Их тайный гость

Больше Венцеслав к Арине не приходил, младшей дочкой не интересовался, но и Миру не забрал. То ли всё же не нужна она ему была, то ли руки не дошли. В его добрую волю Арина уже давно не верила. Но, так или иначе, а обе дочери постоянно находились при ней. А ей больше ничего и не нужно было.

Младшая дочь стала Мартой Станиславовной, отчество она получила в честь дедушки. И они зажили дальше уже втроём: Арина и её дочери. А больше им никто и не нужен был.

С того дня Венцеслав больше к ней ни разу не приходил. Члены Братства, прознавшие про охлаждение Венцеслава к жене, стали сторониться её, точно она могла заразить их своей отверженностью. Сама же Арина от этого не только не страдала, но и – впервые за десять лет – почувствовала себя почти свободной. За ней перестали следить и тут же доносить о каждом её шаге Венцеславу. Она теперь могла иногда без сопровождающих выходить за пределы поселения и гулять по лесу с детьми или даже, если удавалось уговорить одну из женщин приглядеть за девочками, в одиночестве. Именно это обстоятельство и сделало возможной её встречу с отцом Серафимом. Встречу, снова изменившую её жизнь. Именно благодаря этой встрече она поняла, что должна спасти себя и дочек. Правда, не сразу придумала, как именно. Но это было уже техническим вопросом, который ей предстояло решить. А принимать смелые решения и брать на себя ответственность за них она никогда не боялась.

Июль 2008 года

Константин

Они с Мирой приехали на дачу глубокой ночью. Константин предлагал девочке до утра отдохнуть в его съёной квартире, пока он съездит и предупредит Арину, а потом уж мчаться к матери и сестре, но та и слышать ни о каком отдыхе не хотела и рвалась домой. К счастью, улетая в командировку, машину он оставил на стоянке аэропорта. И теперь не было необходимости связываться с такси. Они с Мирой быстро вышли из здания аэровокзала и через пару минут уже выезжали на дорогу.

Подумав, Константин всё же решил заехать на минуту к себе. На свой двадцать пятый этаж в новом доме он поднялся один и вскоре вышел из подъезда с длинным предметом в чёрном чехле в руках.

– А что это, Константин Дмитриевич? – полюбопытствовала Мира.

– Много будешь знать – скоро состаришься, - неоригинально отшутился Соколан и аккуратно положил предмет на заднее сиденье.

– Да я и так знаю. Это у вас какое-то оружие. Судя по всему, карабин. Возможно, «Сайга», - обиженно пожала плечами невероятная девчонка и отвернулась к окну.

– Нормально, - не сдержал изумления Константин, - и откуда у нас такие познания?

– Много будете знать – скоро состаритесь, - проявила вредность девочка.

– Я вообще-то и естественным образом довольно скоро состарюсь, - усмехнулся Константин, - во всяком случае, уж точно раньше тебя.

– Тем более, не стоит ускорять процесс, - фыркнула маленькая язва и демонстративно уставилась на проплывавшие мимо городские пейзажи.

– Спасибо за заботу, - рассмеялся Константин. Ему с этой языкастой девчонкой было на удивление легко и весело. Ссориться с ней он не захотел, и поэтому просто сделал погромче музыку. Но и тут Мира удивила его, да так, что он на пару мгновений забыл про дорогу и уставился на неё, едва не открыв рот. Услышав голос его тёзки Константина Кинчева, она принялась негромко подпевать ему:

– Завтра может быть поздно, ты ещё не разучился любить. Завтра может быть поздно жить...

Песня была старая, малоизвестная, даже не каждый алисоман, фанат группы «Алиса», мог похвастать тем, что знает её. А тут простая четырнадцатилетняя девчонка явно слышит её не в первый раз и подпевает с чувством. Уловив изумление Константина, Мира милостиво соизволила пояснить:

– У меня мама обожает «Алису» со школы, на концерты их даже ходила раньше. Вот я на их песнях и выросла, она мне их частенько пела. А вы что, тоже алисоман?

– Ну, да.

– Давайте угадаю, кого ещё из русских рокеров любите? – предложила Мира.

