Иметь все

Достав калькулятор, Бритт подсчитала, что последние десять ее циклов длились ровно по двадцать восемь дней. Она удовлетворенно улыбнулась. Это сильно упрощало дело. Потом тщательно отметила в своем календаре четырнадцатый день. Это на следующей неделе. Завтра она пойдет и купит шампанского и еще шелковое белье.

На экране «Шпоры» сравняли счет за несколько секунд до свистка на перерыв, и их болельщики сходили с ума. Бритт с ненавистью посмотрела на экран. Проклятый футбол! И тут заметила на груди у Дэвида пульт управления. Нацелив его на экран, она с удовольствием увидела, как нападающий «Шпор» исчез в самый миг своей славы. Разбуженный наступившей тишиной, Дэвид открыл глаза. Увидев сидящую рядом Бритт, он заставил себя улыбнуться. Однако в глубине души смутно сознавал, что в ту долю секунды, пока сознание только просыпалось, его реакция была совсем другой: это была досада. Досада на то, что он уже не в приятном мире снов, где нет битв за тиражи и соперничающих владельцев. Досада на то, что пропустил футбол. И больше всего на то, что рядом оказалась Бритт.

– Привет, милый, – Бритт быстро убрала свою записную книжку и наклонилась к нему, улыбаясь своей странной улыбкой сфинкса. – У меня для тебя такой сюрприз…

Небольшая кучка покупателей толпилась у витрины магазина «Селфридж», разглядывая его знаменитую на весь мир рождественскую выставку. Но только один из них с трудом сдерживал слезы. Прошло уже больше двух месяцев, как Дэвид последний раз видел своих детей, и не было дня, когда он не тосковал бы о них. От попытки увидеться с ними его удерживали только стыд и боязнь презрении Лиз. Только это и еще ощущение, что будет, наверное, честнее, если он не приедет к детям до тех пор, пока все не прояснится.

Потом он пошел по Оксфорд-стрит на назначенную встречу, и тут увидел это. Это была витрина с огромной коллекцией космических пулеметов. Перед ним встало лицо Джейми с горящими от восторга глазами. Из глаз Дэвида катились слезы.

Бритт с раздражением смотрела на Дэвида. Сегодня четырнадцатый день, и она пришла домой пораньше, чтобы приготовить особый ужин и поставить шампанское на лед. Надела новое шелковое белье под свое любимое платье и даже успела забежать в магазин видеофильмов и купить эротический фильм.

Но глядя на него сейчас, она ясно понимала, что не помогут ящик шампанского и дюжина «голубых» фильмов. Он продолжал разглядывать фотографию и не слышал ни слова из сказанного ею. Она даже заметила, как он отвел глаза от телевизора, когда передавали рождественский призыв помочь лондонским детям.

Пора было что-то делать. Но что? Это желание увидеть детей уже выходило из-под контроля. Ей пришло в голову, что он десятки раз собирался позвонить туда, но боялся, что Лиз не даст ему поговорить с ними. Ну что ж, может быть, стоит попробовать. По крайней мере, после этого у него будет другое настроение – скорее всего, больше похожее на то, которого она добивается. Особого вреда от одного звонка не будет. А потом, если все пойдет хорошо, у него скоро появится новый младенец для неустанных забот и попечений.

– Дэвид, милый, – Бритт подошла к нему и нежно погладила по шее, – почему бы тебе не позвонить Лиз? Не пора ли тебе повидаться с детьми?

Она почувствовала себя виноватой, когда увидела, как озарилось благодарностью и облегчением его лицо.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно, да. Я уверена.

– И ты не будешь против?

– Ну разумеется, нет, дорогой.

Черта лысого, она не против. Но другого выхода ей не удалось придумать. Надеясь, что не доживет до часа, когда ей придется пожалеть об этом, она передала ему телефон.

