Инвестиции в семью
Шрифт:
– А со мной не было отношений, но мысли возникли? – ехидничаю, потому что пока никаких других эмоций его рассказ не вызывает. Разве так ведут серьёзный бизнес взрослые и ответственные мужчины?
– Не передёргивай. С тобой у нас договор… Я узнал, что ты работаешь на него.
– Я? Что за ересь? Ни на кого я не работаю!
Ничего себе заявление! Я работаю на какого-то миллионера-инвестора? Ну и фантазия!
– Ты что-то ищешь для него в архиве. Он приезжает завтра.
– Вайнштейн?
Влад кивает.
– Он – инвестор? – переспрашиваю излишне эмоционально, новость меня шокирует.
Я общалась с Робертом
– Земля круглая… В общем, ты мне показалась самым идеальным вариантом. Я подумал, что напрошусь сопровождать тебя, скажем, на ужин в ресторан. Ведь старик повёрнут на семье и наверняка отнесётся благосклонно, если я пойду с тобой. А там я как будто невзначай мог бы заговорить с ним о делах. Учитывая его заинтересованность в вашей работе в архиве, я рассчитывал получить дополнительные бонусы.
Звучит неправдоподобно. Не бывает таких совпадений! Ерунда какая-то. Разве Вайнштейн на такое купится?
– Без семьи мои шансы заполучить инвестирование стремятся к нулю, я сразу проигрываю всем конкурентам. Этот чудак никогда не заключает договора с холостыми мужчинами. На кон поставлено слишком многое. Если мне не удастся обаять старика, то придётся продать химзавод. Без него, конечно, жизнь продолжится. Но однозначно, она будет не такой яркой, интересной и прибыльной. Ну и деду я перед смертью пообещал, что удержу его на плаву. Нехорошо будет не справиться.
– И зачем тогда ты решил разорвать наш договор, если для тебя это так важно? В чём подвох?
Я не понимаю. Ничего не понимаю! Не вижу логики в его поступках! Столько всего накрутил ради этого инвестора, а теперь от всего отказывается? Розовский никогда бы так не поступил без какого-то умысла. Для него бизнес важнее всего в жизни. Он – настоящий внук своего деда, недаром Грозов его обожал и всячески привлекал к руководству концерном.
– Зачем? – переспрашивает Влад как будто растерянно. – Наверное, от отчаяния… Хочу, чтобы ты поверила мне. Чтобы доказать тебе, что я не желаю тебе и Георгию зла и хочу быть ему нормальным отцом. Я готов ради этого очень на многое, даже пожертвовать заводом.
Услышав о Жорике, начинаю злиться. Я не знаю, как защитить его от этого горе-папаши. Да, разумом понимаю, что Владлен имеет полное право быть его отцом. Но у него какое-то очень извращённое представление о правах. Они есть только у него, но никак не у меня. А оказаться за бортом жизни сына я ни за что не хочу. И что бы он ни говорил, я ему не верю.
– Какое отношение мой сын имеет к твоему заводу и планам по охмурению инвестора? Что за бред?
– К заводу? Сейчас пока, наверное, никакого. А в дальнейшем, надеюсь, он станет моей правой рукой, преемником…
– Не заговаривай мне зубы! – прерываю его поток откровенной демагогии. – Что ты задумал?
Кажется, я сижу на пороховой бочке, а где-то уже подожжён бикфордов шнур, огонь подбирается ко мне, и каждую секунду я рискую взлететь в воздух.
– Я хочу быть Георгию нормальным отцом, – повторяет. – Я имею на это право.
Меня подрывает это его “право”.
– Если бы тебе нужен был мой сын, – злобно шиплю, – ты сделал бы четыре года назад тест ДНК. Любой мало-мальски адекватный мужчина, который мечтает о ребёнке, уцепился бы за этот шанс. Но нет… Ты как
с ума сошёл со своими дурацкими предрассудками и страхами. Сохранил репутацию? Помогло тебе? Приятно, когда твои же самые близкие и родные люди спрашивают, какого чёрта ты привёл в их дом моего сына? Да ты даже Вайнштейну его не можешь представить как своего ребёнка! Потому что Жорик тут же сдаст тебя с потрохами.– Мила, я – не уголовник, не наркоман, не асоциальный элемент. Ты не можешь лишить меня родительских прав только потому, что я когда-то совершил ошибку! Я хочу всё исправить!
Мне так больно, что каждый вдох даётся с трудом. И страшно… Потому что знаю, что ему ничего не стоит переступить через меня. Он уже сделал это однажды. И сейчас тоже ведёт какую-то игру, суть которой я пока не могу уловить.
– Вот потому я и разрываю наш договор. Хочу быть честным с тобой…
– Розовский, это шутка такая? – меня разбирает нервный смех. – Причём тут завод?
Ну как это можно принимать за чистую монету? Я прекрасно помню, что для Грозова значили его предприятия. Да он всю жизнь отдал своему делу! И Влад готов так глупо подставить концерн под удар? И ради чего? Если на то пошло, свои благие намерения он может проявлять другими способами.
– Я просто прошу тебя помочь мне заполучить благосклонность Вайнштейна. Не как фиктивная жена, не потому, что обязана… Если ты решишь наказать меня и откажешься или даже сдашь меня старику, я пойму и приму как справедливое наказание.
Набираю побольше воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но запал почти сразу сходит на нет.
– В чём подвох? – я спрашиваю в который раз за день, но так и не получаю ответа.
– ------------------------------
[1] Диана – героиня кинофильма «Чудо-женщина» (2017).
Глава 25
Возвращаюсь от Владлена эмоционально выжатая. Нам так и не удалось договориться. Не могу ничего с собой поделать – я ему не верю. Раз за разом вспоминаю передвинутую дату развода – и ненавижу его так же, как и четыре года назад. Почему-то всё могу понять и даже, возможно, простить, учитывая обстоятельства, которые отчасти сама же спровоцировала, кроме этой проклятой даты.
И никак не оставляет ощущение, что Розовский что-то задумал. Недаром заговорил о разрыве договора, который, по большому счёту, не слишком меня напрягает. И, главное, заявил о разводе.
Зачем он ему понадобился? Тем более поскорее, пока он не оформил на себя ребёнка. Что он собирается делать после признания себя отцом? Подаст в ненавистный ему суд и отберёт у меня опеку, аргументируя своими высокими доходами, недвижимостью и прочими возможностями?
Не надо было мне к нему приходить за помощью… Похоже, я снова ошиблась.
И ещё эта странная история с химзаводом и инвестором. Почему он вдруг решил открыть все карты? Никогда не посвящал меня в бизнес, а тут – выложил с подробностями. Доверия захотел? Но разве это соразмерные вещи: завод, который так важен для него и их семьи, и отношения со мной и сыном? Как одно может быть связано с другим?
Я боюсь. Ужасно, безумно, до колик… Жорик – самое главное, единственное по-настоящему важное, что есть в моей жизни. Естественно, сын нужен Розовскому, теперь понадобился. И Влад ни перед чем не остановится, чтобы получить над ним опеку. Он постоянно почву пробует, подкидывая фразы, что хочет быть ему настоящим отцом.