Инварианты Яна

Реплику эту пришедший оставил без внимания, подошёл, поздоровался за руку с Яном, кивнул психофизику и, повернувшись к инспектору, сказал:

– Так что же всё-таки за новая тема? У меня и по старой нет полной информации. Господин инспектор, вы обязаны мне отчётом.

В сумерках сложно было определить выражение его лица. Психофизику показалось, что, хоть и обращается этот человек к Володе, но смотрит при этом на Горина. Трудно было также определить его возраст. 'Но точно не моложе пятидесяти - определил Митя.
– Сначала показалось, потому что худой'.

– Вам я ничем больше не обязан, - холодно ответил инспектор.

– Я не намерен больше с вами работать. Займусь настоящим делом. Мне кажется, я всё предельно ясно изложил в письме, которое отправил вчера утром. Получили?

– 'Не намерен', 'предельно ясно', 'изложил', 'отправил', - передразнил незнакомец.
– Где вы заразились канцеляритом? Мне казалось, на берегу Средиземного моря такие слова не встречаются.

– Э-э...
– протянул Горин. Видно было - он не знает, как обратиться к этому человеку, хоть и знаком с ним.

– Ян, вы можете называть меня Циммерманом.

– Сложно выговаривать, - Горин поморщился.
– Здесь нет лишних ушей.

– И всё-таки я Циммерман по имени Иосиф, - ответил ему человек, назвавшийся Циммерманом, причём на этот раз он обращался к Горину, а смотрел на инспектора.

– Вы мрачно шутите, Циммерман, - сказал Ян.

– Мне не до шуток. Володя передал моё предложение?

– Да.

– Каким будет ответ?

– Нет.

– Я могу вывести вас отсюда. Есть два пропуска. Подумайте.

– Думать не о чем, всё решено. Мы с Митей как раз обсуждали новую тему, по дороге туда начнём работать. Если Владимир... э-э... Иосифович захочет - пусть подключается. Ну как, Володя? Вы математик, я слышал.

– Да, конечно, - ответил Владимир, глядя под ноги.
– Я математик. И надо же будет как-то скоротать перелёт.

– Лучше бы вам взять пропуск, - без особой надежды предложил Горин.
– Вы слышали? Есть два. Для вас и Екатерины Романовны. Мне показалось...

– Вам показалось, - отрезал Владимир и отвернулся. Сделал вид, что рассматривает маяк, чтобы случайно не встретиться взглядом со своим бывшим шефом.

– Послушайте, Циммерман, - вмешался психофизик.
– Я ни слова не понял из того, что вы все здесь нагородили, но... Вы, стало быть, приходитесь этому молодому человеку шефом?

– Приходился. Видите, он увольняется по собственному желанию.

– Это меня не касается, мне интересно другое. Раз вы были ему шефом, значит, имеете отношение к Совету. Объясните, зачем вы устроили у нас в институте погром? Резидент, самолёты-шпионы, два инспектора, расследование, блокада института. Зачем заварили кашу?

– Я не заварил, а расхлёбываю, - ответил Циммерман.
– Кому-кому, а вам, Дмитрий Иванович, хорошо известно, что Совет неоднороден. Есть в нём те, кто придерживается генеральной линии, есть и оппозиция.

– И на чьей стороне вы?

– На вашей. Я не хочу, чтобы вас съели наши генералы, и оппозиционерам вас тоже не хочу отдавать. Знаете, сайнс-экстремисты ничем не лучше сайнс-конформистов. Время сейчас такое...

– Вот-вот, - сказал вдруг Володя, не повернув головы.
– О времени своём только и думаешь. Защищаешь прошлое от будущего.

– Из разговоров... э-э... с господином Циммерманом, - вкрадчиво проговорил Горин, - я понял, что он как раз пытается уберечь будущее от прошлого.

– Это схоластика, - со злостью ответил бывший инспектор, повернувшись к своему бывшему шефу.
– Я хочу жить настоящим.

– Я знал, что так будет, - сказал Иосиф. В его протянутой руке Володя увидел карточку пропуска, хотел высказать очередную резкость, но слова застряли в горле.

– Это на тот случай, если ты передумаешь, - услышал он.
– Если нет, хотя бы напиши мне.

Их взгляды встретились.

Потом бывший инспектор положил пропуск на мраморные перила ограды.

Иосиф с полминуты смотрел на Володю молча, потом развернулся и пошёл прочь.

– Я напишу вам, - сказал вслед ему Горин.

Митя взял пропуск и сунул его в карман со словами: 'Разбрасываетесь, а вдруг он пригодится кому-нибудь. У Нины Шатровой муж уехал в Венецию. Давайте отдадим ей. А, Володя?'

– Вы бы простились с ним. Отец всё-таки, - укорил бывшего инспектора Ян.

– Мы попрощались, - нехотя отозвался Володя.
– Слова ни к чему. Мы слишком хорошо друг друга знаем.

– Кто отец?
– осведомился психофизик.

– Не переживайте, Митя, не вы. Вас это не касается. Володя в чём-то прав, слов сказано слишком много, надо бы и делом заняться. Нужно помочь Свете. Было бы неплохо за ночь добить расшифровку.

И они направились наискосок через площадку, к выходу.

– Смотрите-ка, совсем стемнело, - проговорил психофизик, осторожно спускаясь за Гориным по трём каменным ступеням на аллею, ведущую наверх, к корпусам.
– Фонарика у меня нет, при такой луне недолго и грохнуться с лестницы. Володя, у вас нечем подсветить? А у вас, Ян? Нет, ну надо же, какая темень! Мрак кромешный.

Глава 15. Мрак кромешный

Человек, назвавшийся Иосифом Циммерманом, не замечал запаха сосновой хвои и можжевелового духа, не обращал внимания на выходки падуба, то и дело цеплявшегося за одежду, и шелеста листьев плюща не слышал. Поднимался быстро, спешил выбраться из затопленной мраком скальной котловины. Дышалось тяжело - лестница Дирака крута. На площадке возле корпуса Галилео он задерживаться не стал, хоть мрак там пореже из-за оконного света, и можно бы посидеть на скамейке, но не хотелось смотреть вниз. Когда поднимаешься вот так, в темноте, крутой лестницей по оплетённому плющом живому тоннелю, можно не следить за лицом, всё равно никто не увидит.

Иосиф старался не думать ни о чём. Когда слева в резной прорехе живой изгороди мелькнул светляк в янтарном ореоле - дежурная лампа у входа в корпус Энрико Ферми, он тряхнул головой, чтобы отогнать видение - лицо женщины, свет настольной лампы, открытая книга.

Мрак снова сгустился, Иосиф замедлил шаг, но не из опасений, что нападут, а просто не хватало воздуха - одышка. Время не обманешь, как ни карабкайся вверх, всё равно догонит старость.

Отсчитав сотню ступеней, он машинально полез в нагрудный карман - за пропуском. Лестница Дирака вот-вот кончится, и тогда...