ИнтерКыся. Дорога к «звездам»

— Я и собиралась после тира вернуться в участок, оставить там «пушку», но эти два типа ждали меня в машине и замерзли. — Рут показала на меня и Тимура. — Я когда увидела нежно-голубую физиономию своего ребенка и трясущийся хвост нашего друга КЫ-си, то решила, что смогу оставить пистолет в участке и завтра. А сейчас нужно мчаться в лавку, оттуда домой и кормить их чем-нибудь горячим...

— Сто раз говорил — носи с собой. Мало ли что?.. Привыкнешь — перестанешь замечать. Как я, — ворчливо заметил Джек Пински и, отогнув полу пиджака, показал уютно примостившийся там большой пистолет.

— Джек, дорогой! Я занимаюсь эмигрантскими разборками на уровне сплетен, мелких скандалов и примитивного незнания ими наших законов. Я не могу являться к ним обвешанная оружием! Им достаточно того, что я служу в полиции. Это для них и без пистолета очень сильнодействующий фактор. Достаточно вспомнить, откуда они приехали. У нас с тобой абсолютно разные задачи, пойми ты это! Я моим клиентам должна помочь здесь выжить, а ты своим — наоборот...

... Вечер прошел довольно симпатично. Без ложной скромности могу сообщить, что очень много и хорошо говорили обо мне — дескать, если бы не Мартын, он же Кыся, еще неизвестно, чем все это могло кончиться.

Я трескал тортик, запивал молоком, а для Джека и мистера Могилевского делал вид, что ни хрена не понимаю, о чем идет речь.

Потом оказалось, что мистер Могилевский, кроме большой соленой рыбины (не мог принести сырую, пижон старый, горнолыжник чертов!..), приволок в подарок Тимуру одну замечательную книгу.

Рут с интересом повертела ее в руках, прочитала вслух:

— Лейланд Грегори, Дэниель Батлер и Алан Рэй... «Самые глупые преступники в Америке». Издательство «Ратледж-Хилл пресс». А-а-а... Я слышала об этой книге! Эти ребята несколько месяцев интервьюировали полицию разных городов и собрали огромную коллекцию идиотизмов...

— В прошлом году Батлер заезжал к нам, — негромко поведал Джек Пински. — Он часа два мурыжил меня, расспрашивал про всякие смешные случаи. Я думал, он собирается сочинять сценарий комедии. Я сказал ему, что людей, а особенно детей, калечат фильмы, где все преступники показаны потрясающими интеллектуалами и изощренными гениями. Все это «липа», сказал я ему. В них нет ничего романтического и незаурядного — болван на болване. Вроде вашего сегодняшнего недоноска с ножичком...

— Абсолютно точно! Святые слова, — сказал мистер Могилевский. — Я помню, когда я еще чалился в Союзе...

— Что-о в Союзе?.. — переспросила Рут.

— Сидел, — тут же охотно объяснил Тимур и с интересом спросил мистера Могилевского: — А по какой, дядя Боря?

— Сто пятьдесят третья, часть первая и часть вторая, — тут же без запинки ответил мистер Могилевский. — Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество. Тогда за это сидели в тюрьме, а сейчас — в Кремле и в Думе.

И рассказал несколько смешных тюремно-лагерных историй. Рассказчик он был превосходный, и все очень даже хихикали.

Короче, как говорил раньше Шура Плоткин — «вечеринка явно удалась!». Она удалась еще и потому, что я, не будучи вовлеченным в общую болтовню, сделал одно открытие, которое вряд ли смог бы совершить, если бы трепался со всеми на равных.

Я очень отчетливо увидел, что и сорокалетний Джек со своим пистолетом под мышкой, и почти семидесятилетний мистер Могилевский со своим стимулятором в сердце давно, трепетно, нежно и тайно влюблены в сержанта полиции Рут Истлейк!..

На мгновение я вдруг почувствовал укол ревности. Не из-за себя — не считайте меня идиотом. Из-за Шуры. Мне показалось, что лучшей Женщины для него просто и пожелать невозможно. Я был почему-то свято убежден, что мой Плоткин обязательно понравится Рут. То, что Рут понравится Шуре — тут у меня вообще не было никаких сомнений! Что я, Шуру не знаю, что ли?! А то, что у него ТАКИХ ЖЕНЩИН не было — клянусь чем угодно...

Мало того, и Ребенок уже готовый! Взрослый, умный, смелый, симпатяга... С таким Ребенком вообще — кайф. Ни с пеленками не надо мудохаться, ни в коляске его возить. Даешь ему пару долларов на весь день, и Ребенок чешет сам куда хочет...

— Мам! Можно я завтра после школы заскочу домой, заберу Мартына, и мы поедем с ним в Манхэттен на День святого Патрика? — спросил Тимур, когда Джек Пински и мистер Могилевский распрощались с нами и ушли.

Причем при прощании Джек похлопал Рут по спине, фальшиво демонстрируя всего лишь приятельское отношение к ней, а мистер Могилевский грустно поцеловал ей руку.

— Эй, Тим! Не вещай мне лапшу на уши. Что значит «после школы»? Парад святого Патрика начнется в одиннадцать, приехать туда нужно минимум за полчаса, иначе вы ни черта не увидите, а школа у тебя кончается в два часа дня! Не стыкуется, мистер Истлейк.

— Обижаете, миссис Истлейк, — в тон ей ответил Тимур. — Наш «классный» — мистер Хьюз — пообещал нам на завтра всего два урока, а потом коллективный выезд в Манхэттен. Сабвей — на халяву, за счет школы!

— Тогда какого черта ты спрашиваешь у меня — можно ли тебе поехать? — удивилась Рут.

— Ма!.. Но ты же для меня важнее, чем мистер Хьюз! — возмущенно закричал Тимур и даже стукнул кулаком по холодильнику.

Несколько секунд Рут смотрела на Тимура остановившимися глазами, потом схватила его в охапку, прижала к себе и стала целовать в макушку, быстро-быстро спрашивая срывающимся голосом:

— А зеленая шляпа у тебя есть?.. А кленовый листочек, сынок? И Кысе нужно что-то зеленое!..

— Ты же подарила мне шляпу еще в прошлом году!.. А кленовый листок сам потерялся.

— Я сделаю... Я тебе сделаю этот листок, мальчик мой! — бормотала Рут, не отпуская Тимура. — И для Кыси что-нибудь придумаю. Ты возьми его с собой в школу... Уж два урока он как-нибудь высидит... А потом вместе и поедете... А сейчас спать. Спать, ребятки! Завтра вставать рано...

Когда мы остались с Тимуром одни в его комнате, я спросил:

— А что это за парад святого Патрика, Тим?

— Я тебе завтра расскажу. Спать хочется... Ложись со мной.

— Нет. Спи, Тим, — твердо сказал я. — У меня еще куча дел во дворе.

— У тебя там уже есть подружка?

Мне вовсе не хотелось посвящать его в Котово-Кошачье-Крысиные дела, и я посчитал вариант «подружка» самым благоразумным. Тем более что в некоторой степени так оно и было. Кошку хотелось — до безумия!

— Да, Тим. Подружка.

— У нас тут во дворе этих кошек ничейных — армия! Знаешь, был один месяц, когда они вдруг все взялись... Ну, это... Ну, ты сам знаешь. Трахаться. Так во дворе стоял такой вой, что наши соседи даже полицию вызывали! А что полиция может?..