Иоанна I

Напуганный, измученный и отчаянно тоскующий по миру и цивилизованности Авиньона, больной Урбан капитулировал. Сославшись в качестве предлога на возобновление военных действий между Англией и Францией, Папа стал строить планы по возвращению в Авиньон. Римляне слишком поздно поняли свою ошибку и отправили посольство в Витербо, чтобы умолять Папу остаться, но, к большому облегчению французских кардиналов, Урбан отказался. В булле, изданной 26 июня 1370 года, Урбан, под видом похвалы народу Рима, косвенно упомянул о враждебности населения к Святому престолу и намекнул на необходимость поддерживать дух сотрудничества, "если мы или наши преемники по уважительным причинам решим вернуться в Рим, нас не остановят никакие неприятности, которые могут там существовать" [317] .

317

Mollat, The Popes at Avignon, p. 160.

Иоанна, откликнувшаяся на призыв Папы и предоставившая войска в армию, которую Урбан отправил против Хоквуда и Перуджи в 1369 году, осталась верна Папе, хотя и сожалела о его решении покинуть Рим. Вместе с королями Франции и Арагона она, 5 сентября 1370 года, предоставила тридцать четыре галеры, необходимые для вывоза папского двора из Италии. Чтобы обеспечить сохранение близких отношений с Папой, Иоанна назначила Никколо Спинелли, который также был в хороших отношениях с папским двором, сенешалем Прованса и наделила его полномочиями, превосходящими полномочия его предшественника, чтобы он мог действовать как ее представитель в Авиньоне. Три недели спустя, 27 сентября, к радости горожан, предвкушавших возрождение богатства и престижа после возвращения Урбана, папский двор торжественной процессией въехал в Авиньон и вновь разместился в великолепных дворцах, пустовавших последние три года.

К сожалению, Урбану было отпущено не так много времени, чтобы насладиться успокаивающей атмосферой Авиньона, которой он так жаждал. Эксперимент по возвращению в Рим заметно сказался на здоровье Папы. Перед самым отплытием папского двора Бригитта Шведская предсказала, что Урбан умрет, если покинет Италию. И ее прогноз полностью подтвердился, когда 19 декабря Папа скончался.

Реакция на смерть понтифика в гвельфской Италии, где большинство людей чувствовали себя обманутыми возвращением Папы в Авиньон, была резкой. Петрарка был одним из самых язвительных критиков. "Папу Урбана причислили бы к самым почетным людям, если бы, после смерти, его останки поместили перед алтарем собора Святого Петра и если бы он со спокойной совестью почил там, призвав Бога и весь мир в свидетели того, что если какой-нибудь Папа оставит это место, то виноват будет не он, а тот кто заставлял его это сделать", — язвительно пишет поэт [318] . Однако эта новость стала ударом для Иоанны, которая искренне оплакивала кончину Урбана. О том, что ее привязанность была взаимной, свидетельствует официальное письмо, направленное Священной коллегией королеве с известием о смерти Папы. "Понтифик питал искреннюю любовь к Вашей Светлости", — отметили кардиналы [319] .

318

Bell, A Short History of the Papacy, p. 226.

319

Leonard, Les Angevins de Naples, p. 428.

Святой престол, решив пресечь любую возможность повторения ошибочной римской авантюры, позаботился о том, чтобы избрать преемником Урбана сравнительно молодого француза, Пьера Роже де Бофора, принявшего имя Григорий XI. Но после того, как Урбан V на короткое время возродил среди итальянцев желание видеть Папу в Риме, оно упорно не желало угасать. Между Францией и Италией вспыхнула ожесточенная борьба за контроль над папством, которая закончится расколом, оказавшимся для Европы не менее разрушительным, чем опустошительная Столетняя война. На пути этой жестокой политической бури набиравшей силу и зловеще несшейся вперед, оказалась Иоанна и ее многострадальное королевство.

Глава XVII. Шесть похорон и одна свадьба

"Святой престол занимал тогда Папа Григорий XI, — напишет позднее Макиавелли о новом Папе, — который, пребывая в Авиньоне, управлял итальянскими землями Церкви, подобно своим предшественникам, через легатов, чья жадность и гордыня угнетали многие города" [320] .

Именно такое положение дел имели в виду члены Священной коллегии, когда выбирали преемника Урбана V. Григорий XI, коронованный 5 января 1371 года Ги Булонским, который также организовал его единогласное избрание, был избран за свою национальность, молодость и семейные связи. Хотя большую часть своей карьеры он провел в Италии, изучая право под руководством мастера юриспруденции, Григорий был племянником Климента VI, что делало его французом как по рождению, так и по наклонностям. Его избрание отражало ностальгию кардиналов по пышным временам понтификата Климента, когда Папа правил как великий государь, а Святой престол соперничал по престижу и блеску даже с французским королевским двором. Григорию было всего сорок два года, и он был самым молодым из всех авиньонских Пап. Хотя он страдал от неизвестной болезни, она не представляла угрозы для жизни, и поэтому можно было с полным основанием предположить, что новый Папа будет править еще много лет, а к тому времени кардиналы, все еще потрясенные опасностями и неудобствами недавней римской авантюры, свято надеялись навсегда покончить с мыслью о переезде в Италию.

320

Machiavelli, History of Florence and of the Affairs of Italy, p. 110.

