Императрица Солнца

Выходит, и Колетта была испугана.

Осторожно, здесь водятся драконы. Места, куда человечество и не надеялось проникнуть. Кто устоит перед знаком «Проход запрещен»?

Рюн так и не смог заснуть в эту ночь. Несколько раз сон почти сморил его, но снова и снова неотвязные мысли заставляли вскакивать с постели.

«Я его не узнаю, — сказал он Колетте. — Ведет себя словно чужой».

А что, если и впрямь чужой?

Часы на мобильном показывали двадцать минут четвертого.

Эта мысль крепко засела у Рюна в голове. Раз существуют параллельные миры, значит, в них живут двойники. Настоящий Эверетт отправился в параллельную Вселенную, а домой вернулся другой Эверетт. Анти-Эверетт. Кукушонок в гнезде. Идеальный тайный агент, неотличимый от настоящего Эверетта. Впрочем, тут он просчитался. Дурацкие небылицы. Шрамы, которых не было.

В половине четвертого мысль окончательно оформилась, но тут же на смену ей пришла другая. Рюн покрылся холодным потом. А куда, в таком случае, делся настоящий Эверетт?

Выходит, Колетта Харт хотела предостеречь его? Заронить в душу сомнения, позволить самому сделать вывод? Если кукушонок Эверетт заподозрит, что Рюн проник в его тайну, ему несдобровать.

Он должен знать наверняка.

Рюн был испуган и очень устал. Он ненавидел притворство, и у него не слишком получалось, а сейчас он вынужден с утра до вечера играть роль, причем на трех сценах сразу!

Рюн никогда не верил актерам: они казались ему ряжеными кривляками. А теперь ему самому предстоит кривляться на сцене, потому что от этого зависит его жизнь.

Прежде всего, он должен убедить мир, включая собственных родных, что он знать не знает ни о каких путешествиях в параллельных мирах. Потом убедить всех, и Эверетта в том числе, будто ему невдомек, что его друг — тайный агент темных сил, на которые намекала Колетта Харт. Играть роль всегда и везде. Это нечестно! К тому же это самая утомительная вещь на свете! Рюн понимал, что неважно справляется с ролью.

И, наконец, третье. Что, если Эверетт окажется настоящим? Они ведь друзья неразлей-вода. Рюн не собирался бросаться ему на шею, как девчонка, но его холодность должна ранить настоящего Эверетта. Именно сейчас он нуждается в старом проверенном друге.

Рюн ненавидел уловки. Его мир был прост и честен.

Он был испуган, очень устал и постоянно настороже. К утру Рюн решил, что будет следить за Эвереттом. Это несложно, ведь Эверетт влюблен в Нуми Вонг и ничего вокруг не замечает. Рюн рассуждал о девчонках теоретически: влюбляешься, потом встречаешься. Девчонки в его жизни были абстракцией, недостижимой и недоступной, как планеты, что вращались вокруг далеких звезд. В другое время его задело бы, с какой легкостью Эверетт променял его на Нуми: гуляет с Нуми, болтает с Нуми, ходит на свидания (которые никакие не свидания), пьет с Нуми дурацкий (даже звучит отвратительно) вьетнамский кофе. Впрочем, так даже удобнее: пока эти двое заняты только собой, никто не помешает ему узнать правду. 

ГЛАВА 23

«Жаль».

Прочтя эсэмэску, Эверетт Л почувствовал себя виноватым. За то, что подвел Нуми. Испортил ей вечер. За то, что в школе весь день старался не попадаться ей на глаза. За то, что Нуми напрасно прождала его рядом с турецкой барахолкой, где они обычно встречались. За эсэмэску, которую ей отправил: «Ничего не получится, семейные дела». За ее разочарование.

Он ощущал вину, глядя, как Нуми с Эммой пересекают переулок, в конце которого он прятался. Вину за то, что лгал ей в самом начале их отношений, если это можно назвать отношениями. Впрочем, как ни назови, а лгать вообще нехорошо. Особенно Нуми.

Девять видов вины.

Нет, даже десять. Он чувствовал себя виноватым за все, что приходилось скрывать от Нуми, Рюна, Лоры и остальных.

Эверетт Л топтался в переулке, который вел к заброшенному сараю, где хранились старые велосипеды. Сарай называли «Малышом Кидом» — по имени заядлого курилки из комиксов.

