Интервенция
Шрифт:
Джекоб связался с Речел, которая по его просьбе, а точнее, приказу заехала в Артиллерийский музей. В последнее время девица бегала за ним как собачка и делала, что он велит.
– Речел? Слушай, там стоит во дворе бронетехника?
– Стоит. Пушки стоят, машины всякие, танки… Ракеты еще какие-то…
– Точно стоят?
– Кроме тех, которые уехали…
Танков не было в этом музее никогда. Но покажите бабу, которая сможет объяснить, чем танк отличается от самоходного орудия. Для них это все едино. Однако получалось так, что остальные находившиеся там самоходки с места не двинулись. В чем разница между ними? Почему одни машины пошли в бой, а другие нет?
А… остальные машины, те, которые остались, были, видимо,
Джекоб слез с сиденья джипа и потащился к ближайшей самоходке, стоявшей с перебитой гусеницей, – бронированному сооружению с мощной, внушавшей уважение пушкой. Он даже вспомнил, как зовут этого монстра – СУ-152. Ах да, в описании к компьютерной игре было сказано, что эту штуку советские танкисты прозвали «зверобоем». За дело, должно быть.
Васька поплелась следом за ним.
Журналист залез на машину, заглянул внутрь…
– Неживые и есть, – подала над ухом голос Васька, – я ж говорила… Хотя…
Голос ее изменился, в нем снова пропала обычная ленивая насмешливость.
– Ты хочешь разобраться? Я, кажется, начинаю врубаться. Залазь, это будет тебе полезно.
Он спустился внутрь. Следом за ним втиснулась девчонка.
– Дай мне одну руку. А другую положи… ну хоть на этот рычаг.
Джекоб коснулся холодной рукоятки. И тут он вдруг увидел!
…Впереди было снежное поле, все в черных дырках воронок. Вдалеке виднелись печные трубы и покосившийся гриб водокачки. На поле взлетали в воздух комья земли, стояли, понуро уткнув дула в землю, дымящиеся танковые коробки грязно-белого цвета. Воздух дрожал от непрерывного надрывного лязга, воя и грохота. Другие, еще целые, белые бронированные коробки перли вперед, а между ними бежали люди в серо-зеленых шинелях.
В самоходке было дымно, едко пахло порохом. Наводчик, молодой парень, у которого к потному лбу из-под сдвинутого набок шлема прилипли мокрые русые пряди, оскалив зубы, прильнул к прицелу и бешено крутил маховик. И Джекоб чувствовал, что ствол калибром сто двадцать два миллиметра медленно, но неуклонно полз в сторону длинноствольного «тигра», который неосторожно подставил свой борт. Оскал танкиста был оскалом смерти – для тех, в «тигре».
Но главное было даже не это. Джекоб почувствовал ненависть, кипевшую в этом парне, – бешеную черную ненависть. Когда уже все равно – умрешь ты минутой позже или раньше. Когда главное – уничтожить вот этого, с крестами…
И вот оно!
– Короткая!
Грохнул выстрел – над мотором «тигра» метнулось рыжее пламя. Потянулся в небо черный дым, и из башни стали вылезать люди в черной форме. Тут затявкал пулемет «зверобоя». Двое из тех, кто вылез, свалились сразу. Третий сумел отбежать немного, но и его догнали пули. Еще один сумел забиться в какую-то складку местности, но пулемет упорно сандалил туда, где он укрылся. Судя по всему, от немецкого танкиста осталась лишь кровавая каша…
– Вперед! – послышался приказ. Кажется, это командовал тот, с чьей точки зрения Джекоб наблюдал бой.
Машина дернулась и, набирая ход, выломилась, словно медведь, из зарослей кустарника, в котором укрывалась. Впереди виднелись четыре цели.
– Давай того, что слева!
Машина, а вместе с ней и ствол стали поворачиваться в сторону «пантеры», перед которой метрах в трехстах дымили три «тридцатьчетверки». Заряжающий, здоровенный детина, торопливо запихивал в орудие снаряд. «Пантера» тоже поворачивала башню.
– Короткая!
