Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много
Шрифт:
Он развернулся и дернул ручку под табличкой «Выхода нет». Дверь послушно распахнулась.
— И если решаешь не верить демонам, — сказал он напоследок, — то не верить надо всем…
Белый костюм бесследно растворился в темноте, и тяжелая дверь сама собой захлопнулась, окатив коридор зловещим грохотом. Что-то подсказывало, что если подойду и дерну ее, она окажется наглухо закрытой. Похоже, выхода здесь не было только для людей.
Лампочка все так же тускло светила с потолка, делая пространство зыбким и призрачным, почти потусторонним. Весь этот разговор можно было бы считать одной большой иллюзией, если бы не золотой круглешок
Пока шел по коридору, я усиленно пытался понять, где и когда мог потерять медальон. Он точно был на мне за столом, полыхая сразу от трех девчонок. Потом его коротило, когда Майя целовала меня во время танца. Цепочка с силой врезалась в шею, когда Алгон схватила меня за ворот, а затем внезапно ослабла — возможно, тогда же и порвалась. Больше воспоминаний с медальоном не было, значит, где-то там, на танцполе, и следует его искать. Коридор, ненадолго взявший меня в плен, закончился, и я вышел в зал.
Музыка мгновенно ударила по нервам, силой втягивая в атмосферу. Не затихая ни на секунду, праздник вокруг продолжался. Воздух рвался от звона бокалов и обрывков бесед. Позвякивая приборами, за столиками ужинали, а самые неугомонные — или, возможно, самые влюбленные, — не желая отрываться друг от друга, кружились в центре зала. Даже сердце на стене, в котором непрерывно вспыхивали парочки, казалось, светилось еще ярче. Взгляд сам собой уперся в красный ободок, и я замер, не поверив глазам.
Даже не думал, что этим вечером в этом сердце увижу собственное лицо и уж тем более рядом с ней. В сочно-красном ободке на стене на обозрение всему залу были я и Саша, стоящие в коридоре, сфотографированные как раз в тот момент, когда, прижимаясь всем телом, она тянулась к моим губам — пьяная, отчаянная, явно готовая мне отдаться. Снимок был красноречивее десятка слов — по нему сразу становилось понятно, что мы с ней трахались и трахались не раз.
— Ты!.. — рядом яростно прогремели шаги.
Следом в скулу прилетел удар. Кто ж с ходу бьет в лицо? Зал покачнулся, и я упал, получив еще и затрещину — уже по затылку и от стены. Морщась, я вскинул голову, пытаясь понять, кто вообще бил и за что. Прямо надо мной со стиснутыми кулаками и перекошенным от злости лицом навис Сашин парень, готовый посадить на рога, которые теперь начал ощущать и он.
— Не надо! — взвизгнув, откуда-то появившаяся Саша схватила его за руку. — Он был пьян! Не бей его!..
Ушибленный затылок противно гудел, и голоса фонили, сливаясь с музыкой и звоном бокалом. Сидя у стены, я словно смотрел кино — абсурдную тупую мелодраму, подбирающуюся к своей кульминации. Снимок все еще болтался в этом бездушном сердце, явно дольше чем остальные фото — будто кто-то намеренно хотел, чтобы каждый в зале это увидел.
— Он не специально! Он пьяный был! Не трогай его!..
Саша уже чуть ли не плакала, цепляясь за своего парня, который стискивал кулаки так, словно раздумывал, убивать меня или нет. Прислонившись гудящим затылком к стене, я наблюдал за ними. Даже стало интересно, что будет дальше. После сатира, инкуба, демонов и ангелов, всех предупреждений, наездов и угроз — я даже хотел посмотреть, что может сделать просто человек. Уже было без разницы,
чем закончится этот вечер. Даже если он меня убьет, дерьмовее от этого все равно не станет.— Пойдем уже! — Саша нервно потянула его за руку, как огромного упирающегося лабрадора на прогулке. — Ну пойдем же!..
Не сказав ни слова, он перехватил ее запястье и поволок за собой к выходу. Она поспешила за ним, бросив в мою сторону лишь один взгляд, в котором я ясно прочитал «прости». За что? За этот вечер? За то, что ушла с ним? Или что вообще все это начала со мной? Они растворились в толпе, а я так и не понял, за что она извинялась и о чем жалела.
Не замолкая, музыка колотила по голове, отдаваясь ноющей болью в подбитой щеке. Оперевшись о стену, я начал подниматься — пора было уже найти медальон и наконец свалить отсюда. Хрен знает, чем еще этот бал еще может меня «порадовать».
Перебивая все звуки, рядом робко раздались шаги, и прямо перед мной вдруг мелькнула рука, предлагая помощь. Я растерянно поднял глаза. Появившись непонятно откуда, ко мне подошла Мила.
— А ты что, тоже здесь была? — спросил я.
Кожа на ее запястье была совершенно чистой — ни целого сердца, ни разбитого.
— С декорациями для вечера помогала, — тихо отозвалась она.
Голова загудела еще сильнее, настойчиво намекая снова приложиться о стену — может, так будет проще. Поднявшись, я медленно перевел глаза с ее руки на лицо.
— И что ты видела?
— Все, — просто ответила она.
В ее голосе не было ни малейшего упрека, но от этого мне стало только хуже. Взгляд рассеянно скользнул по залу. Не замечая никого вокруг, на танцполе упоенно кружились парочки, обнимаясь, прижимаясь друг к другу. Не так давно точно так же мы танцевали с Майей, а потом она меня поцеловала. А потом вмешалась Алгон. А потом снимок меня и Саши вспыхнул на весь зал, и ее парень мне за это врезал. Получается, все это видела Мила — и наверняка нашла ответ на вопрос, почему вместо всего этого я не позвал сюда ее. Под тяжестью этих мыслей я сел на пустой стул стоящего рядом пустого стола. Мила бесшумно приземлилась рядом. Несколько секунд мы просто молчали, не находя слов.
— Ты мне нравишься, — первой заговорила она, — но… Я так не смогу. Я хочу быть единственной…
Ее голос не заглушала музыка. Казалось, бал немного приутих, чтобы не мешать нам поговорить — хотя вряд ли этот разговор будет долгим.
— Даже с Алей не хочу делиться… Она говорит, что это неправильно, но я все равно так не могу…
Мне было неловко смотреть на нее, и, пока она говорила, я скользил глазами по нарядной толпе. Повсюду веселись парочки, целуясь, улыбаясь, проводя время со своими единственными — со своими половинками.
— Можешь мне пообещать, — спросила рядом Мила, — что никого, кроме меня, не будет? Даже Али…
В самом центре зала, кружась в объятиях, половинки объединялись в целое, и Мила, сидящая рядом, тоже смотрела на них. Пожалуй, мы поняли это одновременно: ей была нужна половинка, мне — нет. Я и так чувствовал себя цельным, не раскалывающимся на части, и рядом мне хотелось видеть девушек, которые чувствуют себя так же.
Место Милы было там — в чьих-то объятиях, но не в моих. С кем-то, но не со мной. Она даже спросила не тем тоном, которым спрашивают, когда хотят услышать «да», словно сама хотела услышать «нет». Оно в данном случае и было правдой. Я мотнул головой.