Инвестиции в семью

– В смысле?

– Могла бы не тащить его за собой так далеко, а оставить дома. Я бы присмотрел. С Галиной помощью, естественно.

– Влад, а ты не заигрался?

Хочу сказать, что он – последний в списке тех, кому я могу доверить сына, но вовремя себя останавливаю. Спорить и выяснять отношения бессмысленно и в данный момент совершенно глупо.

– Может, мне с вами поехать?

– Не уверена, что Роберт будет в восторге. Он планирует заниматься делами и вряд ли сможет уделить тебе внимание, – подбираю слова, чтобы отказать.

– Я мог бы тебе помочь с сыном, – продолжает, игнорируя моё замечание о Вайнштейне. – В зоопарк сходим с ним, пока вы будете в архиве.

Розовский подбирается к моему ребёнку критически близко, на опасно короткое расстояние. Начинаю нервничать. Меня вовсе не прельщает идея впускать его в нашу жизнь.

– Влад, я еду с Галей. Мне её с головой хватит. Хочу тебе напомнить, что мы с Жориком больше трёх лет прожили сами – без тебя, нянь и посторонней помощи. И, как видишь, справились вполне неплохо.

– Хорошо, как скажешь, – произносит коротко и как будто с обидой в голосе.

Что он себе нафантазировал?

– Мама, а у нас с Владом есть секрет, настоящая тайна! Хочешь, расскажу, какая? – шепчет мне на ухо сын, когда я вечером уговариваю его положить голову на подушку и уснуть.

– Хочу, – соглашаюсь, чтобы он поскорее улёгся и закрыл глаза. – Только расскажешь и сразу спать, хорошо?

– Мамочка, ты знаешь, что он – мой папа? Только пока что он – секретный папа, а потом будет самым настоящим, – Жорик шепчет, обхватив ручкой мою шею и щекотно дотрагиваясь до уха.

Нужно что-то ему ответить, но правильные слова, как назло, никак не подбираются.

Мы с сыном никогда не говорили об отце. Только однажды он спросил у меня, почему у других детей есть папы, а у него – нет. Я пожала тогда плечами и ответила, что вовсе не у всех есть, у некоторых нет. Благо, у нас в детском саду были дети, которые тоже росли без отца. Ребёнок успокоился, и больше эта тема его не интересовала.

Но судя по реакции на Розовского, он давно мечтает о папе.

Злюсь, конечно. Просила ведь Влада дать мне время, чтобы поговорить с малышом. Так он мало того, что разболтал сыну наш секрет, так ещё и меня вовремя не предупредил…

Ревную жутко. Все дни, когда по вечерам он играл с Жориком, я ревновала. Но тогда мне удавалось убедить себя, что ничего криминального не происходит. Однако теперь внутренняя сирена ревёт изо всех сил, предупреждая об опасности. И никакие логические рассуждения не могут повлиять на разгоревшуюся внутри панику.

Накануне важного заседания кафедры мне только этого стресса не хватало.

Первая реакция – вломиться к Владу и наехать на него с обвинениями. Даже успеваю выскочить в коридор и направиться в сторону его комнаты. Хочется от души побить его. С удовольствием колошматила бы наглеца, как боксёрскую грушу. Но понимаю, что он, скорее всего, перехватит и зафиксирует мои руки ещё до того, как я успею хотя бы раз его ударить. Мне бы накричать на Влада и покусать обвинениями. Но разве от этого Жора забудет слова отца?

Хорошо, если удастся выпустить пар и успокоиться после этого. А если я только сильнее разозлюсь? Как потом собираться для доклада?

Не дойдя до места назначения, возвращаюсь к себе. Ну уж нет. Завтра мне нужно во что бы то ни стало хорошо выступить, ответить на все вопросы и получить рекомендацию для защиты. И никакой Розовский со своими пакостями мне не помешает!

Потом я поеду с Вайнштейном в столицу. И пока он будет заниматься своими делами, встречусь с адвокатом и обговорю возможные пути выхода из сложившейся ситуации с наименьшими для меня и сына потерями.

Поднимаясь по лестнице на кафедру, волнуюсь. После той ужасной истории с Васильевым я с некоторыми коллегами ни разу не виделась. А они мне наверняка все кости перемыли, по десять раз обсудили между собой и осудили. Деликатностью наши дамы точно не страдают. Одна Татьяна Павловна чего стоит…

Опасения оказываются напрасными. Если кто-то и шепчется о чём-то у меня за спиной, то вида не подают. Доклад воспринимают хорошо, задают много вопросов. Доцент Алексеенко, как обычно, пытается строить из себя самого умного и спрашивает какую-то чушь, не имеющую отношения к моей работе, но я нахожу способ выкрутиться так, чтобы и его не обидеть, и не молчать как рыба.

В итоге я получаю заветную рекомендацию. И в ближайшее время меня ждёт бюрократический марафон. Но перед тем, как заняться вплотную оформлением бумаг и получением выписки из протокола заседания кафедры, я уезжаю в столицу.

Намереваюсь вечером высказать Владу все обвинения. Совсем берега потерял – действует тайно у меня за спиной! Но я так счастлива после заседания, что боевой настрой быстро сходит на нет.

Я подумаю об этом завтра.

В аэропорту меня немного потряхивает от стресса. Я не первый раз лечу самолётом, да и шансы разбиться мизерные, но страху это объяснить невозможно. Он иррационален и не подчиняется логике. В идеале меня нужно перевозить по воздуху под общей анестезией.

Ещё и Жорик всё время ожидания посадки хулиганит сильнее, чем обычно. Ему скучно сидеть на одном месте. Большая часть пассажиров – бизнесмены, которые не хотят терять несколько часов на путешествие по земле. Полный мужчина справа от нас недовольно косится на ребёнка, гоняющего вприпрыжку туда-сюда по залу ожидания.

Ненавижу такие взгляды. Чувствую себя виноватой, хотя я никак не могу повлиять на сына. Галина тоже стоит посередине зала и просто следит за малышом глазами, готовая в любой момент ринуться на помощь.

Жорик уже не успокаивается, не отвлекается и не останавливается. Он слишком перевозбуждён. Вечный двигатель в действии.

– Он всегда такой подвижный? – спрашивает Вайнштейн с улыбкой.

– В основном да, – согреваюсь его тоном. Для любой матери очень важно, чтобы окружающие принимали её ребёнка таким, как есть. – Хотя обычно удаётся его чем-то занять, но сейчас точка кипения уже пройдена, ничего не поможет, пока не свалится без сил и не уснёт.

– Ему нужно брата или сестру. Он будет тебе помогать и остепенится. Мой старший внук тоже шустрик был поначалу. А вообще, из таких детей вырастают гении, – подмигивает.

Киваю, улыбаясь в ответ. Из рассказа Влада я помню, что Роберт – завзятый семьянин.

– Вы с Владом давно вместе?

– Мы поженились семь лет назад, – говорю о первой свадьбе и поневоле вздыхаю.

Не люблю вспоминать о том, как мы когда-то были счастливы. Больно осознавать, как бездарно мы распорядились нашей любовью, как глупо и нелепо всё разрушили.

– Надо же! Семь лет, а муж по-прежнему смотрит на тебя как влюблённый по уши молодожён. Хотя я не удивлён. На такую красавицу иначе смотреть невозможно, – и снова подмигивает.