Имперский крест

– Ты не пройдешь мимо меня, Георг, – сказал он вдруг.

– Да ну?

– Рохус – наш самый лучший и самый успешный испытуемый, – сказал доктор Морель. – Внешне он не изменился, но уверяю вас – если Ганса запереть в одной клетке с разъяренной гориллой, то я не поставлю на гориллу и ломаного гроша.

– Уверен, из них вышла бы отличная пара, – сказал Егор. – А теперь простите меня, ребята, я должен идти.

Егор неторопливо двинулся к двери, но унтерштурмфюрер Миш сделал шаг в сторону и оказался у него на пути.

– Повторяю, Георг, у тебя нет шансов.

– Правда? – Егор чуть прищурил свои золотисто-карие глаза. – Неужели ни одного?

– Сдайтесь, и мы оставим вас в живых, – сказал доктор Морель.

– И что со мной будет дальше?

– У вас появится возможность искупить свою вину кровью. На передовой.

– Кажется, вы перепутали меня со служебной овчаркой, парни. Я готов кусать врага, но прыгать через палочку – не по моей части. Так что ты решил, «белокурая бестия»? – снова обратился Егор к унтерштурмфюреру Мишу. – Хочешь попробовать свои силы в честной драке?

Лейтенант Миш усмехнулся, откинул барабан револьвера и вытряхнул патроны на пол. Один из патронов остался в гнезде, но унтерштурмфюрер смотрел на Егора и не заметил этого. Он защелкнул барабан и положил револьвер на стол.

Еще до того, как сталь револьвера коснулась крышки стола, Волчок ринулся в атаку. Он действовал хладнокровно и расчетливо, намереваясь провести серию ударов по лицу и корпусу, однако едва кулак Егора коснулся скулы «белокурого волка», как перед глазами у него все перевернулось, и он почувствовал, что лежит на полу с отшибленной спиной.

Унтерштурмфюрер Миш, усмехаясь, поставил ему сапог на грудь и сказал:

– Я не хотел, чтобы все так закончилось. Ты мог стать суперчеловеком, Георг.

– Через минуту ты станешь супертрупом! – прорычал Егор и пнул нациста коленом по опорной ноге.

«Белокурый волк» этого не ожидал, нога его взлетела вверх, и он тяжело рухнул на пол. Егор в мгновение ока оказался на ногах и въехал унтерштурмфюреру каблуком в пах. Тот вскрикнул и, сцепив зубы, простонал:

– Ты ударил меня ниже пояса!

– Прости, я думал, у такого, как ты, не бывает уязвимых мест.

Егор хотел припечатать «белокурого волка» к полу ударом ноги, но Миш молниеносно схватил его за ботинок и, резко дернув в сторону, швырнул Егора спиной на стену. От удара у Волчка перехватило дыхание, и посыпались искры из глаз.

А унтерштурмфюрер уже шел к нему, пригнув голову и сжав кулаки. Егор попытался встать в стойку, но грудь и спину пронзила острая боль, и руки его опустились сами собой. Волчок понял, что у него сломаны ребра и поврежден позвоночник.

«Вот и все», – сокрушенно подумал он, и в это мгновение на глаза ему попался стеллаж, уставленный бутылками с какими-то препаратами и растворами. Действуя почти инстинктивно, Егор схватил со стеллажа стеклянную бутылку и швырнул ее в лицо Рохусу Мишу. Склянка разбилась на куски, и содержимое ее с шипением выплеснулось на лоб и глаза унтерштурмфюреру. Тот закричал от боли и на секунду остановился.

Волчок метнулся к столу, схватил револьвер, развернулся и нажал на спусковой крючок. Пистолет тявкнул в руке Егора, и в середине лба Рохуса Миша вспыхнула красная точка.

«Сработало?!» – не поверив в свою удачу, подумал Волчок.

Несколько секунд унтерштурмфюрер стоял на ногах, скосив глаза наверх, словно пытался разглядеть дырку во лбу, а потом покачнулся и повалился на пол.

Егор, все еще сжимая в руке револьвер, повернулся к доктору Морелю, который сидел в своем кресле ни жив ни мертв от страха.

– Браслет, доктор, – сухо и четко произнес Егор. – Он все еще мне нужен.

Морель, не говоря ни слова, сунул руку за пазуху, достал из внутреннего кармана пиджака браслет и положил его на стол. Волчок сгреб браслет, осмотрел его, кивнул сам себе, а потом поднял голову к потолку и крикнул:

– Профессор! Браслет у меня! Тащите сюда свой «почтовый ящик» и включайте для меня обратный ход!

Страх в глазах доктора Мореля сменился удивлением.

– С кем вы разговариваете, гауптштурмфюрер? – изумленно спросил он.

– Профессор! – снова позвал Волчок, не обращая внимания на лейб-медика. – Долго еще будет продолжаться этот спектакль? Я готов к возвращению!

И тут что-то изменилось. Воздух лаборатории дрогнул, запахло озоном, замерцало маслянистое, жаркое марево, а вслед за этим воздух сгустился, и прямо перед Егором в воздухе повисла небольшая коробка с полупрозрачными стенками, по которым то и дело пробегали радужные волны. Это был «почтовый ящик» профессора Терехова, квантовое устройство, позволяющее перемещать во времени небольшие предметы.

Егор протянул руку и нажал на едва заметную серебристую кнопку на панели ящика. Передняя стенка беззвучно поднялась, и Егор швырнул браслет в ящик.

– Отлично! – сказал он. – А теперь – поехали!

Ящик стал стремительно выцветать, теряя контуры, и когда от него почти ничего не осталось, Егор почувствовал, что сознание его пошатнулось и стало уплывать, подхваченное ветром времени.

Последним, что он увидел, было перекошенное от ужаса лицо Мореля с выпученными глазами и блестящим от пота лбом.

За мгновение до того, как потерять сознание, Егор успел прошептать:

– Прости, Грофт… Дальше тебе придется выпутываться самому.

Глава 3 Возвращение

1

Профессор Борис Алексеевич Терехов сидел в кресле с бокалом вина в руке и время от времени бросал внимательные, озабоченные взгляды на ванну, в которой лежал Егор. С начала перемещения прошло уже восемь часов. Но это здесь, а там, где пребывало сейчас сознание парня, время текло иначе. Там прошло не меньше недели.

На панели управления находилась специальная лампочка вызова. Как только Егор раздобудет циркониевый браслет и позовет Терехова на помощь, устройство считает сигнал с подкорки Егора и передаст его на панель управления. Сигнальная лампочка вспыхнет, Машина даст гудок, и это будет означать, что пришло время отправить за браслетом «почтовый ящик», а затем и вытащить из тела нацистского агента Георга Грофта сознание самого Егора.

Рядом с Машиной, на ореховом комоде, стоял старенький ламповый радиоприемник «Рассвет» с маленьким циферблатом на панели. От приемника к Машине тянулись несколько тонких на вид, но чрезвычайно прочных разноцветных проводков.