Игры престолов. Хроники Империи

Они немного помолчали, глядя, как пёстрые пары двигаются по кругу в ритме вальса, и вдруг Фабио сказал:

– Я хотел бы осыпать тебя цветами, но смог немногое, – он дотронулся до знака лилии на своём плече, новой эмблемы «Акелла». – Зато теперь тысячи людей по всей Империи несут на себе твой символ.

Кэтрин посмотрела ему в глаза и тихо признала:

– Ты очень изменился, мой Фабио. Не могу сказать – к лучшему или к худшему… Просто всё стало слишком запутанным и сложным с некоторых пор.

– А вот ты не изменилась ни капли – по-прежнему восхитительна и божественна.

Кэт рассмеялась и легко поцеловала Фабио в щёку дружеским поцелуем. Так, словно он всё ещё оставался для неё забавным мальчишкой. От этого простого жеста, сказавшего очень многое, стало неожиданно больно. Однако… если бы вдруг стало возможным прикрепить этот поцелуй на орденскую ленту, герцог Турио носил бы её, не снимая.

Раздираемый столь противоречивыми чувствами, он пропустил момент, когда герольд возвестил о прибытии Императорской четы.

Лицо Кэтрин на мгновение застыло, но, справившись с собой, она почти весело спросила:

– Не знала, что твой отец женился. Он не из тех людей, что будут связывать себя какими-то узами, а пуще того – семейными. Должно быть, его супруга редкая красавица?

– Я слышал, этот брак – всего лишь деловое соглашение и так же имеет свой срок.

Огромные двери распахнулись и в ореоле из вспышек фото- и голокамер под своды зала вступил Тимо Лайтонен, под руку с которым шла Сулла. Их появление тут же привлекло всеобщее внимание, послышались восхищённые возгласы и комплименты, посыпавшиеся будто из рога изобилия. Тимо милостиво улыбался великосветскому собранию, и любое его слово или жест мгновенно фиксировались десятками камер. Он был облачён в чёрный мундир, на плече которого золотом и драгоценностями был вышит герб Дома Амадо – Феникс. Более никаких украшений. Император мог себе позволить отсутствие коллекции орденов и регалий, так как считал их не более чем бесполезной мишурой. Чёрный цвет выгодно оттенял благородную белизну его кожи и контрастировал с совершенно седыми волосами, серебряной волной рассыпавшимися по плечам и спине. Его фигура оставалась по-юношески стройной и подтянутой, так что все без исключения женщины, находившиеся в зале, с неприкрытой ревностью впивались взглядами в юную Императрицу, бесконечно милую и очаровательную в бежевого цвета платье, оставлявшем открытыми плечи. Нежная кожа девушки слегка светилась под потоками золотистого света, льющегося с огромных люстр, и вспышками камер. Сулла приветственно улыбалась, совершенно искренне и дружелюбно. Многочисленные юбки её платья, где каждая складочка была украшена искрящимися капельками жемчуга или топаза, тихо шелестели по начищенному до зеркального блеска полу, изящные туфельки на высоком каблучке хрустально звенели при каждом шаге, заставляя окружающих замирать от восторга. Сулла оглянулась на супруга, её длинные медные волосы, заколотые драгоценными брошками, красиво всколыхнулись в такт движению. Свет тут же заискрился на прядках, окрашенных золотистой пудрой. Тимо с затаённой гордостью провёл свою миниатюрную жену по живому коридору, образованному гостями, и, остановившись перед Фабио, кивнул ему:

– Прости, что без приглашения, но мы решили скрасить вечер танцами и прочими забавами, верно, милая?

Сулла невинно улыбнулась и тут же заговорщически прошептала:

– Вообще-то это была моя идея, так как мне показалось, что Тимо скоро с ума сойдёт от своей работы.

– Благодарю вас, матушка, за заботу об отце, – нейтральным тоном произнёс Фабио, всем своим существом ощущая, какими взглядами обменялись Тимо и Кэтрин. Всего на секунду, но он смог почувствовать возникшее напряжение почти физически и как никогда страстно успел проклясть свой дар эмпата, читающего людские души. Багровая, жаркая пелена эмоций этих двоих, волной накрывшая Фабио, испуганно отступила, покорённая чистым и прохладным светом, исходящим от Суллы. В отличие от окружающих, эта женщина думала именно то, о чём говорила, её желания были понятны и бесхитростны.

Но вот Сулла и Тимо покинули общество хозяина бала и исчезли в мельтешении красок и смешении звуков.

– Да в ней же нет ничего особенного! – воскликнула Кэтрин, насмешливо скривив красивые алые губы. – И как только Тимо терпит её рядом с собой?

