Иоанна I

В этом письме была четко обозначена реакция венгров не на убийство Андрея, а на предполагаемый повторный брак Иоанны. За три с лишним месяца, прошедших с момента убийства, семья ее мужа не выдвинула против королевы Неаполя ни одного обвинения. Только после того, как сноха раскрыла свое намерение выйти замуж не за представителя венгерского дома, Елизавета выяснила, что она убийца. Если бы Иоанна согласилась выйти замуж за ее третьего сына, Стефана, венгры, скорее всего, никогда бы не выдвинули обвинения, но Иоанна заранее дала понять, что не будет этого делать, отправив своих посланников специально для переговоров о том, чтобы ее освободили от первоначального брачного контракта. Чтобы венгры смогли реализовать свои амбиции в Неаполе, которые, как говорилось в письме Клименту от 15 января, включали в себя назначение Стефана на место Иоанны (Людовик должен был оставаться в Венгрии, чтобы сохранить свою власть) и разлучение Карла Мартела с матерью с целью привить ему венгерские нравы, Иоанна должна была быть низложена. Отсюда возникла необходимость распространить вину за убийство Андрея и на королеву, так как на этом зиждились все венгерские надежды.

* * *

Рождение здорового ребенка, похоже, придало Иоанне новые силы, ведь вскоре после появления на свет сына королева предприняла меры по своей защите, публично отказавшись от требования Роберта Тарентского в пользу его младшего брата Людовика. По иронии судьбы, Иоанна нашла поддержку, необходимую ей для отказа от Роберта, в семье своего кузена. Людовику благоволила как его мать, Екатерина Валуа, так и ее канцлер и главный советник Никколо Аччаюоли, потому что у обоих были свои причины поддерживать этот брак. Сестра Никколо была второй женой Карла д'Артуа, и оба Артуа — Карл и его сын Бертран — подозревались в участии в заговоре с целью убийства Андрея. Аччаюоли был гораздо ближе к Людовику, чем к Роберту и первый прислушивался к Никколо, а второй — нет. Кроме того, Роберт, высокомерный и властный, открыто ссорился с матерью. Екатерина недолюбливала его почти так же, как и Иоанна, и обратилась к своему брату Филиппу VI Валуа с просьбой поддержать кандидатуру Людовика, а не его старшего брата. Французский король согласился и ходатайствовал перед Папой за Людовика.

Людовик представлял собой, для королевы, единственную реальную альтернативу, так как Иоанне нужен был муж который понимал бы внутреннюю политику Неаполя, что исключало возможность привлечения жениха из-за пределов королевства, а после предательства Агнессы не было шансов, что она обратится к семье Дураццо, что является признаком того, что это было больше, чем просто политическая договоренность. Людовик был среди тех, кому хронисты приписывали романтические отношения с Иоанной. Как и Андрей, Людовик был на год моложе Иоанны, но он был сильным, светловолосым и очень красивым. Самое главное, Людовик был опытным воином, способным защитить свою жену, ее младенца-сына, двор и королевство. Иоанна написала Папе, объясняя, что изменила свое решение ради блага королевства, основываясь на рекомендациях своих советников, прелатов и баронов, но Климент ей не поверил. В письме королю Франции от 30 марта 1346 года Папа сообщил, что Людовик был выбран вместо своего брата, потому что обещал оградить фаворитов королевы от преследования за заговор с целью убийства Андрея. "Если его брак [с Иоанной] состоится, то тем, кого можно заподозрить в участии в позорной смерти короля, Людовик гарантировал, что они избегнут наказания", — писал Климент [135] .

135

Ibid., p. 503.

