Интервенция любви
Шрифт:
Все, что всегда сопровождало и окружало его, все, что он пытался вытолкнуть из самого себя и сознания, недовольно и раздраженно рыкнуло. Лютый проигнорировал.
Инга вздрогнула, стоило ему отступить. Моргнула и откашлялась, словно бы у нее снова село горло. Передернула плечами.
– Я… я пойду, лягу, – тихо и хрипло проговорила она, вперив взгляд в пол.
Он передернул плечами, хоть Инга и не смотрела. В отдыхе Инга нуждалась, тут и спорить не о чем. И молча отвернулся, убирая остатки мыла, миску и вату. Лютый, и не глядя знал, куда она двинулась и как сутулится, словно опять замерзла.
Собрав
Однако не успел он дойти до входной двери, как эта женщина, уже вроде бы зайдя в спальню, застыла, прекратив любое движение, что насторожило Лютого, а потом резко и стремительно направилась к нему.
– Ты уезжаешь? Подожди! – сумев его удивить, она очень быстро оказалась рядом, несмотря на свое состояние.
Чуть ли не подскочив к Лютому, она ухватила его руку. Сама.
Он не двинулся с места. Не потому, что Инга крепко держала. Лютому стало интересно, что же спровоцировало ее на такие действия.
– Не уходи. – Инга подняла голову и решительно посмотрела ему в глаза. Только он видел там и отчаяние, которого раньше не было. – Останься. Помоги мне, – вдруг попросила она. – Знаю, что этого не было в твоих планах. И вероятно, ты не об этом договаривался с Боруцким, или Соболевым. – Она тяжело выдохнула с хорошо слышимой нервозностью. – Я, вообще, не знаю, о чем вы говорили. – Он ощутил подергивание пальцев, все еще сжимающих его руку. – Я заплачу. Может, у меня и не так много денег, и я не знаю, сколько ты обычно берешь за работу. Но я найду деньги. Видно, я слишком слаба, чтобы самостоятельно выжить…
– Ты сильная.
Это не было комплиментом с его стороны. И не звучало так. Простая констатация данного факта.
Только вот Инга, очевидно, расценила его замечание буквально приговором для себя. Глянув чуть ли не затравленно, она крепче сжала его руку.
– Я все отдам, серьезно, любая сумма, я найду…
– Мне не нужны деньги, – медленно и с расстановкой произнес Лютый, перехватив ее руку.
Теперь он держал Ингу. И размышлял о том, что это может оказаться самым лучшим раскладом. Ее добровольное согласие. То, что поможет ему сохранить контроль над собой.
Он мог просто заставить ее. У Инги не хватило бы силы сопротивляться.
Мог пойти по дорожке, проторенной матерью, и сделать приворот – Инга сама не смогла бы сопротивляться, не захотела бы бороться с собственной тягой.
Но оба эти пути означали бы крах Лютого во всем том, чего он так долго и упорно добивался. А Лютый не любил проигрывать. И не проигрывал. Даже себе самому.
Пока он взвешивал все эти возможности, Инга растерянно смотрела в его глаза, навряд ли осознавая, какие именно мысли в тех скрываются. Но эта женщина сумела достаточно быстро взять себя в руки.
– Я не обладаю какими-то серьезными связями, хоть могло показаться и иначе, – она искривила потрескавшиеся губы, видимо, имитируя усмешку. – И не имею особого влияния. Но я готова оказать тебе любую помощь взамен, любую услугу…
– Ты, – вновь прервав Ингу, Лютый крепче сжал ее руку. – Я возьму тебя.
Она так и
застыла с полуоткрытым ртом, глядя на него. Моргнула раз, другой. Прерывисто и напряженно втянула в себя воздух. И вдруг всем телом задрожала мелкой дрожью. Не от страха, он не видел того в глазах Инги. Вероятно, от непонимания его мотивов и все от той же растерянности.– То есть? – наконец, ничего не понимая, сумела выдавить из себя Инга. – Меня? Зачем? В каком смысле?
Он хочет от нее секса?
Серьезно? Она искренне сомневалась, что сейчас представляет собой желанную для какого-либо мужчины женщину. Разве что, для какого-нибудь бродяжки. Да и абсурдным ей показался вариант, будто бы Лютый воспылал к ней страстью. Честно говоря, более хладнокровного и невозмутимого человека она в жизни еще не встречала, чтобы не происходило. Правда, не могла не признать Инга, когда-то и Миша так думал о ней. И ошибался.
Но здесь-то все иначе. Пусть Лютый и не выглядел сногсшибательно, она не сомневалась, что этот мужчина не испытывает недостатка и возможностей найти себе женщину для секса. Так зачем ему она?
А если, все же, для этого, готова ли Инга заплатить такую цену за его помощь?
– Ты просишь помощи. Денег у меня достаточно. Тебя – нет, – отрывисто «пояснил» он так, словно тут и говорить не о чем. Таким тоном, будто в магазине просил подать «вон, тот пиджак».
– Я не понимаю, – с отчаянием призналась Инга, так и не уловив сути.
– Я забочусь только о том, что принадлежит мне, – произнес Лютый.
И больше ничего не добавил. А Инга все еще не нашлась с ответом.
Видя это, очевидно, он пожал плечами и повернулся обратно к двери, отпустив ее руку.
– Стой!
Весь тот страх, отчаяние и потерянность, что и заставили Ингу броситься сюда, позабыв об усталости, стоило ей увидеть, как он уходит, взметнулись в ней с новой силой. Забились, заметались внутри ее души и разума. Показалось, что глупо думать о сомнительной ценности своей не девственной чести, когда на кону жизнь. Даже если он пожелает именно этого. И та алогичная уверенность, что без этого мужчины – ей не выжить, вынудила вновь схватиться за него:
– Хорошо. Я согласна, – не имея ни малейшего представления о том, на что подписывается, прохрипела Инга.
Он повернул в ее сторону голову. Кивнул.
– Ты – моё, – серьезно и как-то веско «резюмировал» он. А потом мотнул головой в бок спальни. – Иди. Спи.
Инга растерлась окончательно. «Моё». Это звучало так странно, словно бы он о ведре или о пальто говорил. И что теперь?
Чего он ждет? Нет. Она не ждала, что он тут же на нее набросится. Честно говоря, она вообще не знала, чего ей ждать.
– Спать? – зачем-то переспросила она все тем же осипшим голосом.
Лютый опять кивнул, все еще не разворачиваясь к ней полностью.
– Спи. Иначе будет истощение.
После этого он все-таки вышел из дома, так спокойно освободившись от захвата ее руки, словно того и не было.
А сама Инга послушно пошла спать. Все равно, удостоверившись, что больше не останется одна, она ощутила настолько глубокое опустошение, что больше ничего и не хотела. И едва легла на покрывало, даже не укрывшись, мгновенно уснула. Отчего-то уверенная: теперь дом ничего не сможет ей сделать.