– Ты даже мысли не допускаешь о более высоких чувствах между ними? – со смешком поинтересовался Фабио. Женщина пренебрежительно фыркнула:

– Высокие чувства и Тимо? Ах, мой милый Фабио! Не думаю, что эти понятия совместимы. Тем более по отношению к этой ничем не примечательной особе.

Они ещё какое-то время провели за праздными разговорами, после чего Кэтрин упорхнула, чтобы протанцевать несколько кругов вальса с Луцианом и полностью раствориться в атмосфере праздничного вечера, чего Фабио, увы, не мог себе позволить. Отловив в пёстро разодетой толпе Вадима Края, герцог Турио пригласил его в одну из тихих комнат для приватных бесед.

– Что же, Тысячеликий не решился прибыть лично?

– У господина Алеа масса неотложных дел, и он просил меня принести вам наиглубочайшие извинения. Он готов выслушать ваше предложение.

– Только выслушать? – недовольно буркнул Фабио. – Ещё немного, и он покажется мне дерзким! С чего бы подобная осторожность?

– Во все времена паранойя считалась вторым именем долголетия, – невозмутимо ответил Край. – Патрисио не собирается бросаться в авантюры.

– То, что я предлагаю Гильдии, – вполне обоснованный план взаимовыгодного сотрудничества.

Фабио швырнул на журнальный столик распечатки каких-то бумаг и ядовито усмехнулся:

– Можете ознакомиться с содержанием первых этапов работы.

Вадим Край молча взял бумаги и погрузился в чтение.

+++

– Давно не виделись, Кэт, – Тимо склонился к женщине и коснулся её губ своими в лёгком поцелуе. – Всё хорошеешь?

– Видимо, недостаточно, чтобы стать Императрицей, – тут же поддела она. Тимо лишь весело фыркнул, пригубив игристого шампанского.

– Не будь ревнивой.

– Мне просто интересно, что такого ты в ней нашёл? Абсолютно ничем не примечательная особа!

– Не смей так говорить! – Тимо резко развернулся к бывшей королеве вампиров, навис над нею, угрожающе сдвинув серебристо-белые брови и сузив полыхающие синим огнём глаза. – Не надо, Кэт, я могу и рассердиться.

– Тимо Лайтонен, неужели ты думаешь, что можешь запугать МЕНЯ?! В отличие от нашего нового короля, я многое повидала в своей жизни. Однако, возвращаясь к вопросу, вижу, что задела за живое. Как необычно, Император!

– Должно быть, ты уже в курсе, что наш брак с Суллой – всего лишь защитная мера, деловое соглашение между мною и Домом Юкава и, как и все контракты, имеет свойство заканчиваться.

– Ты в своём репертуаре, – рассмеялась Кэтрин, в лёгкой ласке проведя ладонью по щеке Императора. – Бессердечная сволочь и эгоист.

В их взглядах отражались глубина чувств и тоска по прежним временам, когда они ещё могли быть вместе. Это лучше всяких слов говорило о многом и поэтому ничего удивительного, что ни Кэтрин, ни Тимо не услышали за биением собственных сердец тихих удаляющихся шагов и хрустального звона разбитого сердца.

– Но твои слова не обманут меня, Тимо, – продолжила Кэтрин, отстраняясь. – Если бы ты ничего не испытывал к этой девчонке, то давно выслал бы её из Столицы на какую-нибудь особо охраняемую виллу, но нет! На всех балах, вечерах и раутах ты появляешься в её обществе, ухаживаешь, осыпаешь цветами и драгоценностями… и при этом сильно рискуешь. Именно это и показалось мне странным.

Кэтрин взволнованно отвернулась, и Тимо подошёл к ней сзади, тепло обнял, прижавшись щекой к тёмным волосам.

– Я слышу тень беспокойства в твоих словах, Кэт?

– Думай, как тебе больше нравится, похотливая скотина, – женщина ударила сложенным веером по плечу Императора и тот, фыркнув, выпустил её из тесных объятий.

– Значит, всё дело в Сулле?

То, как он произносит слова мягким чарующим голосом, как его дыхание согревает её губы в преддверии поцелуя, всё это живо напомнило Кэтрин ту страсть, что бушевала между ними, оставив незаживающие шрамы. Как незабываемое чувство, внезапно вспыхнувшее между ними, постепенно остывало, заставляя раз за разом гнаться за ускользающим призраком несбывшихся надежд. Да, они не были созданы друг для друга – слишком независимые, привыкшие подчинять своей воле других. Их любовь больше напоминала борьбу за главенство, и они устали от этой бесконечной битвы, оставаясь теперь не более чем друзьями и союзниками.