Игра судьбы

— Ты была полна решимости соблазнить меня.

Ее и без того раскрасневшиеся щеки стали пунцовыми.

— Мы…

Его смех больше походил на лай. Он не был уверен, на что реагировал, возможно, это был тот факт, что она предположила, что он воспользуется ею в ее нетрезвом состоянии, или что он провел большую часть ее сна, мучаясь над словами, которые она использовала, чтобы описать его.

— Нет, леди Персефона. Поверь мне, когда мы трахнемся, ты запомнишь.

Черты ее лица ожесточились, а губы сжались в тонкую линию.

— Твое высокомерие настораживает.

— Это что, вызов?

— Просто скажи мне, что случилось, Аид! — рявкнула она.

Он встретил ее свирепый взгляд с таким же ядом, прежде чем ответить:

— Тебя накачали наркотой в Ля Роуз. Тебе повезло, что ты бессмертна. Твое тело быстро выжгло яд.

Она на мгновение замолчала, переваривая информацию, которой он поделился. Ее взгляд оторвался от его, словно ища на среднем расстоянии ответы на свои вопросы.

— Адонис, — внезапно сказала она, обвиняюще сузив глаза. — Что ты с ним сделал?

Аид стиснул зубы и сосредоточился на оставшемся ликере в своем бокале, а не на ее взгляде. Он проглотил остаток, прежде чем отставить бокал в сторону.

— Он жив, но это только потому, что был на территории своей богини.

— Ты знал!

Она оттолкнулась от кровати, простыни зашуршали вокруг нее. Он хотел забрать их у нее, бросить ей вызов, чтобы она предстала перед ним обнаженной и уверенной, как прошлой ночью.

— Так вот почему ты предупреждал меня держаться от него подальше?

— Уверяю тебя, есть больше причин держаться подальше от этого смертного, чем благосклонность Афродиты.

— Например, что? — спросила она, делая шаг к нему. — Не ожидай, что я пойму, если ты ничего не объяснишь.

Что мне объяснять? «Он поцеловал тебя, когда ты этого не хотела», — хотела сказать Аид, но, возможно, она не помнила.

— Я ожидаю, что ты будешь доверять мне.

Он встал, взял свой бокал со стола и снова наполнил его в баре.

— А если не я, то моей силе.

Он был более чем осведомлен, что она знала о его способности видеть то, что смертные пытались скрыть с помощью чар и лжи. Это была сила, которую она осудила в своей статье, утверждая, что он использовал ее, чтобы проникнуть в их самые темные секреты.

— Я думал, ты ревнуешь!

Смех, вырвавшийся из горла Аида, прозвучал резко даже для его ушей. Он тоже не был уверен, почему насмехался над ней, но, возможно, это было потому, что он только сейчас осознал свою ревность, теперь, когда он был за пределами гнева и вызова, брошенного прошлой ночью его чувству контроля.

— Не притворяйся, что ты не ревнуешь, Аид. Адонис поцеловал меня прошлой ночью.

Аид грохнул бокалом по столу, выдавая себя, и повернулся к ней.

— Продолжай напоминать мне, богиня, и я превращу его в пепел.

— Значит, ты ревнуешь! — воскликнула она.

— Ревную? — прошипел он, приближаясь к ней. Он наблюдал, как возбуждение от триумфа исчезло с ее лица, сменившись выражением, которое он не мог разглядеть. Он только знал, что это был не страх.

— Этот…пиявка…прикоснулся к тебе после того, как ты сказала ему «нет». Я отправлял души в Тартар и за меньшее.

Он остановился в нескольких дюймах от нее, его гнев был острым, исходящим от него, как жар от солнца Гелиоса.

Пока она не извинилась.

Слова слетели с ее губ, тихие и хриплые.

— Я… извиняюсь.

Он не был уверен, почему она извинялась, но эти слова казались неуместными после его речи об Адонисе.

Его брови сошлись вместе, и он обхватил ладонями ее лицо, шагнув ближе, сокращая расстояние между ними.

— Не смей извиняться. Не из-за него. Никогда из-за него.

Она накрыла его руки своими, и когда он посмотрел в ее глаза, полные доброты и сострадания, он почувствовал, как немного рассеивается эта ярость, и не смог удержаться от вопроса:

— Почему ты так отчаянно ненавидишь меня?

— Я не ненавижу тебя, — тихо сказала она.

Он не мог почувствовать ложь, но он не мог смириться с тем, почему она написала эту статью о нем, не тогда, когда она не ненавидела его. Он оторвался от нее.

— Нет? Мне напомнить тебе? Аид, Владыка Подземного мира, богач и, возможно, самый ненавистный бог среди смертных, проявляет явное пренебрежение к смертной жизни.

Пока он говорил, она, казалось, съеживалась, поднимая плечи, становясь все меньше и меньше под ее собственными тягучими словами.

— Это то, что ты думаешь обо мне? — он бросил вызов.

— Я злилась…

— О, это более чем очевидно, — рявкнул он.

— Я не знала, что они опубликуют это!

— Язвительная статья, иллюстрирующее все мои недостатки?

Он сделал паузу, чтобы горько рассмеяться.

— Ты не думала, что СМИ опубликуют это?

Она использовала статью как угрозу, зная, что Аид ценит свою частную жизнь. Она прекрасно понимала, что это будет желанный материал для средств массовой информации, и все же в ее защите было что-то тревожное, и это заключалось в том, что он не почувствовал лжи. И все же, если она действительно хотела, чтобы это не опубликовали, зачем она написала статью? И как это было опубликовано?

Его сарказм не вызвал к нему никакого сострадания со стороны богини. Ее глаза вспыхнули, и слова сорвались с языка сквозь стиснутые зубы.

— Я предупреждала тебя.

— Ты предупреждала меня?

Аид поднял брови и хрипло рассмеялся.

— Ты предупреждала меня о чем, богиня?

— Я предупреждала тебя, что ты пожалеешь о нашем контракте.

Это были слова, которые он помнил, сказанные, когда она поправляла лацканы его пиджака и убивала цветок в его нагрудном кармане. У него не было сомнений ни тогда, ни сейчас.

— И я предупреждал тебя не писать обо мне.

Он осмелился снова сократить дистанцию между ними, зная, что это было неправильно, зная, что у их гнева был только один выход.

— Возможно, в моей следующей статье я напишу о том, какой ты властный, — пригрозила она.

— Следующая статья?

— Ты не знал? — самодовольно спросила она. — Меня попросили написать серию о тебе.

— Нет.

— Ты не можешь сказать «нет». Ты здесь не босс.

Он покажет ей контроль, подумал он, наклоняясь к ее телу, чувствуя, как она выгибается вместе с ним. Она была гадюкой, откликающейся на его зов, и когда она нанесет удар, он будет ядовитым.