Империя Искушения

Мы оставались так, наши руки соприкасались, в течение нескольких секунд, как будто никто из нас не хотел двигаться. Затем она наконец вытащила свои пальцы из-под моих и положила руки себе на колени. Я поднес бокал к губам, внезапно захотев чего-то покрепче вина. Мне нужно привести голову в порядок.

Дверь кухни распахнулась. — Вэл?

Там стоял молодой человек, на голове у него была бейсболка, а на талии был грязный фартук. Его взгляд обшарил комнату и остановился на столе, где я сидел с Валентиной. Затем он посмотрел на меня, его глаза слегка сузились. Хотя я его не знал, я не отступил. Я ответил ему ровным, спокойным взглядом. Как будто у меня было право находиться здесь.

— Джон! — сказала Вэл, наклоняясь в кресле, чтобы посмотреть назад. — Как там дела?

— Я только что закончил. Но, может, мне стоит остаться еще немного. Пока ты не закончишь есть.

— О, я закончила. — Она откинулась назад и подняла руки. — Я больше не могу есть.

Джон подошел к столу и начал убирать наши тарелки. — Я отнесу эти тарелки обратно. Тебя подвезти домой?

Вэл коснулся его руки и мои челюсти сжались. Кем был этот мужчина для нее? Не парнем, потому что не возникло бы вопроса, как она доберется домой. Парень отвез бы ее домой и трахал бы ее всю ночь напролет.

— Тебе не обязательно это делать, — говорила она. — Я уберу.

— Это не проблема, — сказал он, расставляя тарелки и столовые приборы. — Я не против. Я их помою, а потом отвезу тебя домой.

Намек ясен, он не доверял мне. Хотя я едва ли мог его винить, мне это не нравилось. Я заметил татуировки на его руках и шее, некоторые грубые, как будто нарисованные рукой. Итак, тюрьма. Я задавался вопросом, что он сделал, чтобы заслужить срок за решеткой. Он не показался мне закоренелым преступником. Как и я.

— Джон, да? — спросил я, расслабляясь в кресле. — Как долго вы здесь работаете?

Он не ответил сразу, поэтому Вэл заполнил тишину, сказав — Джон, это Лука ДиМарко. Лука, это Джон Натале. Он был моим посудомойщиком последние полтора года.

Натале. Значит, итальянского происхождения. Я бы приказал своим людям проверить его. — Piacere¹⁹, Джон Натале, — пробормотал я.

Приятно познакомиться, ублюдок.

Он кивнул головой, затем взял стопку посуды в руки и понес ее на кухню. Когда мы снова остались одни, Вэл сказала — Обязательно было так его запугивать? Он хороший работник.

— Запугивал? Я же был очень дружелюбен.

— Дружелюбно, конечно. Слушай… — Она глубоко вздохнула и слегка наклонилась. Ее пальцы играли с ножкой бокала, пока она смотрела на стол. — Ты здесь, в Паесано, в моем ресторане. Типа, ты итальянец, и это заставляет меня задуматься… Ты здесь из-за чего-то, связанного с моим отцом?

Она была умной девушкой. Это был хороший вопрос, правильный вопрос, который нужно было задать.

Ложь, которую я подготовил, висела у меня на языке. Я намеревался придумать историю, чтобы быстро посадить ее на самолет, а затем передать ее Пальмиери. То, что произойдет дальше, не моя проблема. Если бы она или Сегрето умерли, пусть так и будет. У меня были свои проблемы. Мне нужно вытащить Никколо из тюрьмы, прежде чем он разрушит всю мою империю.

Но это было до того, как я увидел, как она держится за это место ногтями. До того, как я услышал, как урчит ее живот, потому что она заботилась обо всех остальных прежде, чем о себе. До того, как я заметил усталость в ее глазах, которая заставила меня захотеть помочь ей любым возможным способом…

И она только что призналась, что Сегрето появляется здесь время от времени. Это означало, что он был близко, следил за своей дочерью, как я и подозревал.

Возможно, я мог бы передать Флавио Сегрето напрямую Пальмиери, не прибегая к помощи Валентины.

Мне нужно это обдумать.

Встретившись с ней взглядом, я солгал.

— Нет. Я здесь по делу.

— О, хорошо, — тихо, почти мечтательно сказала она, потом ее щеки потеплели, и она прикусила губу самым очаровательным образом.

— Я имею в виду, хорошо, что это не из-за моего отца. Я на самом деле не так много знаю о нем и знать не хочу.

— Когда ты видела его в последний раз?

— Кажется, я мельком увидела его на похоронах мамы. — Она провела накрашенным ногтем по белой скатерти. Ее ногти были темно-красного цвета, цвет, который я счел очень сексуальным. — Но он со мной не разговаривал.

Потому что Сегрето знал, что опасно показываться с ней на людях. Но я бы поставил на что угодно, что он где-то рядом или, по крайней мере, следит за ней.

Прежде чем я успел что-то сказать, она спросила:

— У тебя есть семья в Италии? Жена? Дети?

Она что, пыталась привлечь внимание?

— Я никогда не был женат, но у меня двое сыновей. Им шестнадцать и восемнадцать.

Ее брови поднялись вверх.

— Ты не любил их мать? — Я почти рассмеялся. Не потому, что я думал, что любить любовницу невозможно, а потому, что я не верил, что способен на это чувство. Я не испытывал любви ни разу с тех пор, как начал трахаться в тринадцать лет. И внебрачные дети были обычным явлением в Ндрангете. У каждого дона, которого я знал, был как минимум один ребенок от женщины, которая не была его женой.

— Матерей, во множественном числе, и ни одна из них не была заинтересована в браке со мной.

— Мне трудно в это поверить. Воспитывать детей — это большой труд.

— Не тогда, когда у тебя есть деньги. Я помог обоим столько, сколько им было нужно, и у моих сыновей было все самое лучшее.

На ее лице промелькнуло что-то, разочарование? но я не успел разобрать.

— Так тебя не было рядом.

Ах. Она сравнивала меня со своим отцом.

— Я помогал их растить. Не проходило и дня с тех пор, как они родились, чтобы я не видел их обоих.

Лео и Габриэле были моими наследниками, моим наследием. Бенетти до мозга костей. Я был ответственен за то, чтобы они были сформированы должным образом для того, что принесет им будущее. Не могло быть никакой слабости или колебаний, когда придет время взять на себя управление.

Мой мобильный снова завибрировал в кармане, но я проигнорировал его. Вероятно, мои люди снаружи проверяют. Я взял с собой в Паесано семь охранников, хотя мои братья настаивали на большем количестве. Я отклонил их, думая, что не задержусь здесь надолго. Теперь это казалось глупостью с моей стороны.

Валентина оперлась локтем на стол и подперла подбородок ладонью. Ее губы изогнулись в ухмылке.

— Ты хочешь сказать, что менял подгузники в своем сшитом на заказ костюме?

— Я нанял няню, чтобы менять подгузники.

— Конечно, — она закатила глаза к небу.

— Габриэль дважды блевал на меня. Тебе от этой информации станет лучше?

— О да, уже лучше.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь ей.

— Я готовлю тебе ужин, и вот как мало ты обо мне думаешь, а? Ma dai, signorina.²⁰