Играй в меня

— Расслабься, — посоветовал Жорик. — Я не кусаюсь. Но если тебе это дело нравится, ты только скажи, я непременно покусаю.

Мне себя ущипнуть хотелось. Не снится ли это мне? Может быть из-за абсурдности происходящего, я никак не могла поверить, что это все по-настоящему. Надо тянуть время. И думать, думать.

— Жора…

— Не стой столбом.

И пуховик с меня стянул, не особо церемонясь. И его не смутили мои поношенные брюки, растянутый свитер тоже. Даже не поморщился. Я приняла бокал их его рук. Даже глоток сделала. Воистину, просто пародия на свидание. Мой взгляд бешено метался по комнате. На тумбе в углу старый светильник. Его я помнила — бронзовый монстр. Интересно, Жорка вырубится, если его им по башке ударить? Терять мне нечего. Я села на диван, поближе к своему предполагаемому оружию. Нужно выгадать момент, потянуться, и одним движением ударить. Времени на размышления и метания мне не дадут.

Времени и правда не давали. Жорик явно не являлся поклонником долгих прелюдий и хождения вокруг до около. Сел рядом, бокал у меня отобрал, вино выплеснулось на свитер, он внимания не обратил. Стянул через голову, я и пикнуть не успела, отталкивать руки — зряшное дело. Мгновение, и я уже сижу в белом бюстгальтере, на одной чашечке красный след вина.

Беременность иссушила меня, чего не сказать о моей груди. Она вызывающе налитая, Жорка даже сглатывает. Толкает меня на диван, меня под себя подминает, я тянусь, тянусь к светильнику — не дотягиваюсь. Закипают на глазах слёзы — все по настоящему. И руки, что неумело ищут застежку от лифчика не спине, и пахнущее алкоголем дыхание, и липкие поцелуи, от которых не увернуться.

Я коснулась кончиками пальцев холодной бронзы. Оттолкнулась пятками, и обхватила наконец основание лампы. Потянула на себя и…уронила. Тишина, нарушаемая лишь дыханием и моими всхлипами взорвалась грохотом. Жорка даже не заметил.

Зато стук в дверь отрезвил его сразу. Три отрывистых сухих удара. Нейтральных, невозмутимых, бесстрастных. Однако Жорика от меня, как отбросили.

— Кому сказала? — свистящим шепотом спросил он. Я покачала головой, отрицая — и правда никому не говорила. — Кому сказала, сука?

И ударил меня. Всего лишь пощёчина, но болезненная, унизительная. А стук повторился. Кто бы это ни был, уходить он не собирался.

— Если это Лялька, убью её на хер.

Поднялся, натянул штаны, которые, оказывается снять уже успел. Ремень не застегнул и пряжка покачивалась, чуть позвякивая при движениях. Я оглянулась — где мой свитер? Не нашла. И мысли собрать в кучу тоже не успела. Собственно, и мыслей то толком не было, в голове билось только одно — кто бы ни был, там, за дверью, он мой шанс.

Щека горела, я прижала к ней ладонь. Она холодная, словно только из сугроба вынула. Мы с Жориком смотрим друг на друга, дышим тяжело. Больше всего на свете сейчас я хочу вырваться из этой квартиры, но того, кто стоит за дверью я боюсь. Больше, чем Жорика. Мой страх глуп, иррационален, но хочется сказать — Жорик, давай сделаем вид, что нас нет дома. Спрячемся в шкаф и глаза закроем. Может, тот кто за дверью уйдёт.

И тихо так, мне кажется, я слышу, как ворочаются мысли в Жоркиной голове. Как дышит тот, кто молчит за дверью. Бутылка вина опрокинулась, в тусклом свете лампочки кажется, что по полу медленно растекается лужа крови. Мне хочется плакать.

Замок скрежещет, пытаясь открыться. Не выходит. Потом стонет жалобно. Дверь пинают, она ходит ходуном. Дверь тут так себе, как и сама квартира, как весь этот дом. Ни милиции, ни гопоты Игорь никогда не боялся, за семью замками не прятался — сейчас я об этом сожалею.