Стоя среди окурков, он активировал тринский радар и снова нырнул в электромагнитный гул Стоук-Ньюингтона, вычленяя полицейские волны, переговоры таксистов, службы доставки и пиратские радиостанции. Наномашины использовали радиоволны для связи: тихий гул у него в голове был их переговорами. Ни с чем не сравнимый звук — звук, с которым думали Нано.

Нано пугали его. Пугали до дрожи. Уверенно круша гнилые викторианские кости, в глубине души Эверетт Л испытывал страх. Нано забирают все, что ты считаешь своим. Что может быть хуже, чем сознавать — или не сознавать, — что ты безмозглый дрон с пульсирующим комком черной слизи вместо мозга.

А еще они были умны, пугающе умны. Разумеется, его нанодвойник с Земли-1 уже знает, что Эверетт Л нарушил обещание. Собака и зомби на кладбище были отвлекающими маневрами, вторжение готовили существа, которые проникали везде и всюду, маленькие, юркие и бессловесные. Крысы.

«Нас с крысами разделяет не больше десяти футов», — однажды сказал отец маленькому Эверетту, когда, прогуливаясь вдоль Риджентс-канала, они заметили крысу, которая выбралась на берег, потерла лапкой усы и исчезла в высокой траве. В десяти футах от крыс, в десяти футах от Нано.

А он еще считал себя умником, несчастный глупец!

Он должен рассказать обо всем Шарлотте Вильерс. Техническая мощь Пленитуды сокрушит страшного врага. Но тогда ему придется признаться в сделке с Нано. Шарлотта Вильерс не захочет, чтобы все узнали о ее тайной операции на карантинной Земле-1, но на свете есть вещи поважнее ее махинаций и интриг! Пленитуда в опасности. Но что она сделает с его семьей? Эта мысль пугала Эверетта Л больше, чем Нано.

— Курение приводит к раку, — раздался голос из-за спины.

От неожиданности тринское оружие пришло в боевую готовность. Эверетт Л усилием воли закрыл оружейные порты в руках и ладонях.

— Покуриваем?

Сторож мистер Мышковски стоял рядом.

— Я не...

— Так я и поверил. Мне пора закрывать ворота.

Враг ждал, отступать было некуда.

* * *

Сигналы были слабыми и неразборчивыми. Ему пришлось некоторое время ходить кругами, чтобы засечь слабое гудение. Эверетт Л надеялся, что за ним никто не наблюдает. Постепенно в мозгу сложилась картина: крысами кишел весь район Стоук-Ньюингтона, но линии сходились в одной точке. Нанести удар в самое сердце врага; разве не так рассуждают герои киношных боевиков?

Сколько блокбастеров видели Нано?

Эверетт Л следовал за невидимыми радиоволнами вдоль Стоук-Ньюингтон-чёрч-стрит. Кажется, все нити стягивались вокруг Грин-лейнз. Внезапно он вспомнил о Нуми: сидит небось, свернувшись клубочком на диване в кафе «Наяда», рядом другой парень потягивает вьетнамский кофе, а диджей Эйдан ставит музыку его жизни. От отвращения Эверетта Л чуть не вырвало.

Узкий переулок на задах викторианских домиков на Клиссолд-кресчент носил название Эден-террас. Местные садовники развели за заборами из сетки огороды, которые мокли под хмурым январским дождем. Здесь активность Нано оглушала. «Пора», — подумал Эверетт Л,- приводя в действие тринские боевые механизмы и чувствуя кожей, как заряжаются лазеры.

Сигналы исходили от сарая в пятом по счету огороде. Обычный сарай рядом с мусорными баками, слепленный из старых дверей, досок и оконных рам. На грядках догнивали остатки урожая. Из земли гордо торчали ярко-зеленые побеги брюссельской капусты. Садовые скульптуры и дешевые гипсовые Будды покосились, ржавые колокольчики и свитки с молитвами уныло свисали с крыши в безветренном воздухе.

Внезапно Эверетт Л вспомнил, что целый день не видел крыс.

Короткая вспышка — и с висячим замком на калитке было покончено, задвижка сарая вызвала не больше трудностей. Бей сильно, бей быстро. Если бы у него остались эти милые крошки — тринские наноснаряды, но он использовал их, сражаясь с Нано на кладбище Эбни-Парк.