Жахнул выстрел. Снаряд рванул рядом с немецким танком, но ему, видимо, хватило – башня прекратила свое движение. Заклинило, должно
быть. Тут самоходка содрогнулась, получив болванку. Но ничего, кроме встряски, не случилось.– Давай вон того!
Теперь на поле боя оставались две «трешки». Это был уже не враг, это была добыча. Они это тоже поняли и начали медленно отползать.
– Короткая!
…С третьего выстрела одну из «трешек» накрыли, 152-миллиметровый снаряд разнес ее буквально на куски. Оставшийся немец, плюнув на все, развернулся и припустил прочь. Но ему не повезло – приходилось подниматься по пологому тягунку, видимо сильно перекопанному, потому как полз он, как параличная черепаха.
– Свободный огонь по этому гаду! Он не должен уйти!
Попасть в танк не удалось, но один из взрывов заставил его буквально подпрыгнуть в воздухе. После этого он уже не двигался. Из него вылезали черные фигурки…
…Джекоб выбрался из самоходки и вытер холодный пот. Понятно, почему этого монстра называли «зверобоем». Да и экипажи для них подбирались что надо. Если бы сегодняшние русские были такими, как те парни, – хрен бы силы НАТО тут прохлаждались. Теперь журналист понимал капитана Шанца. ТАКОЙ войны Джекобу видеть не приходилось.
Васька извлекла откуда-то бутылку виски, сделала глоток и передала Джекобу:
– Прими. Сейчас полезно.
– Ты… видела?
– Да уж. Воевали наши конкретно. Я, конечно, догадывалась, что они там на войне не цветочки собирали, кое-что про партизан слыхала. Но ведь увидеть – это другое дело.
Журналист удивился – Васька, кажется, была и сама ошарашена тем, что увидела.
Ну что ж, теперь хоть это становилось ясно. Мертвые машины. Простые железные механизмы. Как и те, что стояли рядом. Но что делали на тех, послевоенных? Веселые русские парни получили большие игрушки и гоняли на них по полигонам. Как и другие парни – в Европе и по ту сторону океана. Конечно, предполагалось, что придется и повоевать. Но это все было, так сказать, в теории. Может, будет война, а может, и не будет. А вечером солдат ждал ужин, а потом они отправлялись в самоволку, к бабам. А вот на этих самоходках шли иные люди. Шли убивать и умирать. Да и те, кто их делал на заводах, вероятно, тоже не только за зарплату работали. Наверное, тоже вкладывали в эти машины свою порцию ненависти к врагу.
Получается, самоходки это запомнили. И когда кто-то дал команду «Фас!» – машины рванули. Они были неживые, но помнили, кто их враг. Нашли его, почуяли. И уничтожили – всех, до кого сумели дотянуться.
От размышлений Джекоба оторвал голос Васьки, к которой снова вернулась ее насмешливость:
– Знаешь, я тут подумала: а вы, ребята, сдается мне, очень круто попали…
Облизнулись каменные львы
В Смольном Васька заявила, что хочет спать, а Джекоба беспокоили разные мысли. В таких случаях журналист предпочитал шататься по коридорам – благо они здесь были длинные. Он перемещался по ним, пытаясь разобраться в хаосе, который царил в его мозгах. Правда, на этот раз прогулка по коридорам не помогла. Как был хаос, так он никуда и не делся.
Джекоб сам не заметил, как оказался возле помещения пресс-центра. Сюда в последнее время мало кто заглядывал. Связи не было, информацией работники армейской пресс-службы делились сквозь зубы – да и кому нужна информация, если нет связи, а следовательно – ценных указаний от редакторов? Да и, честно говоря, подавляющее большинство работников прессы мечтало лишь об одном – рвануть отсюда любыми способами. Да вот как рвануть? Самолеты больше не прилетали, несмотря на то что погода была прекрасной. А пытаться пробраться по суше было очень страшно. Всем уже было понятно, что тут не голливудский фильм, в котором любые приключения заканчиваются хорошо. То есть если и голливудский фильм, то в жанре «хоррор», где чем дальше, тем страшнее.