Их любимая кукла

Чем дальше в лес, тем больше… всяких подозрительных намёков.

– А кто она вообще такая? Откуда ты её знаешь? Откуда она знает про меня? – смотрю в упор на белобрысое создание.

– Она Хамана. Великая Бездна, Созидательница миров, Собирательница масок, – благоговейно перечисляет Чарпатчхе, даже не заметив, как я вздрагиваю на последних двух словах. – В этом языке, на котором мы сейчас говорим, наверное, наиболее подходящим определением для неё будет слово «богиня». Она явилась мне некоторое время назад и предложила своё покровительство. Избрала меня.

Собирательница масок? О боже. Это же… мне же снилось!

До этого мне было просто страшно из-за жутковатой, непонятной ситуации. Теперь же в душу заползает настоящий ужас, сковывая внутренности ледяными щупальцами. И мне огромного труда стоит не выдать своё состояние, сохранив на лице маску спокойствия.

Нужно разобраться. Выспросить как можно больше.

– О, так ты, значит, настоящая избранница богини, – тоже подпускаю я в голос благоговейных интонаций. То, что она рассказывает, наталкивает меня на очень нехорошие выводы.

– А как же так получилось, что тебя, божественную избранницу, да ещё столь одарённую, захватили в плен? Почему твоя покровительница тебя не защитила?

Восторженная улыбка с лица Чарпатчхе вмиг исчезает. И хоть читать эмоции по столь чуждому лицу мне очень сложно, кажется, мой вопрос ей сильно не понравился.

– Так было нужно, – роняет сухо моя собеседница. – Не нам судить о мотивах Великой Бездны. Тебя она, кстати, тоже избрала. И проявляет к тебе большую благосклонность, говорит с тобой, уговаривает. Меняет это твоё искусственное тело, делая его более живым. Ты должна гордиться такой честью.

Да неужели? Ничего себе новости. Столько чести, что даже жутко. Чувствую себя глупой мышкой, угодившей в мышеловку. В голове набатом звучит фраза из моего кошмара: «Ты должна стать маской». Теперь я практически уверена, что тот сон был предупреждением. И от этого ситуация выглядит ужасней некуда. Я нахожусь в полной власти сверхсущества, которое явно имеет какие-то нехорошие планы на меня. И помощи мне ждать неоткуда. Приходится рассчитывать только на себя.

А что я могу? Практически ничего.

– Конечно я горжусь, – изображаю широкую улыбку. Мне кажется, или я действительно слышала в интонациях Чарпатчхе нотки ревности? Можно попытаться это использовать. – Но тебя она нашла раньше и наверняка более благосклонна к тебе, больше доверяет. Ты явно понимаешь всю ситуацию гораздо лучше, чем я. Вот, например, завтрашний ритуал. Тебе известно, как он будет проходить?

– Конечно, – царственно кивает Чарпатчхе. – Мне не просто известно. Я приму в нём самое активное участие.

– Так, может, поделишься со мной? Чтобы я тоже понимала, как себя правильно вести. Не хочу подвести нашу благодетельницу.

Моя собеседница порывисто открывает рот, явно собираясь что-то ответить, но я вдруг снова вижу, как её что-то останавливает. Даже фасетчатые глаза слегка темнеют, а губы болезненно кривятся на миг, чтобы тут же растянуться в широкой, жутковатой улыбке.

– Тебе не о чем беспокоится, Женя, – с ласковой вкрадчивостью мурлычет она. – Всё, что от тебя требуется, это согласие и добровольное участие. Остальное не твоя забота. А сейчас извини, я вынуждена тебя оставить. Только что вспомнила, что у меня есть одно очень важное и срочное дело.

С этими словами она разворачивается и поспешно уходит из комнаты, словно за ней черти гонятся.

Пребывая в полном шоке от этого неожиданного разговора, я медленно сажусь обратно на кровать.

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Я попала. Капец как попала.

Что они собираются со мной сделать?

Помочь? Вернуть мой разум в настоящее тело? Очень сомневаюсь.

Как же мне не хватает возможности посоветоваться с на-агарами. Они бы точно помогли понять происходящее.

Но они бросили меня. Жестоко бросили... Словно между нами ничего не было... Словно я для них ничего не значила...

– Ур-р-р, – доносится до меня жалобное урчание Трещотки. И малыш показывается из-под «диванчика». Семенит ко мне поспешно, чтобы уже по-свойски и привычно забраться мне на колени.

– Ты всё слышал, да? Это её ты так испугался? Почему? Она тоже плохая? – спрашиваю тихо, так же привычно принимаясь его чесать и гладить.

– Ур-р-р, – мой маленький друг изворачивается и подбивает мою ладонь, чтобы прижаться к ней снизу своей головой.

Теперь я уже не удивляюсь ощущению вибрации во всём теле. И появлению новых картинок тоже. Зато их содержание заставляет меня ещё сильнее напрячься.

Я вижу огромный космический корабль посреди каменного пустыря, окружённого скалами. Вокруг нас толпятся десятки уже знакомых мне громадных то ли червей, то ли гусениц, которых видела уже глазами Чарпатчхе, когда Са-ард вызволял Шоа-дара. Правда здесь они не все гигантские. Есть среди них и помельче, и совсем маленькие… как Трещотка. И только теперь до меня доходит, кого он мне напомнил.

Но думать об этом некогда, потому что я также замечаю впереди белесую личинку высшего имар, размером с человека, с большой головой, фасетчатыми сиреневыми глазами, стоящую на двух нижних парах своих непропорционально длинных ножек. Я откуда-то знаю, что это Чарпатчхе, третья дочь Матери клана. Рядом с ней воплощением тьмы застыла Хамана в развевающемся чёрном платье. Но больше всего меня поражает вид нескольких палочников, с которыми повелительно разговаривает брюнетка. Тех самых, которые похитили Шоа-дара. С которыми сражался Са-ард.

Сказав им что-то на их трескучем языке, Хамана кивает своей спутнице имар. И та вдруг поворачивается к нам. По крайней мере, мне так кажется поначалу. Потому что уже в следующую секунду я понимаю, что «личинка» смотрит не на нас, а на гусениц-гигантов. Поднимает одну из своих «рук» и указывает на нескольких наиболее крупных.

Низко загудев, выбранные исполины гуськом отправляются к трапу космического корабля. А я, совершенно неожиданно для самой себя, бросаюсь следом, издавая жалобный скулёж.

Но белесая личинка, гневно зашипев, взмахивает рукой, и меня отбрасывает назад. Боль затапливает всё тело.

Что?

Испуганно вскрикнув, я буквально выдёргиваю своё сознание из этого видения. В ушах до сих пор слышится трескучий тихий плач, который я какого-то чёрта там издавала. И только спустя несколько секунд до меня доходит, что слышу я его наяву. Это Трещотка скулит у меня на руках, дрожа всем своим тельцем.

– Это был ты? – выдыхаю ошарашенно. – Я видела всё это твоими глазами? Она тебя отбросила?