Игры порочной крови

Боль скрутила судорогой всё тело. Я инстинктивно свернулась клубком, хватаясь за живот. Кажется, почти слышала треск. Ощущала, как одновременно сократившиеся мышцы готовы сломать кости, порвать мои жилы. И даже кричать не могла, только корчилась на гладком каменном дне, поднимая брызги. Кое-как собрав остатки воли, я выползла к краю, подтянулась на непослушных руках, цепляясь за гладкий камень. Я почти выбралась, смогла.

Пара женщин склонилась надо мной, как я думала, чтоб помочь. Но моё измученное тело просто спихнули обратно. Там меня и вырвало светящейся водой, восхищения которой во мне не осталось ни на медень. А потом наступило блаженное небытие.

Сознание вернулось ко мне резко, будто с глаз сдернули темную повязку. В первое мгновение я инстинктивно сжалась, в ожидании продолжения жуткой выворачивающей боли. Но она всё не приходила и не приходила. Я немного расслабилась и огляделась из-под ресниц. Было сухо, тепло и очень уютно. Изрядно измотанную меня уложили в небольшой комнатке на застланном шкурами ложе. Горело несколько лампад. Едва заметно тлела широкая жаровня с углями, разгоняя сырость.

В креслах за жаровней сидели те же жрицы, уже оставившие свои тёмные балахоны и теперь одетые в нормальные платья, соответствующие прохладному времени года. Предательницы — мелькнула первая мысль. Тело напряглась, готовое дать отпор, когда одна из них появилась в круге света с саквояжем в руке.

— Нэлиана, — вдруг окликнула та, которой я недавно почти доверяла, насколько вообще способна кому-то доверять.

— Что опять не так?

— Я б не подходила слишком близко, пока моя девочка не начнет здраво соображать, — заявила моя тетка, поднимаясь со своего места, — Таланты у неё… специфические. Можешь пострадать.

— Мне надо её осмотреть, — фыркнула названная Нэей, — Так что она может засунуть свои таланты… подальше. И лежать смирно.

Судя по всему, это было сказано для меня. Пришлось уже открыто привстать на локте, поправляя сползающую шкуру. От этого движения предательски заныл живот. Почему-то от этого простого недомогания у меня всё буквально похолодело внутри. Скользнула ладонью на пострадавшую часть тела.

— Успокойся, — скомандовала жрица, извлекая из саквояжа футляр с амулетами — Всё прошло хорошо, а если ты полежишь смирно, то будет еще лучше. Боли больше не будет.

— Потхх… — я прокашлялась, подчиняясь — Потрудитесь хоть объяснить, что это было.

— Первый ритуал — это всегда больно, — Нэлиана невозмутимо водила надо мной амулетами, щупала, даже в глаза заглянула. Потом что-то отмечала в блокноте.

— Я думала там и сдохну.

— Фу как грубо, — тётя Мадлен поднесла стакан обычной воды. — Учитывай, что лишение магии — всё-таки древняя казнь. Десяток лет без дара для чародея, привычного к постоянному присутствию в жизни магии — достаточно чтобы сойти с ума.

— Но ведь магия проснулась, и я пользовалась ею несколько недель.

— Да, жаль некому было предупредить, чтоб не колдовала, — жрица сложила амулеты обратно. — Понадобится около года, чтоб вывести из организма все последствия. Примерно раз в месяц будешь приезжать, чаще не нужно. И постепенно все последствия печати спадут.

— Что-то мне подсказывает, — откинулась я на меха, — Что я не смогу приезжать сюда раз в месяц целый год.

— Ну и ладно, — тётка пожала плечами, — Сколько сможешь — будем ездить. Потом сделаешь перерыв.

— А это не… — начала я излюбленный вопрос.

— Не вредно! — хором ответили обе. Кажется своим беспокойством я всех изрядно достала.

— Последний раз сегодня? — спросила одна из девушек, что жили в храме.

— Похоже на то, — я шла пещерами, в которых уже и сама неплохо ориентировалась. — Мрачно тут.

— Спокойно, — отозвалась та. Я узнала за это время трёх девушек, ушедших по разным причинам от мира сюда, в пещеры Храма.

— Не хочешь вернуться?

— Тебе есть ради кого жить там, мне — нет, — дальше мы шли молча, расспрашивать о причинах, приведших сюда будущих жриц было не принято.

В зале, где по стене сочилась вода я привычно уже взяла приготовленный стеклянный сосуд, свернула валик из циновок, уселась удобно, прикрыла глаза. Тратить весь резерв перед ритуалом я стала уже со второго визита. И боли не было, поскольку магия не сопротивлялась и пользу Храму приносила.

На субстанцию Слёз дар не действовал вообще, зато чистые грунтовые воды подчинялись очень хорошо. Неслышно покинула пещеру жрица. Мерный стук капели завораживал своей неотвратимой неспешностью, капля за каплей и гулкое эхо во след. Шаг за шагом, по трещинкам и полостям я продвигалась вглубь скалы, осушала пути, которым тончайшие струйки вод находили путь в пещеру. Заставляла их остановиться. Теперь по проточенным в камне ходам медленно по капле сочились лишь Слёзы. Запирать воду — гибкую, вездесущую, изменчивую — было невыносимо трудно. Словно я сама была этой скалой и отсекала себе один за одним сосуды, по которым кровь питала организм. Но сияние источника где-то в толще гор манило, в этот раз сильно, как никогда. И я тянулась к нему, забыв обо всем.

Сияние рванулось навстречу само так резко, что впору отшатнуться. Но вопреки всему я купалась в этом свете, наслаждалась его лаской, так похожей на прикосновение маминой ладони к щеке. Мне казалось, протяни руку, и я смогу прикоснуться к её плечу, обнять, прижаться. Когда сотканная из света женская фигура стала отступать, я рванулась следом, цепляясь за отголоски этого тепла.

— Мама, — всем своим существом я тянулась за нею, — Мамочка!

Дальше была тьма.

Проснулась со щеками мокрыми от слёз. Тёплые руки скользили по моим волосам, знакомый голос нашептывал колыбельную. Тётя Мадлен тихонько напевала и чуть покачивалась, держа мою голову на коленях.

— Я видела маму, — с новой силой хлынули слёзы.

А ведь я не плакала, когда случился тот страшный пожар. Родители оставались в имении, а меня отправили в пансион при дворе. На обучение. Не плакала, когда принесли весть о случившемся. Не плакала, когда меня отпустили навестить их могилу — к похоронам я естественно не успела, да и нечего особенно было хоронить, как мне говорили. Не плакала, бродя по пепелищу родного дома, пачкая туфельки о размытую дождями гарь. Не плакала у нотариуса, который озвучивал завещание. Поскольку я уже была зачислена во фрейлины, то опекуна мне не назначили, а дела в имении вёл управляющий. Не плакала я и каждую годовщину того черного дня.

Но поклялась отомстить. Потому что не представляла, как водный маг мог погибнуть в пожаре.

От немедленных действий меня предостерегла королева. Да и потом прикрывала мои первые неумелые попытки отыскать нити. Годы прошли, но вот клятва осталась.

— Я видела маму, — повторила я, потом села, размазывая по щекам слёзы.

— Я знаю, девочка моя, — Мадлен протянула мне платок. — Тебя благословила Богиня.

Помолчали, сидя рядом и чувствуя необыкновенное единение сейчас.

— Сосуд, — я спохватилась.

— Он полон, — тетя покивала, разглядев в моем взгляде недоверие.

Обычно из скалы удавалось выцедить несколько капель целебной жидкости. В фигурном фиале с носиком уместилось бы не менее стакана.

Глава 2

История многих красивых женщин полна некрасивых историй

В имение мы вернулись на закате. Тётя Мэд приехала вместе со мной, и собиралась погостить пару дней, прежде чем отправиться в свой миниатюрный замок на побережье. И не верхом, а в коляске. Она сразу затребовала ванну, и, ворча про дальние поездки, старые кости и плохие дороги, буквально взлетела по лестнице в покои.