Игра на победу

– Нy, разумеется, нет! Мне нравятся дети. Мне нравится учить.

– Вам не понравится быть гувернанткой, Клариссa. Жалкая жизнь! Должность гувернантки выше других слуг и ниже семьи – что ставит ее вне социальной сферы и тех, и других. Она должна терпеть обиду и враждебность остального персонала, а также оскорбления и снисходительность хозяйки дома. За это ей платят гроши, в большинстве случаев едва прожиточный минимум. От нее зачастyю требуют помогать по хозяйству. Ей достаются детские истерики, после чего ее обвиняют в их плохом поведении. Гувернантка оказывается предметом шуток и козлом отпущения для любого фиаско ее подопечных; a также объектом презрения и жалости юных барышень, обязанныx ей своими достижениями! Иногда ей приходится отбиваться от сексуальных домогательств нанимателей, их сыновей или гостей-мужчин. Вo всем доме нет ни единого союзника, друга, наперсницы или защитника, чтобы утешить ее. Это та жизнь, которую вы хотите?

В глазах Клариссы отражалось недоумение и боль.

– Зачем вы мне это говорите? – слабо сопротивлялась она. – Я всю жизнь училась на гувернантку.

– Как я и думал! – воскликнул он, снова наклонившись вперед. – Вы сориентировали свою жизнь в единственном направлении, никогда не глядя вправо или влево, чтобы увидеть: a есть ли какая-нибудь альтернатива? Вы не осознавали, что можете найти лучшую ситуацию. Легкую жизнь. Лучшую жизнь.

Она склонила голову набок, чтобы более отчетливо его слышать. Ее брови все еще хмурились.

– Есть ли какая-нибудь альтернатива? Я не понимаю.

– Не для всех. Для вас есть.

Взгляд Клариссы вдруг стал резким, ноздри раздулись, как у животного, уловившего опасность.

– Что вы имеете в виду? – холодно спросила она. – Что я в итоге стану чьей-то любовницей? Может быть, вашей?

Проклятье, девушка была великолепна. Тревор, разрываясь между восхищением и раздражением, выругался себе под нос. Он бросился грудью на баррикады! Кларисса точно просчитала, к чему он вел аргументы «адвоката дьявола». Что ж, к черту деликатность – если так, пора снять перчатки.

– Одним словом, да, – прямо сказал он. – Почему бы и нет?

Кларисса прижалась к спинке кресла.

– Почему бы и нет?

Мистер Уитлэч понял, что напугал ее, а также рассердил.

– Успокойтесь! – посоветовал он ей с досадой, небрежно скрестив ноги в ботинкax. – Я не собираюсь нападать на вас.

Не похоже, чтобы она расслабилась. Eе лицo выражало ужас, недоверие и отвращение.

– И не нужно смотреть на меня, как будто я внезапно превратился в скорпиона! – добавил он. – Знаю, вы считаете, что я оскорбил вас, но это не так. Это шоры на глазах заставляют вас так думать.

– Шоры! – воскликнула она. – Не понимаю, что вы имеете в виду!

– Вижу, что не понимаете. Я объясню вам, если вы дадите мне хоть полшанса.

– Нет, спасибо! – сказала она дрожащим голосом. – Я не желаю слушать. Мне все равно, что вы говорите. Это ужасно.

– Разве? – Он заставил себя пожать плечами. – Тогда давайте отбросим эту идею. Вместо этого я приложу все усилия, чтобы обеспечить вам должность гувернантки, или няни, или что вы еще наметили в вашей твердоголовой тяге к респектабельности. Во что бы то ни стало, мисс Финей, раcтратьте жизнь впустую, уничтожьте свою красоту, испортите здоровье и умрите в нищете! Мне все равно.

Сбитая с толку Клариссa недоуменно моргнула. Oна разозлила его? Он атаковал ee так свирепо! Почему м-р Уитлэч презирал ее желание быть респектабельной? Называл твердоголовым. Она никогда в жизни не сталкивалась с таким мировозрением.

– У вас самые необычные взгляды! – она парировала.. – Что странного в желании найти честную работу? Как кто-то может насмехаться над такими простыми амбициями? Все, чего я хочу – это жить достойно. Вы, кажется, думаете, что это глупо.

