Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков

Никто не помешает налить горячей воды в джакузи и проглотить горсть релаксанта.

Никто не помешает подняться на верхний этаж бизнес-центра и встать на подоконник.

А потом поскользнуться.

Никто не заметит.

Никто не воспротивится. У Аннет никого не осталось.

А пока… добраться до постели и постараться заснуть. Дотянуть до утра. А потом еще до одного и еще.

Она выкарабкалась. Достала красный фломастер, но все еще почему-то медлила выбрасывать черный.

Теперь, пробуждаясь после встречи с Марко, она не кричала от боли. Аннет улыбалась рассыпающимся грезам и шептала:

– Я всегда буду любить тебя. До встречи.

Потому что выбор есть всегда. И встреча когда-нибудь произойдет.

Сегодняшний сон оставил неопределенность: неожиданный испуг и следом сладостный трепет в душе.

Оживший мотылек зашуршал пушистыми крылышками.

Марко, исчезая в пробуждающемся сознании Аннет, успел произнести:

– «До скорой встречи на Холме».

Аннет несколько минут лежала неподвижно, анализируя ощущения.

Окрепший разум взял бразды правления в свои руки:

«Ты забыла, что сон – это ассоциативная игра с подсознанием? Успокойся».

Аннет перевела дух, борясь с разочарованием.

Скорее всего, ее внутреннее «Я» проанализировало неожиданно свалившееся на голову приглашение от таинственной благотворительной организации и соткало замысловатый узор, вплетя туда неизменного Марко.

Так оно и есть.

Но, несмотря на логические размышления, в душе Аннет крошечный светлячок зажег фонарик, влекущий ее в мир несбыточной мечты, заставляя перешагнуть в Зазеркалье.

Шаг, который она не посмела совершить в агонии после гибели Марко. Шаг, от которого спасалась, таская в кармане джинсов оба маркера.

Смерть вновь поманила ее за собой нежным голосом и ласковым прикосновением.

Стряхнув наваждение, женщина вошла в Сеть с намерением ознакомиться с сайтом французского отеля и заодно поискать питомник для Дольче на несколько дней, пока ее не будет дома.

Гаспар Рибо

– Господин Рибо, вам уже несколько раз звонил доктор Мюллер, просил обязательно связаться с ним. Господин Рибо! Гаспар, черт тебя дери, – не выдержала Саманта, секретарь вышеупомянутого господина, уютно прикорнувшего в комнате для переговоров на огромном диване.

Подойдя ближе, она присела на корточки около расплывшегося тела задремавшего толстяка и, разглядывая его, усмехнулась:

– Глупый добродушный свин.

Подавив из последних сил желание хрюкнуть ему в ухо, она приподнялась и осторожно коснулась плеча молодого мужчины.

Тот, кого она назвала Гаспаром Рибо, тяжело вздохнул и несколько раз смачно причмокнул пухлыми губами, словно что-то дожевывая во сне. Сладко улыбнулся, досматривая вкусный сон, отрыл ангельские глаза, ясные и невинные:

– Что, Саманта? Что за спешка?

Секретарша, выпрямившись в струнку, поправила задравшуюся узкую юбку, ловя скользнувший по коленям любопытный взгляд толстяка.

– Гаспар, дорогушечка, перезвони доктору. Мне надоело отвлекаться на его просьбы. Твое здоровье – твои проблемы, не правда ли?

Рибо тяжело дыша, с усилием приподнял полный зад над диваном и выпрямился.

Его лоб и шею покрыла испарина, щеки вспыхнули гипертоническим румянцем.

Кряхтя, мужчина достал платок. Протерев пот со лба и шеи, одернул полы смявшегося пиджака, неожиданно рассмеялся:

– Моя дорогая Пинки, скоро я совсем разойдусь по швам.

«Или лопнешь», – чуть не вырвалось у Саманты.

– Я обещаю сейчас же набрать Мюллеру. Больше нет новостей для меня?

Секретарша задумалась. Утром была электронная корреспонденция с экспертными оценками ресторанов Первого округа для статистики. Она переслала ее на айфон Гаспару.

Звонила его тетка, но об этой информации она предпочла умолчать. Шеф находился в холодных отношениях с родственницей.

– Ах да!! Как я могла забыть. Сегодня до обеда посыльный принес для тебя письмо. – Саманта метнулась в приемную и через секунду ввернулась с маленьким золотистым конвертом.

Гаспар неуверенно повертел его в руках.

«Кому пришло в голову воспользоваться столь древним способом коммуникации?»

Он некоторое время раздумывал, – вскрыть его сейчас или после разговора с гастроэнтерологом.

Результаты анализов заботили его куда более непонятной безделицы, присланной бог знает кем.

Приняв решение, сунул конверт в задний карман брюк и, пошловато виляя толстыми бедрами, проплыл в кабинет.

Несколько минут спустя Гаспар уже втискивался в вызванное Самантой такси. Он направлялся в клинику.

– Ну, что я могу сказать вам, драгоценнейший мсье Рибо…, – доктор Мюллер загадочно улыбнулся и, откинувшись в кресле, сложил руки в замок.

Его пронзительные глаза ощупывали притихшего в оглашении приговора толстяка.

– В результате информации, снятой с камеры, что проделала долгий путь начиная от пищевода и заканчивая, пардон, вашим анусом (Гаспар покраснел и опустил глаза), могу констатировать нерадостный факт… Вам сейчас нет тридцати, не так ли?

Толстяк смертельно побледнел, ожидая услышать неизбежное. Замялся, словно напрочь позабыл свой возраст.

Доктор, не дождавшись ответа, вновь улыбнулся, щелкнув по клавише монитора, поднимая личное дело своего пациента:

– Полно, полно, Гаспар. Не хочу вас пугать. Все не так страшно.

Просто, не видя вас, на основании только результатов тестов, я бы предположил, что обследую заслуженного старца, здоровяка-жизнелюба, всю жизнь злоупотребляющего дорогим алкоголем, вкусной, жирной, чаще консервированной пищей…

Дружелюбно взглянув на встревоженного мужчину, доктор сказал:

– Раздевайтесь, Гаспар. И устраивайтесь на кушетке. Проверим внутренние органы старым дедовским способом – пальпацией.

Молодой человек вздрогнул и покрылся от волнения бордовыми пятнами. Стоило ему представить, как тонкие изящные пальцы доктора дотронуться до поверхности его кожи, теплая волна окутала пах. Кровь прихлынула к пенису, вызывая непроизвольную эрекцию.

«Только не это!!!»

Гаспар покрылся липким потом. Страх быть разоблаченным сыграл позитивную роль: нижняя часть тела немного расслабилась. Спазм прошел.

Глубоко и равномерно дыша, заставляя думать себя о чем угодно, только не о возбуждающем запахе свежескошенной травы, исходящем от чистой кожи врача, несчастный устроился на кушетке и зажмурился.