Индия. На плечах Великого Хималая

Впоследствии я в этом неоднократно убеждался. А когда через несколько месяцев снова вернулся в тибетский квартал, бабушка (её имя я, к сожалению, не могу вспомнить), зная, что у меня почти совсем нет денег, угощала бесплатным завтраком.

В Дели есть ещё одно популярное у странствующего народа место, где можно дёшево остановиться. В отличие от «тибетского лагеря» оно находится практически в центре, возле железнодорожного вокзала — это Пахарганж (Paharganj), или, в туристском просторечии, Мейн Базар (Main Bazar road). В 2010-м началась генеральная реконструкция этой улицы, и ушлые моторикши пытались всеми силами убедить нас, что дешёвых отелей на ней больше нет, сама улица разрушена, вход на неё запрещён и проехать туда невозможно. А можно проехать до ближайшего туристского агентства, где нам найдут хорошую дешёвую гостиницу, рупий эдак за две тысячи номер. Но можно поселиться со скидкой за полторы. Дешевле в Дели сейчас просто ничего нет! Это типичная разводка для людей, плохо знакомых с индийским сервисом. Надо твёрдо, но без агрессии настаивать на своём.

Действительно, на Мейн Базар шла реконструкция, фасады домов были разрушены: казалось, улица подверглась серьёзному массированному артобстрелу. Но жизнь её оставалась прежней. Рикши виртуозно объезжали горы кирпичей и строительного мусора, торговцы зазывали в лавочки, причём не только на английском, но и на русском языке, а в глубинах дворов работали отели, где можно было найти приличный номер и за триста рупий.

Ещё одна общеизвестная особенность индийского сервиса — торг. Он возможен и обязателен почти везде, за исключением больших магазинов и государственного транспорта. Индия — восточная страна, и если не торговаться, можно переплатить раз в десять больше. Вот типичный шаблон для разговора с рикшей. Скажем, он предлагает:

— Сэр, я довезу вас недорого — за сто рупий.

— Нет, — отвечаю я, — это недалеко, давай за десять.

— Десять… Ха-ха, ладно девяносто.

— За пятнадцать. — говорю я.

— О’кей, пятьдесят.

— Двадцать!

— Нет…

— Ладно, возьму другого, — говорю я и делаю вид, что ухожу.

— Эй, — кричит он, — стой, стой, давай за тридцать!

И мы едем. При этом, если бы я был индийцем, он бы вёз меня и за двадцать: по определению все иностранные путешествующие — богачи.

Об обычаях и не только

Утром наш самолёт успешно приземлился в Нью-Дели в аэропорту Индиры Ганди. Нью-Дели и Дели — это одно и то же, просто во всех официальных бумагах к названию города в середине прошлого века зачем-то добавили «нью». (Есть, конечно, и Олд-Дели — старый город в пределах одного огромного человеческого муравейника под названием Дели.) Возможно, это было связано с очередной генеральной реконструкцией города, проводимой по проекту архитектора Эдвина Лаченса в двадцатых-тридцатых годах прошлого столетия. Судя по очередной активной реконструкции привокзального квартала, столица Индии скоро будет называться Нью-Нью-Дели.

В аэропорту мы поменяли деньги — курс во всех банках примерно одинаков (индийская рупия в полтора раза дешевле нашего рубля. В принципе, величины одного порядка). В обменнике местные банкноты скрепляют степлером. Дырки в деньгах — нормальное дело. Зато затрёпанные и надорванные купюры берут неохотно. К концу путешествия у нас скопилось довольно много замусоленных индийских пятидесятирублёвок. Почему-то все они осели у писателя Носова. Я предлагал их использовать для чаевых, но Носов сказал, что сахибам не подобает давать рваные чаевые. Да он и деньги подавал всегда правой рукой.

Дело в том, что Сергей Носов очень уважительно относится к обычаям той страны, куда едет. В путешествие он взял большую и хорошо иллюстрированную книгу об индийском этикете, которую постоянно цитировал. Там было написано, что левой рукой можно только подмывать определённые места после отправления естественных надобностей, всё остальное следует делать правой. Левая рука считается грязной. Впрочем, правило правой руки распространено по всему Востоку.

Правда, как и везде, есть исключения. В частности, тантрическая школа «Агхора» («Агора»), чьи адепты принципиально нарушают все правила, считая, что сам Шива (один из его эпитетов «Агхора» — что означает «неужасный») благословил их на это. «Представители этой школы, агхори, или агхорапантхи („следующие путём агхоры“), презирают социальные условности, живут на месте кремации трупов, проникаясь духом невечности вещей и постигая смерть как основу бытия; ходят нагими или полунагими; поедают любую плоть, кроме конины, устраивают сексуальные оргии, используют наркотические вещества. В прежние времена агхори приносили и человеческие жертвы…» *)

5

Цит. по: Пахомов С. В. Индуизм, йога, тантризм, кришнаизм (карманный словарь). СПб.: Амфора, 2002. С. 34.

