Идеальный план

– Может быть минус двадцать, и я буду держать в руке кофе со льдом, разве что надену зимние перчатки.

– Девушка из «Старбакса»? Индиана, тебе не кажется, что это немного банально?

При звуке этого имени мои глаза слегка сужаются.

– Когда-нибудь слышал фразу «она не такая, как другие девушки»?

Он слегка кивает головой.

– Так вот, это не про меня. Я такая же, как все остальные цыпочки. Настолько простая, насколько это возможно. У меня был период «угги». У меня был период узких джинсов. Мне нравятся мои романтичные книги, в моем кофе больше сливок, чем кофеина, и я даже делаю эстетичные снимки своей еды всякий раз, когда бываю в ресторане.

Его грудь слегка поднимается, и я мысленно похлопываю себя по спине за то, что вырвала у Райана Шэя хотя бы такой тихий смешок.

Мы заканчиваем завтрак в тишине. Райан не поднимает на меня глаз, но я не могу отвести блуждающий взгляд от него, пока он ест. Действительно красивый мужчина. Квадратная челюсть с легкой щетиной. Губы немного пухлые, и я не могу перестать думать о том, какие они мягкие на ощупь. Глаза светлые и ясные, манящие, даже если он этого не хочет. Он не самый приятный, не самый общительный, но тем не менее привлекательный. Самое странное в нем, наверное, то, что он этого не осознает.

– Что? – не поднимая на меня глаз, спрашивает он.

Меня не смущает, что меня поймали с поличным, поэтому я не отрываю от него своего внимания.

– У тебя есть друзья?

– Да.

– У тебя на кухне не так уж много всего. Что, если твои друзья придут на ужин, а у тебя не окажется лишних тарелок или столового серебра?

– Я не провожу здесь время со своими друзьями.

– А где ты проводишь с ними время?

– На тренировках или на наших играх.

– Ты имеешь в виду твоих товарищей по команде.

– Я слишком много работаю, чтобы не считать своих товарищей по команде своими друзьями. Стиви – тоже мой друг.

– Твоя сестра-близнец.

– И Зандерс.

– Твой вероятный будущий шурин.

– Инди, к чему ты клонишь? – в его тоне слышится раздражение.

Я небрежно пожимаю плечами:

– Да так. Просто пытаюсь узнать тебя получше. Какой твой любимый цвет?

– Черный.

– А я-то думала, что роботам должен больше нравиться серебряный.

Он одаривает меня натянутой улыбкой:

– Как мило.

– Почему у тебя нет собаки или домашнего питомца, чтобы составить тебе компанию? Тебе, наверное, здесь одиноко.

– У меня аллергия на собак. И я не одинок.

– Ах, точно. Я забыла о твоей аллергии. Ты действительно разозлил большого парня наверху, чтобы заработать эту аллергию, да? Тогда как насчет кошки? Кто-то, о ком нужно заботиться.

– Мне не нужно ни о чем и ни о ком заботиться, и мне не нужна дополнительная компания. Мне нравится быть одному.

– А я люблю цветы. Хочешь, подарю? Или растение. Может быть, с растением ты почувствуешь себя более мужественным. Что-то, что будет гармонично сочетаться с горькой холодностью твоей личности.

– А ты вполне… дерзкая для того, кто приехал сюда только вчера и до сих пор не подписал договор аренды. И задаешь много вопросов.

– Считаешь, что я вполне?

– Услышала первые три слова и пропустила остальное мимо ушей, да? – Он вздергивает бровь, явно не впечатленный моей реакцией.

– Я просто пытаюсь узнать тебя получше.

Он мгновение изучает меня взглядом.

– Отлично. Теперь моя очередь.

Я сажусь прямее.

– О, это весело! Сближение с соседом по квартире. Валяй.

– Расскажи мне о своем бывшем и почему тебе негде жить.

Вот черт. Сильное начало.

– Мой любимый цвет? Я так рада, что ты спросил. Лавандовый.

– Я об этом не спрашивал.

Я глубоко вздыхаю.

– Ты и так считаешь, что я не в себе. Ты уверен, что тебе нужны подробности?

– Да.

Он, не дрогнув, выдерживает мой пристальный взгляд. Понимая, что такая честность может быть непременным условием проживания здесь, я начинаю рассказывать.

– Мы с моим бывшим долгое время жили вместе. Долго встречались, и все это закончилось около полугода назад, когда я неожиданно раньше времени вернулась домой из рабочей поездки и обнаружила его в нашей постели с другой.

Челюсть Райана дергается, как будто он скрежещет коренными зубами.

– Большая часть этого мне известна. Долго – это сколько?

– Шесть лет.

Глаза цвета морской волны расширяются.

– Вы были вместе шесть лет?

– Да, но мы знакомы всю жизнь.

– Шесть лет, и вы все еще не были ни женаты, ни помолвлены?

– Мы приближались к этому. Он купил кольцо. Я ждала, когда он будет готов к следующему шагу.

Я продолжаю смотреть в свою тарелку, потому что это унизительно. Когда-то мне нравилась наша история любви. Она делала нас уникальными, связанными самой судьбой. Друзья детства женятся. Я так хотела когда-нибудь показать на нашей свадьбе наши фотографии из детского сада.

Но сейчас? Сейчас это унизительно. Мы знакомы двадцать два года, шесть из них встречались, и я так и не смогла заставить парня жениться на мне. Я даже не смогла заставить его хранить верность.

– Никогда не стоит умолять кого-то быть готовым к будущему, – произносит он, и слова звучат нежнее, чем, я думаю, он сам ожидал.

– Обстановка твоей квартиры черно-белая, но жизнь не всегда такая, Райан.

– Она такая, когда дело доходит до любви. Либо вы любите друг друга, либо нет. Шесть лет и целая жизнь воспоминаний – более чем достаточный срок, чтобы это понять. Он тянул время. Тебе нужно двигаться дальше.

– Господи. Как резко. Я вроде пытаюсь.

– Нет, не пытаешься. Ты плакала прошлой ночью из-за него. Ты можешь утверждать, что это потому, что я полый засранец, и то, что я сказал, обидело тебя, но это было из-за него. Ты живешь здесь из-за него, и это ранит твои чувства. Он не хотел тебя. Он доказал это, прождав шесть лет, прежде чем сделать предложение, и он практически прокричал на весь мир, когда решил в твоей постели заняться сексом с другой. Так что да, Индиана, это черное и белое. Тебе нужно двигаться дальше. Он не заслуживает ни тебя, ни твоих слез.

Я игнорирую прозвище, которое он мне дал, но во мне закипает гнев.

– Может, поработаешь над более мягким тоном, сосед. Ты понятия не имеешь, каково это, когда все твое будущее вырывают у тебя из-под ног, заставляя начинать сначала.

Он сглатывает, не сводя с меня глаз.

– Поверь, мне это известно лучше, чем кому-либо другому.

Вот черт. Уязвимость, кроющаяся в чертах его раздражающе красивого лица, говорит мне, что я задела за живое. Я смягчаю тон.

– Знаешь, меня зовут не Индиана. Так что прозвище не имеет абсолютно никакого смысла. Не говоря уже о том, что оно длиннее, чем Инди.