Похоже, что к этому времени все сомнения Иоанны относительно роли Филиппы и ее семьи в убийстве Андрея прошли. Похоже, что королева была убеждена в невиновности тех, с кем она была близка, и активно стремилась защитить их. Возможно, ее поведение было реакцией на агрессивные попытки Роберта жениться на ней, но, возможно, и потому, что Иоанна понимала, что ее придворные стали очевидными целями для мести. Хотя описания внешности Раймунда, Роберта и Санции ди Катанья не сохранились, они были потомками африканского раба, и поэтому вполне вероятно, что они были чернокожими. Их расовое происхождение не повлияло ни на оценку Иоанной их способностей, ни на ее привязанность к ним, но многие другие в королевстве считали иначе. Когда Боккаччо пишет о муже Филиппы: "Как нелепо видеть африканца выходца из рабской тюрьмы, служившего на кухне, стоящим перед королем Робертом, исполняющим обязанности достойные только дворянина, управляющим двором и издающим законы для власть имущих!", он, вероятно, выражает не только свои собственные чувства, но и мнение, которого придерживалась общественность, и которое затем распространилось и на потомков этого человека. Возможно, что Людовик с целью продвижения своей кандидатуры вместо кандидатуры своего брата Роберта, пообещал защитить приближенных королевы от мании охоты на ведьм.

Однако Роберт совсем не собирался отказываться от помолвки. Корона находилась почти в его руках, и он был полон решимости завладеть ею, с согласия невесты или без него. Людовик, со своей стороны, также был полон решимости обойти брата и самому жениться на Иоанне. Последовала семейная драма, которая служила пищей для песен трубадуров на протяжении веков. Брат обрушился на брата, армия на армию, и все они сражались за руку королевы. Королевство охватила гражданская война.

Поскольку старший брат контролировавший семейные владения, мог призвать для борьбы своих вассалов, Людовик был вынужден набирать основную часть своей армии за пределами королевства. Никколо Аччаюоли, имевший тесные связи с Флоренцией (его двоюродный брат был там епископом), использовал двух флорентийских агентов для найма войск в Тоскане и ее окрестностей. По необходимости они прибегали к услугам наемников. Агенты не отличались особой щепетильностью при наборе армии, в результате чего большая часть тех, кто отправился на юг на помощь Людовику, были гибеллинами, которые выступали под штандартами и знаменами, не оставляющими сомнений в их партийной принадлежности. Когда эти войска вошли в столицу Неаполя, населению показалось, что королева обратилась к самому страшному противнику королевства, императору, за помощью против своих подданных-гвельфов.

Роберт быстро воспользовался этим политическим просчетом. Он объединился со своим кузеном Карлом Дураццо, который был счастлив принять участие в любой заварухе, которая могла бы привести к смещению Иоанны в пользу ее сестры, и оба стали подавать себя стойкими защитниками Церкви. Поскольку Святой престол взял на себя обязательство найти и наказать убийц Андрея, Роберт и Карл, ловко извернувшись, неожиданно приняли это дело за свое, объявив, что они борются с Иоанной не потому, что она предпочла Людовика Роберту, а потому, что она и ее любовник укрывают фаворитов королевы, которые убили ее мужа. Тот факт, что Андрей к тому времени был мертв уже шесть месяцев, и ни один из принцев и не подумал преследовать его убийц до того, как Иоанна объявила, что выходит замуж за Людовика, был благополучно забыт.

Толчком к вновь обретенному рвению Роберта и Карла восстановить справедливость мог послужить Уго дель Бальцо, граф Авеллино, сенешаль Иоанны в Провансе, который в данном случае, по поручению Папы, действовал как тайный агент. Боккаччо писал, что Уго "сговорился с этими принцами" [136] , чтобы провести дознание и затем вынести приговор предполагаемым злоумышленникам. Разочарованный тем, что два кардинала, первоначально выбранные для этой миссии, были так долго задержаны другими делами, Климент обратился к графу Авеллино с тайным поручением выступить его неофициальным эмиссаром. В пользу этой теории говорит тот факт, что Уго, который большую часть предыдущего года находился в крестовом походе, вернулся в Авиньон, чтобы 8 января встретиться с Папой, а к 13 февраля уже был на пути в Неаполь.