Григорий XI, получивший юридическое образование, твердо верил в сильную, самодержавную власть и стремился распространить ее в Италии как можно шире. Правительство Иоанны стало первой жертвой новой экспансионистской политики папства. Именно Григорий 31 октября 1372 года переписал первоначальный договор неаполитанцев с Сицилией, изменив его условия и потребовав, чтобы остров стал церковным фьефом и именно Григорий, позже, короновал Федериго Простого и позволил своему новому вассалу называть себя "королем Сицилии". Хотя эти решения понтифика никак не способствовали установлению дружеских отношений с новым Папой, Иоанна не обратила на это внимания и постаралась сохранить со Святым престолом режим сотрудничества. Когда в апреле 1371 года Григорий возродил Гвельфскую лигу, созданную в 1366 году для борьбы с вольными компаниями, королева Неаполя поддержала это решение и согласилась участвовать в ней, а позже по просьбе Папы отправила в помощь коалиции отряд из 300 копейщиков.

Однако территориальные и политические устремления Григория вскоре стали для Иоанны серьезным испытанием. Решив установить контроль над папскими владениями и традиционно гвельфскими городами, многие из которых после отъезда Урбана восстали против церковных чиновников, Папа, чтобы утвердить свою власть, прибег к новым решительным мерам. После того, как весной 1371 года Бернабо Висконти нагло завладел церковным фьефом Реджо, Папа вполне обоснованно решил, что главным противником Церкви в борьбе за контроль над Италией является эта могущественная миланская семья. Григорий отлучил Бернабо от Церкви и объявил крестовый поход против Милана. Война с семейством Висконти была для Григория очень личным делом; сиенский посол, знавший его, сообщал, что Папа был "полностью расположен к уничтожению миланских владык" [321] . Григорий не скрывал своей ненависти к миланским диктаторам. "Либо я уничтожу Висконти так, что не останется ни одного из них, либо они уничтожат Церковь Божью" [322] , — однажды заявил он. Со своей стороны, Висконти были настроены не менее решительно, и когда один из легатов Григория должным образом представил Бернабо папскую буллу об отлучении, диктатор заставил его съесть документ вплоть до "шелкового шнура и свинцовой печати" [323] .

321

Caferro, John Hawkwood, p. 151.

322

Leonard, Les Angevins de Naples, pp. 440–441.

323

Tuchman, A Distant Mirror, p. 240.

Война Папы против Милана, организованная из Авиньона, носила тотальный характер и превзошла все предыдущие военные походы кардинала Альборноса. Григорий направил четыре отдельные армии из разных мест — Савойи, Болоньи, Неаполя и Прованса — чтобы попытаться окружить и захватить подчиненный Милану город Павию. Иоанна, главный союзник Папы в Италии, подписала договор с другими членами коалиции против Милана, пообещав всяческую поддержку. В 1372 году она выполнила это обещание, отправив Хайме Майоркского в Авиньон для координации военных действий и уполномочив Никколо Спинелли собрать и возглавить папские войска, прибывшие из Прованса. Неаполитанские же войска были направлены в армию, возглавляемую папским легатом в Болонье.

Но исход конфликта оставался неопределенным, поскольку, хотя Папе и удалось, в рамках единой стратегии, скоординировать действия нескольких отдельных армий, численность войск находившихся в его распоряжении отнюдь не было подавляющей. Бернабо Висконти был опытным стратегом и кроме того, он нанял Джона Хоквуда и его Белую компанию, чтобы сражаться на стороне Милана. Однако прежде чем состоялось хоть одно сражение, Григорию улыбнулась удача. Срок контракта Хоквуда с Бернабо истекал в сентябре 1372 года, поэтому начались переговоры о его продлении. Джованни Пико, дворянин из Мантуи, знакомый с деталями дела, в письме от 12 сентября, объяснил ситуацию следующим образом:

Бернабо хотел снова подписать с ним контракт в соответствии с прежними условиями, по которым англичанин [Хоквуд] должен был иметь 100 копий в Кремоне и 100 копий в других местах. Англичанин не хотел этого, но хотели увеличить свой отряд на 200 копий и 200 лучников. По общему мнению, они направляются к Сан-Бенедикту, остановятся там и заключат соглашение либо с сеньором Бернабо, либо с тем, кто предложит им лучшие условия [324] .

Казалось бы, перед самым началом серьезной войны не стоит враждовать с главным контингентом своей наемной армии, но Бернабо решил отвергнуть требования Хоквуда и настаивать на первоначальных условиях. Вместо того чтобы продолжать торговаться с Висконти, Хоквуд, будучи хватким бизнесменом, просто сменил сторону и начал переговоры с папством. В одно мгновение Святой престол превратился из главного гонителя вольных компаний в Италии в их самого выгодного работодателя. Григорий не только пообещал Хоквуду требуемых латников и лучников, но и назначил жалованье в 40.000 флоринов. Поскольку финансовые ресурсы Церкви в это время были несколько перегружены, Григорий обратился за деньгами к Иоанне. Королева, должно быть, ранее уже имела дело с Хоквудом, потому что Папа упомянул в письме, что ему известно, что англичанин несколько лет назад вымогал у Неаполя ежегодную пенсию в качестве платы за то, чтобы оставить королевство в покое. Папа писал в сентябре королеве:

324

Caferro, John Hawkwood, p. 150.

Самая дорогая моя дочь во Христе. Недавно до нас дошли слухи, что Вы, уже много лет, выдаете нашему любимому сыну, благородному рыцарю Джону Хоквуду, некое ежегодное обеспечение… Однако, поскольку тот же самый Джон, который был на службе у Бернабо Висконти, врага и гонителя всей Церкви, намерен перейти на сторону Церкви и не оскорблять, не вторгаться и не наносить ущерба ее подданным и землям… мы настоятельно просим Ваше Светлейшее Высочество, чтобы Вы возобновили упомянутому Джону Хоквуду его обеспечение, которое Вы ранее так любезно предоставили [325] .

325

Ibid., p. 152.