Именем закона. Сборник № 3

— Какую посуду?

— Оставшуюся после гостей.

В эту секунду я в полной мере осознал, что значит выражение «меня чуть удар не хватил».

— Вы же сказали, что ничего не трогали!

— На столе было грязно, и пахло неприятно.

Я искал глазами бутылки, оставшиеся после вечеринки, но не находил их. Рахманин продолжал говорить.

— Мне казалось, что Надя откроет глаза и сразу прочтет на моем лице мои мерзостные мысли. Странное ощущение… Я взял из кухни таз, сложил грязную посуду, унес в кухню и стал мыть…

— Где бутылки?

— Не знаю. Когда я вернулся, на столе стояла одна бутылка. Из-под «Кубанской». Пустая. Я вынес ее на лестничную площадку. К мусоропроводу.

Я выскочил из квартиры, провожаемый осуждающим взглядом Каневского. Как же, в его время молодые люди бегали более степенно.

Бутылки не было. Вообще ничего не было на лестничной площадке — ни у мусоропровода, ни за мусоропроводом. Входя в квартиру, я осмотрел замки на двери. Это были замки-задвижки.

Я вернулся в кухню. Рахманин спросил:

— Что, нет?

— Увы.

— Наверно, Дарья Касьяновна взяла. Уборщица. Она всегда…

Последних слов Рахманина я не слышал. Я был уже в комнате. Каневский сердито смотрел на меня, Король — вопрошающе. В дверях квартиры я столкнулся со своим помощником Александром Хмелевым, которому я поручил опрос соседей.

— Саша, бутылка из-под «Кубанской». Уборщица Дарья Касьяновна.

Король подошел ко мне все с тем же вопрошающим выражением лица.

— Есть кое-что, — сказал я, но не стал ничего объяснять — не время и не место для объяснений. — Когда наступила смерть?

Король глазами показал на врача.

— Считает, между часом и двумя ночи.

Я торопливо поблагодарил и направился в кухню.

Когда я выбегал на лестничную площадку, мой взгляд зацепил дубленку на вешалке в прихожей. Стоял август, жаркий август. Я повернул назад и прошел в прихожую.

Новенькая дубленка с пышным воротником и опушенными рукавами пахла свежевыделанной овчиной.

— Вы поссорились с женой из-за дубленки?

Рахманин удивленно смотрел на меня и молчал.

— Ну хорошо. К вам пришли гости. Сели за стол. Выпили. Надежда Андреевна пила?

— Я запретил ей пить. Я сказал, что утром она будет умирать и проклинать все на свете. Так было всегда, когда она пила. Ее организм в последнее время не воспринимал алкоголя.

— Она послушалась вас?

— Да. Отодвинула от себя рюмку, сказав «да убоится жена мужа», вскочила и вытащила из шкафа новую дубленку. У меня все оборвалось внутри. Она потратила все наши сбережения — тысячу рублей, на которые мы должны были жить полгода, год, не знаю сколько. За пьесу гонорар неизвестно когда заплатят и заплатят ли. Она ходила перед нами как манекенщица, запахивая и распахивая дубленку. Она была очень красива. Дубленка ей очень шла. Я смотрел на нее с восторгом и раздражением одновременно. Как же так? Ничего не сказала, не посоветовалась, взяла и истратила все деньги в доме. И вдруг она сбросила дубленку на пол, небрежно, как тряпку. У меня разум помутился. Я встал, чтобы уйти. Валентина пыталась удержать меня, сказав: «Она же дурачится». Я что-то резко ответил. Надя что-то сказала. Вот и все.

В дверях стоял Хмелев. У Александра удивительная способность подходить бесшумно. Его лицо выражало крайнее недоверие и презрение к Рахманину.

— Сгинула Дарья Касьяновна, — сказал он. — Выбыла в деревню час назад. Сразу же после уборки. В отпуск.

Мне хотелось спросить, в какую деревню, но воздержался. Если Александр не сказал в какую, значит, не сумел узнать ее названия. Пока не узнал.

— Куда девались остальные бутылки? — спросил он у Рахманина.

— Не знаю, — ответил тот.

— Сколько их было всего, хоть знаете?

— Всего? Три. Две водки и одна бутылка рислинга.

Я знаком дал понять Хмелеву, что он потом выяснит судьбу остальных бутылок, и пригласил Рахманина в комнату.

У окна Король разговаривал со следователем прокуратуры Мироновой. Рядом с высоким Королем Миронова казалась миниатюрной. Модель скульптуры. Как все маленькие женщины, Миронова выглядела моложе своих лет. Нельзя было сказать, что она мать шестнадцатилетней девушки. Ее муж работал у нас в следственном управлении. Это она в юности подбила его вместе с ней поступить в юридический. Парень собирался стать геологом, уже в экспедиции ходил, но, видно, Миронова и в девичестве отличалась терпеливостью, когда хотела добиться своего.

— Здравствуйте, Ксения Владимировна, — сказал я Мироновой.

— Здравствуйте, Сергей Михайлович, — ответила она, протянув руку. — Не смотрите не меня с укором. Я опоздала, потому что я сегодня в отгуле. Хотела быть в отгуле. Приступим?

Дверь открыл седой, коротко подстриженный мужчина в накинутом на мускулистое тело халате.

— Доброе утро. Старший инспектор МУРа Бакурадзе, — сказал я.

— Разве что для милиции такое утро доброе. Проходите…

В гостиной лежали тяжелые гантели.

— Извините, что помешал вам укреплять здоровье.

— Ничего. Я на здоровье не жалуюсь. В свои пятьдесят два к врачам обращаюсь лишь за справкой для загранкомандировок.

— Где вы работаете?

Он взял со стола бумажник, достал визитную карточку и протянул мне.

«Василий Петрович Гриндин. Международный отдел ВЦСПС».

— Хотите кофе?

— Не откажусь.

В кухне была стерильная чистота. На тумбе стояла красивая кофеварка «Эспрессо». Гриндин включил ее.

— Чем вам милиция не угодила, Василий Петрович? — спросил я.

— Среагировали бы на мои сигналы, и не было бы такого утра, как сегодня, — ответил он, подавая мне чашку кофе. — С тех пор как у Надежды Андреевны поселился этот бородатый бездельник, наш покой, мягко выражаясь, нарушился. Жена подтвердила бы мои слова, но она сейчас в санатории. Пьянки, гулянки до утра, причем все начинается, когда нормальные люди уже отгуляли свое. Одно слово, богема. А ваши товарищи не среагировали. Не среагировали, и все тут. А следовало бы среагировать. Как там у вас говорят? Профилактика преступления. — Гриндин по-светски отглотнул горячий кофе и так же бесшумно поставил чашку на блюдце. — Простите, как, вы сказали, ваша фамилия?

— Бакурадзе.

— Я не знал, что в московском уголовном розыске работают грузины.

— Не все, далеко не все. Чудесный кофе. Спасибо.

— Бразильский. Привез неделю назад из Рио-де-Жанейро. Вы не были в Рио?

— Не доводилось. Когда вы в последний раз звонили в милицию?

— Месяца полтора назад.

— Почему сегодня ночью не позвонили?

— Не видел смысла. Я же вам сказал, на мои звонки милиция не реагировала. Вот вам и результат. Этот подонок убил прекрасную женщину в расцвете сил…