136

Ibid., p. 533.

Новая стратегия противников королевы имела дополнительную привлекательность: она была направлена именно на тех богатых и титулованных особ, которые в прошлом закрывали Карлу доступ к власти, а в настоящее время сопротивлялись вступлению Роберта на трон. Если бы удалось доказать, что это они организовали в заговор против Андрей, то не только политическая оппозиция Роберту и Карлу будет сметена одним махом, но и все значительное имущество виновных будет объявлено конфискованным и может достаться победителями в качестве трофея. План был настолько хорош, что Роберт и Карл, должно быть, удивлялись, почему они сами до него не додумались.

Затянувшееся расследование убийства Андрей действительно ослабило позиции королевы. Хотя Иоанна лишь уступила желанию Папы, признав церковное главенство в этом деле, и фактически вместе со всеми в королевстве ожидала прибытия двух кардиналов, которым было поручено дознание, непростительная медлительность папских легатов создавала впечатление, что королева намеренно препятствует правосудию. Было совершено ужасное преступление, и все считали, что возмездие должно быть быстрым и страшным. Когда же этого не произошло, атмосфера накалилась, и население сначала недоумевало, а затем стало проявлять беспокойство. Роберту и Карлу не составило труда поставить народное мнение на службу своему делу, особенно после прибытия гибеллинских наемников. Горожане из таких отдаленных мест, как Салерно, Нидо и Капуя, стекались в столицу, чтобы потребовать от королевы выдать своих фаворитов. Роберт, Карл и Уго дель Бальцо со своими сторонниками (к этому времени в деле приняли участие все братья Дураццо) распространяли среди населения слухи о том, что Иоанна помешала привлечь к суду убийц Андрея, потому что они были ее приближенные. Провокаторы накаляли обстановку, надеясь подстрекнуть толпу к бунту. Принцы даже прибегли к услугам известного головореза по имени Фра Мориале.

Все разрешилось 6 марта 1346 года. Чтобы снизить риск насилия со стороны населением, Раймунд ди Катанья, занимавший пост сенешаля двора, издал указ, запрещающий публичное ношение оружия. Когда Раймунд с небольшим отрядом рыцарей отважно вышел на улицы Неаполя, чтобы обеспечить исполнение этого указа, он попал в засаду, устроенную Фра Мориале и его людьми. Завязался жестокий бой, и когда все закончилось, Фра Мориале получил свою плату, а Раймунд ди Катанья был взят в плен.

Его сначала привели на главную площадь города, чтобы подвергнуть перед собравшимся народом пыткам и удовлетворить жажду толпой крови. Однако, поскольку при допросе важно было выявить имена именно тех заговорщиков, которые были нужны, Роберт и Карл подстраховались и велели отрезать Раймунду язык, а все задаваемые ему вопросы сопровождались барабанной дробью, чтобы никто из зрителей не мог ничего расслышать. После этого они доставили пленника в замок Роберта и вывели его на балкон, чтобы смерть Раймунда, если не его признание, была понятна толпе внизу. Таким образом они узнали имена необходимого (и ожидаемого) числа высокопоставленных заговорщиков: маршала королевства графа Терлицци, великого сенешаля Роберта ди Катанья, члена королевского двора Николо Мелиццано (который, похоже, действительно участвовал в убийстве), кормилицы Иоанны Филиппы ди Катанья, внучки Филиппы Санции, Карла д'Артуа и его сына Бертрана, брата и сестры Томмазо Мамбриччо и ряда других лиц, связанных с окружением Иоанны. Методы Роберта и Карла оказались настолько убедительными, что Раймунд ди Катанья сам признался в убийстве, хотя за несколько месяцев до этого было точно установлено, что сенешаль в момент убийства Андрея спал в своей комнате в королевской резиденции в Аверсе.