Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Дешевое не всегда лучшее! — презрительно поморщился мятежный шляхтич. — Я знаю иное средство, как потянуть время до подхода шведов и не замараться той грязью, в кою ты норовишь меня толкнуть!
— И что это за средство? — осмелился задать ему вопрос Хоэнклингер.
— Скоро узнаешь! — хмуро усмехнулся Рарох. — Стража, подать мне оружие и доспехи!
— Добрый камнемет! — произнес Дмитрий Бутурлин, оглядев самое мощное из огнестрельных орудий поляков. — Любопытно, пробьет ли он одним выстрелом крепостной мур?
— Одним едва
Я благодарен тебе, боярин, за то, что ты поддержал мой замысел выступить на защиту побережья. Это был единый выверенный план военных действий…
— Что толку в моей поддержке, если Королевич все одно остался стоять с главными силами под Самбором? — пожал плечами московит. — Боюсь, ему невдомек, как крепко он рискует!
— Принц нетерпелив и горяч, как большинство молодых воителей, — горестно вздохнул старый Канцлер. — Захватом Самбора Рарох нанес оскорбление Династии Ягеллонов, и Казимир не может отступить от стен острога, не покарав его…
— Все же попытайся, пан Лев, уговорить Наследника не разрушать крепостных стен! — с болью вымолвил слушавший их разговор Воевода. — Если Королевичу охота стрелять из пушек, пусть лучше выбьет Самборские ворота. Их, по крайней мере, проще заменить, чем заново отстраивать башни да галереи!
— Я попытаюсь убедить Принца не ломать без нужды строений крепости, — кивнул ему Сапега, — но обещать, пан Кшиштоф, ничего не могу. Королевич поступает так, как мнит должным, и не нам с тобой оспаривать его решения…
— Хорошо бы знать, что ныне замышляет Рарох, — вновь вступил в беседу Дмитрий. — Жаль, что нет способа слышать издали разговоры неприятеля…
— Слышать врага издали и впрямь нельзя, — согласился с ним Воевода, — зато можно рассмотреть, что он делает!
Сказав это, он достал из седельной сумки подзорную трубу, подаренную ему Флорианом.
— На, погляди, чем занят недруг! — молвил Кшиштоф, протягивая ее Бутурлину. — После нам расскажешь!
— Откуда у тебя столь ценная вещь? — изумленно вопросил Воеводу Дмитрий, осматривая диковинный прибор.
— Флориан отнял у одного татя, везущего в Ливонию перстень Радзивила. Трубу я взял себе, а Флориана отправил с перстнем к Краковскому Двору, дабы Государыня и Наследник узнали об измене Магната!
— Все хочу тебя спросить, пан Лев, — обратился Воевода к Сапеге, — благополучно ли доехал мой племянник до Вавеля, и почему его нет с вами?
— До Кракова он добрался без происшествий, — начал издалека вельможа, — и перстень Радзивила доставил по назначению…
Но случилось то, чего никто не ждал. Старший Радзивил обвинил Флориана в подлоге и клевете и потребовал ордалии. Защитником своего доброго имени он назначил дворцового секретаря, шляхтича Рожича…
— Турнирного убийцу?! — не поверил своим ушам Воевода. — И что было дальше? Мой мальчик его одолел?
— Одолел, в том даже не сомневайся! — уверил Кшиштофа царедворец. — Вогнал обломок копья сармату в горло, так что тот скончался, не приходя в себя…
— Если он выиграл ордалию, то почему не вернулся ко мне
вместе с вами? — с замиранием сердца вымолвил Кшиштоф. — Говори, пан Лев, что с моим племянником?!— Не тревожься понапрасну! — поспешил утешить его Сапега. — Твой родич жив и даже особо не пострадал. Правда, Рожич умудрился сломать ему пару ребер и ключицу, но в остальном его дела неплохи!..
— Неплохи? — переспросил Канцлера изумленный его словами Бутурлин. — Да после таких переломов и через полгода трудно сесть на коня!
— Зачем я только послал его в Краков! — поморщился, как от удара плетью, Кшиштоф. — Нужно было мне самому доставить Государыне сей злосчастный перстень!
Как я буду смотреть в глаза Флориану, если он останется калекой?!
— Погоди раньше времени петь панихиду! — улыбнулся в седые усы Сапега. — Твой племянник — крепкий орешек. Даст Бог, он преодолеет все невзгоды!
Глава 53
Придя в себя, Флориан первым делом попытался встать, но застонал от боли. Его грудь была туго стянута бинтами, а левая рука примотана к устройству из двух дощечек, сбитых под углом в единое целое.
Голова юноши кружилась, стоило оторвать ее от подушки; казалось, в ней звенят сотни колоколов. Откликаясь на его стон, из полумрака тесной комнаты выплыло женское лицо.
На миг Флориану почудилось, что оно принадлежит Эвелине, и сердце юноши радостно затрепетало. Но тут же из его уст вырвался горький вздох разочарования. Пред ним стояла совсем иная девушка.
Черты ее лица не уступали в правильности чертам княжны Корибут, но глаза и волосы красавицы были темными. Флориан напрягся, пытаясь вспомнить, где он мог видеть эти брови вразлет, тонкий прямой нос и алые губы, кои девушка нервно покусывала.
Но ничего путного на ум не приходило. Похоже, Рожич умудрился выбить из Флориана вместе с сознанием и память. Хуже и быть не могло!
— Хвала Пречистой Деве, вы пришли в себя! — с улыбкой промолвила незнакомка. — Как вы себя чувствуете, рыцарь?
— Рыцарь?.. — изумленно вопросил ее Флориан. — Прошу меня извинить, панна, но, кажется, я не посвящен в рыцарское достоинство…
— Это не важно! — пропела она бархатистым, ласкающим слух голосом. — После всего, что вы свершили, вас наверняка ждут рыцарская цепь и шпоры!
— Что же я такого свершил? — Флориан с трудом ворочал сухим и неподатливым языком. — Выиграл ордалию?..
— Не только! — беседа с ним явно доставляла красавице удовольствие. — Вы раскрыли заговор против Польской Державы и вывели на чистую воду негодяев, предававших Унию!
— Рожич мертв? — невероятным усилием выдавил из себя Флориан.
— И не он один! — воскликнула его собеседница. — Вскоре после ордалии скончался и старый Радзивил!
— Князь умер? — не веря услышенному, произнес Флориан. — Но от чего?
— Сказывают, его подвело сердце, — вздохнула, перекрестившись, девушка, — смерть пана Януша подтвердила вашу правоту. Нынче весь Двор говорит о вас как о герое!
— Я свершил то, что должен был свершить… — облизав губы, вымолвил молодой шляхтич. — Но не стоит именовать мое деяние геройством…