогда. Этот нечеловек подарил мне столько отвратительного чувства беспомощности, столько отвращения к самой себе, что вела себя как самка бабуина в брачный период, что было бы чем, убила бы. А так, швырнула в него пакет и, пользуясь тем, что мы еще не тронулись с места, открыла дверь и, крикнув:

– Пользуйся сам, урод!
– помчалась, не разбирая дороги к высоткам, которые находились прямо за магазинами, как раз по курсу моего движения.

Но скоро прекратила бег, с ужасом наблюдая, как прямо передо мной вырастает каменная стена, такая высокая и длинная, что по аналогии сразу вспомнилась та самая Великая Китайская, которая не шелковый путь. Невольно попятилась, судорожно пытаясь вспомнить таблицу умножения. Ничего более умного, чтобы проверить собственное психическое здоровье, в голову не пришло.

Меня схватили за руку, Герман, кто бы сомневался, и тут же стена стала таять. Как-то логично сложились куски мозаики, исчезающая, появляющаяся дорога, странный дом, теперь стена. Развернулась лицом к своему мучителю:

– Ты, - все, что удалось прошипеть, дальше этого слова продвинуться, никак не получалось.
– Тыыыыы!

– Идем, ты же хочешь увидеться с отцом?
– спокойно спросил меня.

– Что? О чем ты?
– отвлеклась от попыток испепелить его взглядом.

Отвечая на мой вопрос, зазвонил, молчавший эти два дня, мобильник. Дурное предчувствие накатило волной, и почему-то шепотом сказала, после того как дотронулась до "поднять":

– Алло.

– Валерия, ты?
– в голосе начальника папиной охраны прозвучало облегчение.

– Да, дядь Лёш. Что случилось?
– все так же шепотом спросила я.

– Как что? Мы с ног сбились, пока тебя искали, вон даже Анатолий Ермолаич слегка приболел от расстройства, - немного более бойко чем нужно отрапортовал дядя Леша.

– Что с папой?
– вот тут голос и прорезался.

– Сердце прихватило, но врачи сказали ничего страшного, возраст сказывается и волнения последних дней.

– Какие волнения?
– испугалась я.
– Вы чего-то недоговариваете. Где отец?

– В больнице, - помолчал дядя Леша, потом добавил.
– Ты где?

– В какой больнице?
– проигнорировала вопрос.
– Я сейчас буду.

Больше начальник СБ не стал задавать вопросов, деловито объяснил куда ехать. Нажав "отбой", скомандовала:

– Поехали!

Герман ничего не сказал. Просто довел меня до распахнутой дверцы автомобиля, помог сесть, закрыл дверь, обошел машину и устроился за рулем. Он не стал спрашивать куда ехать, и я не стала объяснять, было ощущение, что он прекрасно все знает и так.

– Это твои штучки?
– первая как обычно не выдержала я.

– Какие?
– уточнил Герман.

– С отцом!
– разозлилась я.

– В чем именно ты меня подозреваешь?

– В том, что ты что-то говорил про то, что меня некому хватиться. Не ты ли устроил это некому хватиться, а?

– Ты об этом?
– он все так же не отвлекался от дороги и даже не повернул голову ко мне, пока отвечал.
– Да, я.

– Урод! Ненавижу! Сволочь! Что ты с ним сделал?!
– держать себя в руках становилось все труднее и труднее.

Хотелось разбить о непробиваемую башку собеседника кучу разных, травмоопасных вещей. Таких как тарелки, бокалы, пару дубин в щепы расколошматить и еще чего-нибудь такого же действенного. Может тогда удастся его пронять?

Впервые за весь разговор он взглянул на меня, пожал плечами, потом ответил:

– С ним все будет хорошо, это была временная мера.

– Подонок, для тебя все средства хороши, так? Ненавижу!
– отвернулась к окну и вцепилась зубами в кулак, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы.

У меня есть гордость! Не буду плакать при нем! Никогда и ни за что! Не дождется! Я гордая, я гордая!

Все это я повторяла про себя как мантру всю оставшуюся дорогу до больницы. У медучреждения, когда машина еще толком не остановилась, открыла не запертую в этот раз дверь и выкатилась кубарем на тротуар, поднялась с колен и попыталась рвануть в сторону здания, но была остановлена Германом:

– Куда ты? Нам в другую сторону!

– Испарись!
– выдернула свою руку из плена.
– Хватит меня преследовать! Сама дорогу найду, не маленькая!

– Со мной будет вернее, - отозвался он, и зашагал к другому блоку зданий, показывая дорогу.

Как ни хотелось плюнуть вслед и пойти своим путем, пришлось унять гордость, обиду и злость, и отправиться за добровольным провожатым. В фойе, у регистратуры мы столкнулись с мамой, которая, видать из-за проблем со здоровьем у отца, решила бросить свои Мальдивы и вернуться домой.

– Мама!
– хоть какая-то радость в этой вакханалии неприятностей.

– Лера! Как я рада тебя видеть, - мамина улыбка была немного искусственной и натянутой, поэтому вновь испугавишсь за отца, спросила:

– Что-то с папой?

– С папой все хорошо, я узнавала, сегодня его выпишут, - все так же искусственно улыбаясь, ответила она.

– Тогда что случилось?
– нахмурилась я, мне не нравилось мамино поведение.

– Я знаю, сейчас не самое подходящее время, дочь, но лучше тебе это знать, как бы ни хотел папа другого. Мы решили развестись с твоим отцом, - на одном дыхании сказала она, для того, чтобы не успела ее перебить, не иначе.