Агхори можно узнать по ожерельям из костей змеи и мискам из человеческих черепов. Правоверный индус не подаст агхори руки, однако были случаи, когда члены этой школы даже занимали серьёзные государственные посты. Общение писателя Юкио Мисимы с агхори и ряд ритуалов подробно и красочно описаны в романе Ричарда Аппиньянези «Доклад Юкио Мисимы императору». Не стоит думать, что агхори — это эдакие нигилисты среди йогов. Они — серьёзные люди, которые ради свободы от оков дуальности, времени и пространства совершают ритуалы, успешное выполнение которых требует от йогина предельной внутренней чистоты и самоконтроля. Об агхори можно узнать подробнее из книги Роберта Свободы «Агхора. По левую руку бога».

Ещё в книге Носова было написано о трагичной и трудной судьбе индийских вдов, о том, что нельзя касаться людей ногами, что не принято проявлять агрессию, о том, что храмы надо обходить по часовой стрелке, и много других полезных вещей. Носов очень внимательно изучил все вопросы этикета и вскоре стал настоящим гуру в этой области. А когда ему на голову с неба упала коровья лепёшка, то и не только в области этикета. Но об этом позже.

Мы сели на красный, довольно прохладный из-за наличия кондиционера автобус до автостанции (неподалёку от метро «Кашмири Гейт» и, соответственно, Красного форта) и стали смотреть в окно. Мотоциклистов с замотанными от пыли лицами Носов поначалу чуть не принял за джайнистов, представителей довольно редкого учения, согласно которому не следует причинять вреда ни одному живому существу. Это правило называется «ахимса». Поэтому истинные джайны носят на ртах повязки, чтобы не вдохнуть случайно мелких летающих тварей, и метут перед собой дорогу мягкой метёлочкой из павлиньих перьев, чтобы ненароком ни на кого не наступить. Но у мотоциклистов метёлок не было.

Джайнизм когда-то был очень распространён в Индии. Он возник практически одновременно с буддизмом, в середине первого тысячелетия до нашей эры. Да и история жизни основателя джайнизма принца Натапутта Вардхамана во многом схожа с историей жизни основателя буддизма принца Сиддхартхи Гаутамы. Оба жили в роскоши, оба в своё время ушли из дома и стали аскетами.

Правда, если Гаутама покинул дом в 29 лет тайно и вопреки желанию родителей, то Вардхамана сделал это в 30, уже после смерти родителей и по благословению старшего брата. Оба они совершали аскетические подвиги, и здесь Вардхамана весьма преуспел: он ходил по Индии без одежды, подвергаясь побоям (в то время были часты войны между княжествами и его принимали за шпиона), порой ничего не ел в течение нескольких месяцев и постоянно находился в самосозерцании. Будда же в определённый момент понял, что бесконечное самоистязание не приведёт его к истине и увидел иной, срединный путь. Но и Вардхамана, и Гаутама в результате достаточно сходных практик смогли выйти из «порочного круга перерождений» и получили славное прозвище Джина, что в переводе с санскрита означает «Победитель». Вардмахана также стал называться Махавирой, то есть «великим героем».

Поначалу оба учения существовали практически на равных. Император Ашока, например, будучи буддистом, покровительствовал и джайнам. А его внук, царь Сампрати, принял джайнизм. Но с годами ситуация изменилась — буддизм распространился повсюду, и сейчас в мире более 400 млн буддистов и всего 4 млн джайнистов.

Цели у обоих учений одинаковые — освобождение от сансары (то есть от круговорота рождений и смертей: от мира конечного, превратного, двойственного) без божественного участия, но если буддизм зиждется на «четырёх благородных истинах» и «восьмеричном пути», о которых в этой книге ещё будет сказано, то в основе джайнизма лежат «три сокровища»: «правильное мировоззрение», «правильное познание» и «правильное поведение». Первое основано на том, что живую часть мира составляют дживы (души), а неживую — вещество, пространство, движение, покой и время. Законы кармы притягивают вещество к дживам, и в итоге получаются растения, животные, люди и даже боги, но благодаря следующим двум сокровищам можно навсегда освободить живую дживу от неживого груза.

«Правильное поведение» джайниста включает такие обеты, как не воровать, не лгать, не причинять насилия живым существам. Последний во многом определил образ жизни и традиционный род занятий поколений джайнов: торговля, ростовщичество, ювелирное дело. Ведь работы, связанные со строительством и земледелием могут причинить вред живым существам, например насекомым. Растения — тоже живые. Махавира в 72 года отказался от пищи и ушёл из этой вещественной жизни, чтобы уже никогда в неё не вернуться. Некоторые джайны, достигнув старости, поступают подобным образом.