Их любимая игрушка

— Судя по твоим ответам и поведению, ты явно не в настроении. — сделал своё очевидное заключение Дэй, скользнув по мне почти бесчувственным взглядом, от которого меня всё равно тут же бросило в жар.

Как-никак, но ещё и дня не прошло после того нашего тройного безумия, которым мы так самозабвенно занимались в садовой беседке каких-то пять или шесть часов назад.

— Даже сканировать ничего не нужно.

— Имани сказала, что это может быть связано с гормональным всплеском из-за предменструального синдрома. — я попыталась выдавить ироничную улыбку, удивляясь попутно той раскованности, которая меня сейчас переполняла, и не имея никакого представления, откуда она вообще во мне взялась.

— Всё может быть. Но исключать другие варианты ответов тоже не стоит. — Найт тоже не остался в стороне, рассматривая меня слишком проницательным взглядом, от которого тоже невозможно было ни спрятаться, ни защититься как-то ещё.

Права была Имани. Иные реально созданы из какого-то отличительного от нас «теста», и их физическую близость, иначе, как радиоактивной не назовёшь.

— И что это за ответы?

— А ты сама разве не чувствуешь? Никаких в себе непривычных изменений?

Видимо, после пробуждения я была настолько поглощена своей эмоциональной нестабильностью, что не обратила на своё странное состояние никакого существенного внимания. Я и в недавней своей интернатской жизни частенько могла срываться, как и любой другой подросток, чей периодический всплеск гормонов не так-то уж легко и контролировать.

— Не знаю… — я передёрнула плечами, но при попытке прислушаться к самой себе, ничего конкретного так и не выявила. — Просто злюсь и не без причины!

— Не без причины? Нам показалось, тебе очень понравилось то, что мы с тобой сегодня делали в саду.

Как у них, оказывается, всё просто. Если я стонала и бурно под ними кончала, значит, обязана радоваться и всему остальному, что они со мной будут делать дальше.

— Физическое удовольствие едва ли бывает схожим с моральным. Я знала в нашем интернате одну девочку, которую постоянно наказывали за рукоблудие, но она ничего не могла с собой поделать. Даже после того, как её убедили, что это очень плохо. Поэтому она всегда плакала после того, как себя самоудовлетворяла и говорила, что ощущает после каждого испытанного оргазма опустошающую дыру внутри себя. И не потому, что это грешно или неправильно, а потому что это нужно телу. Душа же жаждет настоящей любви и настоящих чувств — без всего этого, физическое удовольствие будет лишь механическим действием, лишённым какого-либо смысла. То, что вы делали со мной — нужно в первую очередь вам. Вы хотите брать, а не давать и не делиться…

— Хм… для восемнадцатилетней девушки с интеллектуальными показателями чуть выше среднего, ты на редкость рассудительная. — Найт даже слегка прищурил глаза, изучая моё насупленное лицо и, видимо, пытаясь забраться чуть глубже в моё сознание, чем хотелось бы мне.

— У нас обширная библиотека в интернате, господин Велдор. И я любила не только там читать в свободное время, но и анализировать прочитанное.

— В этом-то и вся странность. Это мысли не Меоты. А вот проявляющийся характер…

— Почему проявляющийся? Может я такой всегда и была. Вы же не видели меня до этого и никогда ранее со мной не общались. И разве не вы говорили, чтобы я вас не боялась и отпустила себя?

— Как-то не очень вовремя он у тебя начал заявлять о себе. Совсем не вовремя. — поддержал своего друга Дэй не спуская с меня такого же чересчур внимательного взгляда.

Но, как ни странно, но я действительно не испытывала того удушающего страха, который пережила с ними обоими при нашей самой первой встрече. И при второй, и чуть меньшего при третьей. Было ли это хорошо или плохо? Понятия не имею! И было ли это связано с частичной потерей моей памяти?..

— Если вы так переживаете, можете вернуть меня обратно домой. Я буду не против. — я даже показательно посмотрела в окошко ближайшей ко мне дверцы салона, заодно попытавшись проверить наше местоположение. Но, судя по густым лесополосам вдоль автомагистрали, по которой мы ехали совсем ничего, до города ещё было явно далековато.