Скрипнули, взвизгнули дверные петли. Отвалился кусок штукатурки, подняло облачко пыли. Дверь распахнулась резко, я вздрогнула, Жорка больно стиснул мою руку.

Я думала, что страшнее быть уже не может. Нет, может. Вот сейчас, например. Я сижу на диване, поджав ноги в груди, на которой заляпанный вином бюстгальтер. Жорик, так и не удосужившийся застегнуть ширинку. И Димка.

Первая реакция, кричать ты не так все понял!

Не так? Все так. Как кажется. Наверное. На Димку я смотреть не могу. Смотрю на свои, обтянутые джинсами коленки. Сердце ухает в груди так громко, что я удивляюсь, почему они не слышат этого стука. Я не знаю, что нужно сказать.

— Пошли, — говорит мне Дима. — Просто вставай, и иди, твою мать!

Руку мне протягивает, пальцы чуть дрожат. Коснуться их я не успеваю. Жорик стремительно смелеет. Димку он не знает, не боится. Димка, на котором написано аршинными буквами, что он чистенький, всей этой грязи не видевший, совсем не тот, кого ждал и боялся Жорка.

— Ты вообще кто? — ухмыляется он.

— Её парень, — спокойно говорит Дима. И старается на меня не смотреть. Да, мне и самой за себя стыдно. — Муж…будущий…

Жорик складывается пополам и хохочет. Я шарю по полу, пытаясь все же отыскать свитер. Дима стискивает кулаки.

— Ещё один? — Жорке тяжело справиться со смехом. — Я все не знал, на какой козе к этой принцессе подъехать. Она же, блядь, не такая. Нимбом сверкает. А у неё мужиков оказывается, тьма. Один другого краше. Это мне что, в очередь вставать?

Я не смотрю на Диму. Комкаю в руках найденный свитер. Мне хочется, чтобы он снова протянул мне руку, я просто не встану сама. И руки мои трясутся ещё сильнее Димкиных. Только Жорику смешно.

— Может ты с ними обоими трахаешься одновременно? И как Сенька к этому относится? Имей ввиду — я против таких забав. Максимум на подружку согласный.

И руки ко мне тянет. Я закрываю глаза. Хочу умереть прямо сейчас. Пугали, пугали меня смертью, и где же она? Сердце бьётся так, словно каждый удар — последний. А я все не умираю.

— Я ничего не хочу знать, — голос Димки почти ласков. От него у меня дрожь и мурашки по спине, воистину, Димки сейчас больше Жорика боюсь. — Просто сейчас она встанет и пойдёт со мной.

— А может, позвоним Сеньке, и по очереди её оттрахаем? — у Жорика улыбка до ушей. Ему весело. Но мне страшно. Я то знаю, что он отморозок. А Димка, он не такой. Честный. И играет по честному. — Мне то чего? По крайней мере, я уже знаю, что прынцесска на сносях.

Димка молчит. Кулаки стискивает и меня ждёт. Я встаю, вкладывая в это последние силы. Делаю шаг, потом ещё один. Бежать бы отсюда. Но я просто иду. Тесная комнатке казалось растянулась на целые километры. Мне нужно встать за Димкиной спиной. Там — безопасно. А потом просто рассказать все. И про ошибки свои, и про лёгкие деньги, и про…сердце. Ещё же не поздно…

Я старалась не думать о том, что Димка мне не поверит. Тогда мне казалось, что хуже быть не может. Наивная. Всегда есть куда хуже. Все произошло очень быстро.

— Куда? — крикнул, буквально проревел Жорик, и дёрнул меня за свитер назад.

Я упала в винную лужу. Растерялась, даже боли не почувствовала. И не слышала то ничего — в ушах грохотал пульс. На мгновение показалась себе маленькой глупой девочкой, что выпустила в толчее мамину руку, и теперь хлопает глазами, не понимая, как мог привычный мир во мгновение пропасть вместе с теплом родной ладони. Я потерялась.