Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много

Я снова вздохнул. У любви много граней — почему об этом никто не говорит? Разных людей можно любить по-разному и не становиться при этом лицемером. Если бы Саша сейчас спросила, люблю ли я ее, у нее было бы больше шансов получить ответ.

— А ты меня любишь? — вместо этого спросил я.

— Не хочешь, не отвечай, — тоже не стала отвечать она.

На пару мгновений все вокруг окутала тишина. С той части лишь наполовину обжитой комнаты словно окатило холодной волной — прямо на наши еще разгоряченные тела. Подцепив сбившееся в комок одеяло, я расправил его и укрыл нас.

— Она знает, да? — внезапно спросила Саша.

Однако прежде, чем я успел ответить, продолжила сама:

— Нет, не отвечай. Не хочу знать наверняка. Пока я не знаю наверняка, можно продолжать как есть.

Она уткнулась лицом мне в грудь, спрятавшись под одеялом чуть ли не с головой, словно замерзла и хотела согреться.

— Ася — мой единственный друг сейчас, — ее голос теперь звучал очень глухо, — и между тобой и ею я бы не хотела выбирать. Не хочу еще и ее терять…

Не ища слов, я прижал ее к себе еще крепче и поцеловал в макушку. Если она замерзла, я хотел, чтобы ей было тепло — так же, как мне сейчас тепло рядом с ней. Сашина голова вдруг высунулась из-под одеяла. На губах, которые подарили мне сегодня так много поцелуев, плясала игривая улыбка.

— Так что подумай про тройничок, — неожиданно весело закончила она.

Я хмыкнул. Видимо, тройничок, шутки про который меня порядком раздражали, она придумала, чтобы все как-то разрешить с минимальным ущербом. Возможно, и начала его предлагать, когда догадалась, что Ася знает.

— Кстати, а эта как поживает? — нарочито небрежно бросила Саша. — Ну, бывшая твоя…

— В смысле, — усмехнулся я, — твоя бывшая подруга?

Ответом мне стал хороший удар под ребро — шутливый, но довольно ощутимый.

— Звонил ей? — спросила Саша.

Я мотнул головой.

— А я звонила, и она не ответила.

— Ну как бы…

Как закончить, чтобы не получить еще один удар под ребро, я даже и не знал. Может, надо было реже называть Яну шлюхой, если так рассчитывала на ответ?

— Ты не понимаешь, — ее голос стал серьезным, — она бы ответила, хотя бы просто чтобы послать меня к черту. А ее молчание это странно. Ненормально даже…

Саша внимательно посмотрела на меня, задав вопрос сначала глазами, а потом уже и голосом:

— Может, сходишь к ней?

— Переживаешь за нее? — улыбнулся я.

— Вот еще! — фыркнула она, а потом вновь продолжила серьезно: — Просто проверить, чтобы ничего с ней не случилось. Это же нормальное желание…

Несколько секунд я молча разглядывал ее, сам удивляясь, как много сегодня увидел того, чего не видел раньше. Почему она так редко открывается? За всей шелухой — подчеркнутой деловитостью и стервозность — прячется на самом деле добрый и заботливый человек. Ее невероятно хотелось расцеловать, чтобы поощрить быть такой почаще. Я потянулся к ее губам, к которым прижимался сегодня сотни раз, но мог, казалось, прижиматься до бесконечности. Опередив меня, Саша резко повернула голову, и мой поцелуй ткнулся в щеку.

— Герпес, — заявила она и поджала губы.

Как же хотелось размахнуться и хорошенько шлепнуть ее по бедрам.

— Хоть мне-то не ври, — сказал я.

Прильнув еще теснее, она шаловливо провела кончиком носа по моей шее.

— Выбрал бы меня раньше, мог бы целовать без ограничений…

От ее слов я ненадолго завис. Раньше — это она про сегодня или вообще? До всей этой истории с медальоном я даже не задумывался, что мог ей нравиться. Но, зная ее привычку озвучивать все желания, я, похоже, слишком многое раньше трактовал неверно. Зачем пялишься на меня? Что, потискать меня хотел?.. Возможно, всякий раз, когда она подходила ко мне в группе поцапаться и поругаться, она пыталась обратить на себя внимание. Возможно, это были не едкие подколы, а изощренные призывы к действию, которые, пойми я их правильно, меня бы не бесили, а завели. Однако такие знаки считать было невозможно.

— Если бы хоть раз на это намекнула, — сказал я, — а еще лучше сама бы поцеловала, сразу бы и выбрал…

Она фыркнула и легко царапнула меня ногтем по груди. Улыбаясь, я прижал ее к себе еще крепче. Пожалуй, одно из самых лучших ощущений на свете — лежать в обнимку с девушкой, в которую — кажется — влюблен и которая — возможно — испытывает к тебе то же самое. Сейчас если бы она попросила отказаться от всех, я бы согласился… Ну, кроме Майи — отказаться от нее теперь уже не получится.

Со свойственным ей гостеприимством Саша чуть ли не в спину вытолкала меня из своей комнаты, чтобы я поторопился и побыстрее ушел. Едва поднявшись с постели, она будто вернулась в чувства, став прежней колючей Сашей. Наша минутка нежности и романтики закончилась, и теперь оставалось только гадать, когда повторится вновь. Напоследок мне удалось сорвать лишь еще один поцелуй в щеку, и дверь деловито захлопнулась прямо перед моим носом.

Однако после всех стонов, ласк, поцелуев и слов настроение было просто потрясающим. Улыбаясь, я пошел вдоль коридора, одна из дверей в котором, хоть и была похожа на все другие, стала теперь особенной.

Стоило мне выйти на лестничный пролет, как из угла раздался смешок и знакомый ехидный голос.

— С ней, значит, трахаешься? — хмыкнула Алгон. — Не ожидала. Думала, ты предпочитаешь кротких милашек, раздвигающих ноги по щелчку.

Сцепив руки на груди, она стояла, прислонившись к стене, словно кого-то ждала. Судя по нахальной ухмылке — меня. Зачем? Ей сегодня не хватило? Хорошо хоть, сейчас она была одетой.

— С чего это? — проворчал я.

— Ну меня же ты трахнуть не хочешь, — невозмутимо ответила она.

— Почему? — я пожал плечами. — Хочу.

Причем после ее сегодняшнего перформанса даже очень. На ее бедрах были те же джинсы, которые она недавно снимала передо мной, и, глядя на них, я невольно вспоминал, как ловко и быстро она это делала. Такими темпами я теперь при каждой встрече буду ее мысленно раздевать.

— А чего тогда ушел? — с легким нажимом спросила она.

— Был бы твоим парнем, может, и остался, — отозвался я, — а обижать Милу мне не хочется.

— А меня, значит, можно?

— А ты не выглядишь обиженной.

В воздухе повисла тишина, занимая весь пролет, влезая между нами как подушка безопасности. Я понятия не имел, чего хочет от меня Алгон теперь, и куда вообще может вырулить весь этот разговор.

— Хочешь расскажу, как Мила потеряла девственность? — вдруг спросила она.

— А мне надо это знать? — вместо ответа спросил я.

— А что ты потеряешь, если послушаешь? История поучительная.

Гадая, где тут подвох, я все же прислонился к стене в шаге от нее.