Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Ану покажи, чем ты владеешь! — не поверил ей на слово юный вымогатель. — Может, врешь, и ничего ценного у тебя нет?
Сопя от возмущения, Надира отвязала от пояса кошель, полный серебряных монет, и, развязав шнурок, показала подростку его содержимое.
— Ладно, убедила! — причмокнул языком зарвавшийся юнец. — Желаешь, чтобы я тебе помог, брось мне сию мошну!
— Так не пойдет! — Надира уже поняла, с кем имеет дело, и не желала быть обманутой малолетним негодяем. — Получишь деньги, когда я выберусь из ямы!
— Не хочешь — как хочешь! — возмущенно фыркнув,
От ярости девушке хотелось кричать, но она не стала выказывать чувства перед проходимцем. Надира вновь осталась одна.
Но внутреннее чутье подсказывало ей, что мальчишка никуда не ушел и ждет, когда она, отчаявшись, согласится принять его условие. Однако дочь Валибея не спешила идти на поводу у вымогателя.
Здравый смысл подсказывал ей, что, получив желанный кошель, наглый отрок не станет вытаскивать ее из ямы, а скроется вместе с деньгами и конем.
Посему она решила дождаться, когда у подростка закончится терпение. И Надира была вознаграждена за свою стойкость.
В поединке упорства и хитрости упорство одержало победу.
Не прошло и получаса, как над краем ямы вновь выросла наглая рожа молодого татя.
— Ну, что ты решила? — вымолвил он уже без прежней уверенности в голосе. — А то я и впрямь уйду…
— Иди! — равнодушно ответила, скрестив руки на груди, Надира. — Мне и без тебя хорошо!
— Ладно! — вспылил юнец, сбросив ей на голову ногой ком земли. — Тогда подыхай тут!
Он вновь куда-то исчез, но дочь Валибея это мало заботило. Она знала, что шакал в людском обличье не сможет побороть свою алчность.
Надира не ошиблась. Спустя какое-то время отрок вновь появился на краю ямы.
— Хорошо, я спущу тебе веревку! — уныло произнес он. — Но поклянись, что ты отдашь мне свой кошель!
Нежданно для себя дочь Валибея поняла, что может перехитрить недалекого юнца. Оставить его без оплаты за свое вызволение из ямы было проще простого.
— Чем я должна поклясться? — вопросила она юного нахала.
— Перекрестись! — важно подбоченился он.
— Я — не вашей веры, — возмущенно фыркнула Надира, — и поклоняюсь Аллаху, а не его пророку Исе, как делаете вы, заблудшие! Ваше крестное знамение для меня ничего не значит!
— Ты что, татарка? — прыщавая рожа юнца изумленно вытянулась. — Вот это новость! Слушай, может, мне покликать сюда Воеводу? Коли я отдам тебя пану Кшиштофу, он меня щедро наградит!
— Наградит, даже не сомневайся! — желчно усмехнулась дочь Валибея. — А после догонит и еще раз наградит! Ты что же, мыслишь, что он отдаст тебе мой кошелек?
Какой-нибудь грош за усердие ты, может, и получишь, а о большем не мечтай!
Парнишка озабоченно умолк, почесывая голову. Здравый смысл в словах татарки, безусловно, присутствовал, и ему не хотелось прогадать.
— Ладно, тогда поклянись самой страшной татарской клятвой! — выдавил он из себя после недолгих раздумий.
— Пусть небо упадет мне на голову, пусть саранча сожрет все посевы на моем поле, пусть кровь в моих жилах обратится в смолу, если я не отдам сей кошель своему вызволителю из западни! — торжественно произнесла Надира. —
Устроит тебя такая клятва?— Ага!.. — рассеянно произнес юнец, потрясенный страшными заклинаниями пленницы. — Погоди чуток!
Спустя мгновение в яму упала долгожданная веревка. Подтягиваясь на ней и переступая ногами по стенке глинистого колодца, Надира выбралась наверх.
Лишь сейчас она смогла толком рассмотреть юного вымогателя. Несмотря на мальчишеский век, он был почти одного роста с Надирой, а шириной плеч явно превосходил ее.
На дочь Валибея паренек глядел без должного почтения, сознавая свое превосходство в силе. Оружия при нем не было, но на поясе болтались пустые ножны от тесака.
— Ну, исполняй обещанное! — вымолвил он с наглой ухмылкой.
— Изволь! — многообещающе улыбнулась Надира. — Все, как мы договаривались!
Отвязав от пояса кошелек, она высыпала на ладонь его содержимое и отдала парню пустую мошну.
— Что это? — промолвил он, изумленно хлопая рыжими поросячьими ресницами. — Ты, верно, шутишь?
— И в мыслях не было! — дочь Валибея откровенно глумилась над юным вымогателем. — Я поклялась отдать тебе свой кошелек, и ты его получил. О деньгах речь не шла!
Подобного исхода дела парень не ожидал. Татарка провела его, как младенца, и теперь ему оставалось удовлетвориться пустым кошельком. В душе обманутого подростка вспыхнула ярость.
Шагнув к Надире, он попытался столкнуть ее обратно в яму, но вдруг ощутил кадыком лезвие кинжала. По телу его разлился леденящий ужас.
— Коснись меня, и я перережу тебе горло, как барану! — прошипела наследница Валибея, глядя в полные страха глаза подростка.
Будь мальчишка при мече, она бы уже сделала это, но отсутствие клинка в ножнах вымогателя остановило ее руку. Как ни сильна была ненависть Надиры к христианам, она не могла убить безоружного.
Но и отпускать наглеца было нельзя, поскольку он тут же поспешил бы продать ее Воеводе. Надира заколебалась. Честь воина боролась в ней со здравым смыслом.
Разумел причину ее колебаний и сам подросток.
Не углядев кинжал, заткнутый сзади за поясом у Надиры, он теперь проклинал свое легкомыслие и готов был на все, лишь бы татарка не перерезала ему горло.
— Не убивай меня, слышишь! — жалобно скулил он, растеряв всю свою дерзость. — Хочешь, я перейду в вашу Веру?
— Аллаху не нужны шакалы! — брезгливо поморщилась Надира. — Будь в тебе хоть толика человеческого, я не стала бы тебя убивать. Но ты предашь меня, как только что предал свою Веру!
— Пощади! — взвыл, трясясь от страха, юнец. — Я могу быть тебе полезен!!!
— Чем ты можешь быть мне полезен? — недоверчиво усмехнулась она. — По мне, так на земле нет существа бесполезнее тебя!
— Я исполню все, что ты скажешь! — от охватившего его ужаса подросток перешел на поросячий визг. — Пощади!!!
— Все, что я скажу? — усмехнулась, ловя его на слове, дочь Валибея. — Если так, то я, пожалуй, сохраню тебе жизнь…
Как тебя звать, неверный?
— Сопля! — представился отрок, заискивающе глядя в глаза новой госпоже.