— Кто бы сомневался. — Найт несдержанно осклабился в весёлой усмешке, уже едва не с восхищением наблюдая за всеми моими наивными выбрыками. — Но, увы, милая, данное решение обжалованию не подлежит.

— И куда же вы меня везёте, если не секрет? Не говоря уже про платье. Зачем меня нужно было так наряжать? Буквально, как шлюху.

— Не переживай. Тебя так вырядили, по большему счёту, для нас. Ну, и негоже нашей избраннице появляться на людях в непримечательном виде.

И в подтверждение своим словам, Найт снова прошёлся по моей слегка зажатой фигурке с головы до ног уж слишком осязаемым взглядом.

Одно пока радовало, что после сегодняшнего дневного секс-марафона я пока ещё не испытывала никаких сексуальных желаний рядом со своими поработителями. Хотя Велдор и грозился об этом эффекте, как не самой приятной перспективой для потомственной Меоты. Правда, кто его знает на самом деле? Вдруг он банально врал, чтобы в последствии оправдать все свои ментальные на мне воздействия. Я же всё равно не сумею отличить собственных желаний от навязанных.

— На людях? Или это такой особый оборот речи?

— Разве тебе не хотелось бы побывать в городе, увидеть, как изменился твой мир за последние годы?

— Вы ведь всё равно везёте меня не домой к отцу. И навряд ли выпустите меня из машины без своего разрешения. А увидеть из окна авто большинство изменений всё равно невозможно. Да и меня не так уж и долго не было в городе. Мой отец, в отличие от вас, всё-таки выпускал меня из дома по праздникам, и я при этом никогда не ощущала с его стороны жёсткого контроля или ошейника с поводком на своей шее.

— Ты определённо сегодня не в меру разговорчива, Алана. Не хотелось бы тебе напоминать о твоём истинном месте, но, если ты не оставишь нам выбора…

— То что? Накажите? Посадите в клетку и будете держать на воде с чёрствым хлебом?

Похоже, я и вправду малость перегнула палку, хотя мне и казалось, что ничего такого особенного я не сказала. Вполне оправданное поведение малость взбунтовавшегося «подростка». Но уж чего я точно не ожидала, так это ответных действий от Найта, напугавших меня не на шутку и заставивших оцепенеть от страха едва не до конца поездки.

Я так и не поняла, как он это сделал. Кажется, я и глазом не успела моргнуть, как увидела его абсолютно бесчувственное лицо прямо перед собой, а его когда-то столь нежные и знающие пальцы — ощутила на своём горле. Я даже не заметила, как он схватил меня за горло и как заставил замолчать, глядя глаза в глаза буквально в упор.

— Клетка и хлеб с водой, Алана, покажется для тебя самым мягким наказанием из всего того, что мы действительно можем с тобой сделать. Поэтому не стоит нас прощупывать и искать пределы нашего терпения. Пока мы дали тебе время на адаптацию, но, как только поймём, что ты её прошла и усвоила ряд правил, которые тебе необходимо знать, после этого никаких поблажек ты от нас уже больше не получишь. Станем наказывать даже за самую малейшую провинность — за не съеденный завтрак, за не к месту сказанное слово и, особенно, за неуважение к своим хозяевам. Я ещё говорю обо всём этом на предельно мягких тонах и условиях, проявляя своеобразное уважение к твоему виду. А ведь мог вообще не цацкаться. Или ты предпочитаешь по жёсткому? Просто скажи, Алана, и мы сразу же всё исправим. Ну, так что? Предпочитаешь по-хорошему или по-плохому?

Я наконец-то сумела с большим трудом сглотнуть, моргнуть и плотнее вжаться в спинку своего кресла, заметив только сейчас с какой остервенелой хваткой вцепилась собственными пальцами в кожаные подлокотники.

— П-по… по-хорошему.

— Хороший выбор, Алана. Умничка.

Я так и сидела, будто насквозь парализованная, пока Велдор, видимо, в знак поощрения, целовал меня в лоб, а потом поднял перед моими ошарашенными глазами другую руку, неспешно разжимая пальцы первой на моём горле.