Когда зазвонил телефон, Лиз и Джейми были заняты рождественскими приготовлениями. В течение многих лет она выписывала «Гуд хаускипин» и «Хоумз энд гарденз» и вырезала оттуда статьи с названиями вроде «Украшаем гостиную ветками остролиста» или «Как самому сделать праздничную гирлянду». Разумеется, у нее никогда ни до чего подобного не доходили руки. Все оставалось розовыми мечтами, и времени обычно хватало только на то, чтобы в последний вечер сломя голову побежать в продуктовый отдел «Харродс» и второпях набить там тележку фабричными рождественскими кексами и пудингами. Она предполагала, что у ее мамы случился бы инфаркт, узнай она об этом, но на протяжении многих лет для нее лучшим рождественским подарком было, когда из магазина «Маркс энд Спенсер» доставляли индейку, нашпигованную фаршем со специями, орехами и цедрой, а также деликатесные мясные пирожки, которые были настолько вкусны, что превращали домашнюю стряпню в ненужную блажь.

Но в этом году все будет по-другому. Ради Джейми и Дейзи в этом году она сделает из Рождества великолепный праздник. Все утро они провели в лесу, разыскивая остролист, сосновые шишки и норвежскую ель, которые, как уверяют все статьи, легко прикрепить к проволоке. Потом их можно свить в гирлянды, украсить бантиками из красного атласа и получить роскошное рождественское украшение. Лиз часто наблюдала, как Джинни без видимых усилий плела венки из колосьев и сухих цветов. Неужели и она не сможет сплести простенькую новогоднюю гирлянду?!

Однако, сидя за кухонным столом среди клея, проволоки и своих лесных трофеев, она обнаружила, что это совсем не такое уж простое дело. После часа работы, исколов руки иглами остролиста и испортив почти все шишки, Лиз получила довольно жалко выглядевшее изделие, лишь отдаленно напоминавшее пышную блестящую гирлянду, показанную на снимке.

– Не переживай, – утешал ее Джейми, – не у всех мам все получается!

Она уже была готова надрать ему уши, когда зазвонил телефон. Все с удивлением посмотрели на него. Потом Джейми подскочил к аппарату.

– Алло. Скажите, пожалуйста, кто говорит? – спросил он тоном вышколенного дежурного, но сразу оставил попытки изобразить вежливость и завопил: «Папка-а! Это папка-а– а!», одновременно отталкивая Дейзи, которая тоже поняла, кто на другом конце провода, и пыталась вырвать трубку.

Терзаемая противоречивыми чувствами, Лиз слушала, как Джейми, то и дело сбиваясь от волнения, излагает перепутанные события их жизни за последние три месяца. Она была рада, что Дэвид позвонил, но негодовала, что позвонил только сейчас, рада, что Джейми получил возможность говорить с ним так долго, но сердита, что он, трус, не просит к телефону ее.

Джейми повернулся к ней, его лицо горело возбуждением:

– Мама, мама, может папа взять нас посмотреть на Деда Мороза? Ну, пожалуйста-а-а!

На мгновение Лиз ощутила ярость. Как она могла теперь сказать нет? Если бы Дэвид сначала спросил ее, то у нее был бы, по крайней мере, выбор, а так ее ставили в положение, при котором об отказе не могло быть и речи. Но почему она должна отказать? Она же не собирается использовать детей в качестве орудия мести за то, что сама оскорблена и отвергнута?

Джейми снова обратился к ней, и в его голосе прозвучала нотка понимания:

– Мам, папа спрашивает, может ли он сказать тебе два слова?

Именно этого она ждала все время, но теперь ей хотелось выкрикнуть: «Нет! Скажи ему, чтобы он катился но всем чертям! Скажи ему, пусть убирается к своей Бритт и оставит нас в покое!» Однако желание сразу пропало, едва она увидела умоляющее выражение лица Джейми. Лиз взяла трубку.

Помня, что это их первый разговор с того дня в ресторане, она постаралась не выдать голосом своего гнева и горечи: