Игры престолов. Хроники Империи

Натан внимательно вглядывался в лицо своей жертвы, пока не заметил, что «подарочек» начал действовать. Сулла, слишком впечатлённая их разговором, взволнованная и напуганная, даже не заметила лёгкого укола, а между тем, эта маленькая заколдованная иголка исподволь, незаметно, смешивала её мысли, заставляла думать в направлении, нужном Натану, а Владыка Эргона хотел одного – чтобы эта женщина умерла.

Не пройдёт и пары часов, как Сулла, доведённая до самого чёрного, беспросветного отчаяния, перешагнёт ту незримую грань, что отделяет её от смерти. Иногда сам человек может сделать то, что не удастся и сотне нанятых убийц – нужно только подтолкнуть. Немножко, незначительно, но порой самый маленький шажок ведёт к падению в бездну.

Он всего лишь помог ей понять некоторые очень простые истины и за это Сулла должна быть благодарна. Ведь она совсем одна, вдали от дома, окружённая незнакомыми людьми, рядом с человеком, который обманывает её с другой женщиной.

Она – чужая, ей здесь не место. Она никогда не будет нужна никому. Ей лучше умереть, тогда все будут счастливы.

Кажется, она плакала, когда уходила – Натану было абсолютно безразлично, ведь мертвецов не принято жалеть, не так ли? А то, что Сулла к рассвету умрёт, он не сомневался. Семена, брошенные в благодатную почву прорастают очень быстро. Сомнения, страх, отчаяние, горечь, скорбь, вина, боль от предательства, одиночество, обманутые надежды – всё это скоро буйным цветом заколосится и принесёт долгожданные плоды. Ему оставалось набраться терпения и дождаться скорбных вестей из Дворца.

Натан, довольно улыбаясь, счёл вечер удачно состоявшимся и, заметив у фонтана с шампанским своего унылого секретаря, подозвал Аракса к себе. Тот, сверкая подозрительно полубезумным взглядом, подошёл чуть раскачивающейся походкой и Натан отдал соответствующие распоряжения. Расплывшись в неуверенной улыбке, Александр попытался поклониться, из-за чего едва не потерял равновесие и не рухнул на работодателя. Поймав и прислонив подчинённого к ближайшей статуе для устойчивости, Натан тяжело вздохнул. Иногда отсутствие в его свите нормальных людей угнетало хуже всего.

Наверное, – решил Владыка Эргона, – весь мир безумен, а он один в нём нормальный. Осознание собственной исключительности и важности всегда помогало поднять настроение, поэтому, махнув рукой на пускающего умильные слюни на обнажённую мраморную нимфу Аракса, Повелитель вампиров направился к выходу из зала.

Пора возвращаться в Эргон.

====== Глава 13. “Сделано в Эргоне”. Часть 2 ======

Сулла открыла глаза и первым, что она увидела, был роскошный балдахин их с Тимо супружеского ложа, по которому в весёлой игре перемещались разноцветные солнечные зайчики, проникающие в комнату вместе с утренним светом через витражные стёкла окон. Сулла медленно села в кровати, сладко потянувшись. Ей снился удивительный сон, в котором был Тимо, спасающий её от неминуемой смерти в тёмной бездне. Она видела его прозрачные крылья, корону из перьев, что издавала мелодичный хрустальный звон… и невыносимую печаль в сапфировом взгляде.

Босыми ногами ступая по мягкому и тёплому ворсу ковра, Сулла подошла к окну и заглянула вниз, где в утреннем тумане проплывали шпили дворцов аристократии Империи. Вот показался ещё один летающий остров, подобный Дворцу – с той высоты, на которой оказалась Сулла, замок чужого манора, огромный парк и красивые водопады, выстроенные каскадом, казались игрушечными, ненастоящими.

И вдруг её охватило странное чувство, ледяной иглой прошившей все внутренности девушки. Её сон… может, ей ничего и не снилось? И она действительно… действительно упала ТУДА?! В отражении она увидела собственный испуганный взгляд и всё вспомнила. Подсмотренное тайное свидание Тимо и Кэтрин, тяжёлый, выматывающий разговор с Натаном и то, что происходило в её душе потом – чёрное отчаяние, неизбывная скорбь и страх.

Послышалось мягкое шипение пневматики и низкий голос Императора произнёс:

– Если ты решаешь, не повторить ли вчерашний трюк с полётом, вынужден предупредить – на этот раз я вряд ли смогу тебя поймать.

Стремительно обернувшись, Сулла увидела вошедшего в комнату Императора. Он держал в руках поднос с накрытыми блюдами и чашкой ароматного кофе, но было видно – самому ему не довелось поесть ничего со вчерашнего вечера. На посеревшем от усталости лице жили только глаза, по-прежнему нечеловечески яркие, словно волшебные драгоценные камни. Ей хотелось бы броситься к нему, поцеловать, прижаться всем телом в поисках защиты и тепла… Но девушка осталась на месте. Она – дочь Дома Юкава, и не позволит обманывать себя, не потерпит больше измены и предательства! Поэтому Сулла, отвернувшись, тихо сказала:

– Не стоило трудиться, Ваше Величество. Мне жаль, что невольно я становлюсь причиной многих неприятностей для вас и ваших родственников. Наверное, наш брак с самого начала был ошибкой и…

Договорить она не успела. Большие сильные руки Тимо развернули её, а сухие губы со странной нежностью коснулись лба.

– Что с тобой? У тебя жар? Наверное, не нужно было вставать так рано…

Оттолкнув его, Сулла всхлипнула.

– Я всё знаю, Тимо. Про вас с Кэтрин. Я видела вашу встречу своими глазами!

Сапфирово-синие глаза недоумённо расширились. В них не было даже следа раскаяния или смущения и это более всего выводило Суллу из себя! Как он может быть таким… красивым, идеальным, после всего того, что она о нём узнала? Почему в её душе нет злобы и ненависти, а только печаль и разочарование?

– Я понимаю, что ты не обязан хранить мне верность, как законной супруге, это было бы глупо, – Сулла рассмеялась сквозь слёзы, – я просто надеялась, что после всего, что между нами было, ты хоть немножко, самую малость, будешь уважать мой статус. Не станешь выставлять напоказ свои приключения с другими женщинами. Мне… больно, Тимо. Так больно…

Сулла обхватила свои дрожащие плечи руками, будто пытаясь согреться, не в силах смотреть в его лицо. Просто не хотела видеть, как его добрая, светлая улыбка превратиться в пренебрежительный, циничный оскал, а глаза, на золотом донышке которых она всегда видела лишь любовь, станут для неё холодными, неподвижными водами горного озера. Сулла торопилась сказать то, о чём думала в самые тёмные часы, перед тем, как шагнуть во мрак и задать, наконец, самый важный вопрос:

– Почему, Тимо? Если ты так любишь ту женщину, Кэтрин, почему позволял себе играть с моими чувствами? Было забавно унижать меня и смеяться над наивностью и глупостью, верно? О, боги! Разве я могла бы встать между вами, если бы знала о ваших отношениях? Стала бы претендовать на роль любящей жены и матери?

– Значит, дочь Дома Юкава слишком горда, чтобы бороться с соперницей?

Почему у него такой голос? Глухой, безжизненный, напоминающий шелест осыпающихся листьев поздней осенью? Сулла подняла, наконец, заплаканные глаза на его лицо. Странная нежность до боли стиснула сердце, когда она увидела в его взгляде всё ту же любовь и тихую, светлую печаль.

– Хорошо воспитанная, милая, домашняя девочка из почитаемой семьи просто не может позволить себе подобных недостойных чувств, как ревность, верно?

– Я не…

– То, чему ты стала свидетельницей – не более чем недоразумение, основанное на старых, закоснелых привычках тех, кто живёт слишком долго и не может позволить себе роскошь иметь настоящих друзей. Мы можем ходить, говорить, целовать друг друга, но внутри нас – пустота, жаждущая чувств настоящих. Многие так и умирают пустыми, отвергнутыми, забытыми, но я не хочу закончить свою жизнь одним из них!

Тимо вдруг встал перед ней на колени, осторожно обняв и уткнувшись лицом в лёгкие складки ночной рубашки.