– Давай, - с удовольствием согласился он на игру, ожидая, что девочка ошибётся. Но она, будто и не сомневаясь в своей прозорливости, принялась загибать пальцы:

– Я думаю, что ещё «Кино» и «Крематорий». Верно?

– Верно, - в изумлении покачал головой Константин. Потом постарался вспомнить, не валяются ли у него в бардачке диски этих групп. Тогда догадливость Миры объяснялась бы элементарно – пока он ходил за оружием, девочка могла от скуки порыться в бардачке. Но больше никаких дисков в машине не было. Константин лишь недавно купил себе этот «Ленд Крузер» и ещё не успел его полностью обжить. Только обожаемую «Алису» притащил буквально в первый день. А «Кино» с «Крематорием» ещё оставались дома.

Тем временем, Мира продолжала его удивлять. Немного помолчав, словно давая ему возможность переварить услышанное, она тихо добавила:

– А вот «Аквариум» и БГ, Бориса Гребенщикова, в смысле, я думаю, вы не любите.

– Не люблю.

Девочка удовлетворённо кивнула, снова помолчала, а потом добавила:

– Мама тоже не любит. Вы с ней очень похожи, просто удивительно. Можно, я вам ещё один вопрос задам, а вы ответите?

– Ну, давай.

– А «Чёрный Обелиск» вам как?

Вместо ответа Константин вынул телефон, краем глаза глядя на дорогу, перелистал список песен, ткнул пальцем в экран и перебросил аппарат на колени к Мире. Та посмотрела и вслух прочла:

– «Я остаюсь», «Ещё один день», «Билет на ту сторону»... Всё с вами понятно, Константин Дмитриевич, вы с моей мамой просто из одной песочницы. Бывает же такое!

– Из одной песочницы? – не понял он.

– Ну, люди одного воспитания, с одинаковыми ценностями и взглядами на жизнь, будто бы выросшие вместе, - пояснила Мира, - я слышала, что такое бывает. Но своими глазами вижу впервые.

– Одинаковые музыкальные пристрастия – это ещё не «одна песочница», - не согласился Константин.

– Константин Дмитриевич, - снисходительно улыбнулась Мира, - я с вами уже больше шестнадцати часов почти без перерыва общаюсь. И все эти шестнадцать часов у меня стойкое ощущение, что я разговариваю с моей мамой в другом обличье. Музыка – это, конечно, ещё не всё. Но вы и в других вопросах просто на удивление совпадаете. Я ж говорю, просто близнецы-братья. Вы в детстве, случайно, сестру не теряли?

– Не терял. У нас не индийское кино, а российская действительность. Вот только сестры-близняшки мне для полного счастья сейчас и не хватало!

– Удивительно, - притворно озабоченно проговорила Мира и успокоила его:

– Да вы не переживайте так, Константин Дмитриевич. Вы не во всём с мамой похожи.

– Да что ты? – ему стало даже интересно, чем это они с соседкой отличаются, раз уж во всём так совпадают, и он покосился в её сторону.

– Ага. – С самым невинным выражением лица кивнула Мира. – Вот вы, например, мужчина, а она совершенно определённо женщина. А ещё у неё коса…

Тут Константин не выдержал и даже не засмеялся, а заржал в голос. Две соседки-сестрички действовали на него абсолютно идентичным образом: слушая их, ему постоянно хотелось смеяться. Ну, или хотя бы улыбаться.

Мелькнула неожиданная мысль: интересно, а их мама тоже на него так будет действовать?.. Но он эту крамольную мысль тут же прогнал.

… Ещё в Сибири, когда они только отъехали от гостиницы, он достал телефон и сунул в руку Мире:

– Звони маме.

– Не могу, - та явно растерялась.

– Почему не можешь? – не понял Константин.

– Я номера не знаю, - Мира была почти в отчаянье.

– Номера телефона родной матери? Как это?

– Ну, вот так. Мама себе и мне мобильники одновременно купила. До этого у неё тоже не было. И мне не приходилось на него с городского звонить. А потом она телефоны приобрела и сразу сама мне свой номер в память вбила. Вот я и не учила его никогда. Зачем, если он в мобильнике имеется?