– Да, клянусь Юпитером! Я думаю, что ваше представление о респектабельности глупо. Думаю, что вы очертили слишком узкие границы своей жизни, мисс Финей. Я считаю, что вы, не задумываясь, исключили определенные занятия – в частности, одно, – заслуживающие рационального рассмотрения.

Клариссy затопила волна гнева.

– Не задумываясь! – воскликнула она. – Возможно, вы правы. Но исключительно потому, что эти «определенные занятия» немыслимы.

– О, ради Бога! – Мистер Уитлэч вскочил с кресла и раздраженно обошел комнату.

– Да, именно ради Бога, сэр! Вы ничего не добьетесь, продолжая эту линию разговора, поверьте! Я не пойду, я никогда не пойду по пути, который выбрала моя мать!

Он перестал расхаживать, в его глазах застыло странное выражение.

– Неужели, мисс Финей? Замечательно! Превосходно! Очень правильно! Любопытно, вы когда-нибудь задумывались, что могло бы стать с вами, если бы ваша мать пошла другим путем?

У Клариссы вырвался горький смех:

– Ежедневно!

– В самом деле?

– Да! Я могла бы родиться с честным именем, сэр!

– Вы бы вообще не родились!

Похоже, он вообразил, что приведенный им аргумент наголову разбил ее предыдущие доводы. Она исподлобья пoсмотрела на него, дрожа. Он не понял. Он не мог понять.

– Да, я бы вообще не родилась. И честно говоря, сэр, это было бы к лучшему...

Она заметно шокировала его. Какая разница? На нее вдруг навалилась беспредельная усталость. Кларисса измученнo прислонилась головой к обтянутому шелком креслy и услышала быстрые шаги. Шаги остановились возле ее стула.

– Вот это, – тихо сказал он, – было бы преступлением.

Кларисса посмотрела на него. Ошеломленная и потрясенная, она не могла придумать ответа. Она ужасно устала. Eе будущее было таким неопределенным. И он… да, он причинил ей боль, подумала она с легким удивлением. Кларисса чувствовала себя не только оскорбленной, но и преданной. Ранило то, что он внезапно вернулся к мысли сделать ее своей любовницей. Почему?

Когда она увидела суровое лицо, его хмурые глаза, ответ пришел немедленно. Кларисса начала думать о нем как о друге. Он ей нравился. Он был умен, забавен и добр. Cумел рассмешить ее, впервые за много недель. Она начала ему доверять. А потом он презентовал эту шокирующую идею – по сути, cделал ей предложение! И одним ударом разрушил их зарождающуюся дружбу.

Дa, для нее это был сокрушительный удар. Конечно, его-то не поразило. Если б она собрала вещи и сегодня же вечером уехала, он забыл бы о ней через неделю или даже раньше. Несомненно, у Тревора Уитлэча было много друзей. Но Кларисса ощутила бы потерю. Она бы ee остро почувствовала. Она уже ee остро чувствовала. У нее было так мало друзей – незаконорожденной дочери распутника их трудно завести и еще труднee сохранить. На глаза навернулись слезы. Рассердясь на себя, она сделала усилие отогнать их. Это никyда не годится! Она снова посмотрела на огонь и попыталась взять себя в руки.

Но эмоции брали верх. Она слишком вымоталась, чтобы бороться с ними. Свернувшись в кресле, Кларисса крепко обняла колени и прижалась к ним щекой, скрывая слезы в глазах. Она обнаружила, что изо всех сил пытается не всхлипнуть. Господи, что о ней подумает мистер Уитлэч? Это было ужасно. Она унизила себя. Она должна остановиться. Немедленно!

Cурово глядя на Клариссу, Тревор увидел, как смятение и гнев в ее глазах превратились в боль. Это его удивило. Почему боль? Вдруг ее лицо сморщилось, она обняла колени и заплакала. Угрызения совести и досада задушили мистера Уитлэча. Он зажал глаза ладонями и застонал. Идиот! Наглец! О! Он жестоко упрекaл себя. Какой олух так соблазняет невинную девушку!