Исчезающая ведьма

Леония взяла у него из рук кубок и, отставив его на столик, принялась расстёгивать серебряную пряжку на его поясе.

— Ты выглядишь таким усталым, па. Опять боли в спине мучают?

Роберт был тронут тем, что она разделяет его боль, хотя и не мог припомнить, чтобы жаловался ей на это, вероятно, она сама догадалась. У неё золотое сердце. Она стянула тяжёлый пояс с его талии и отбросила его в сторону. Ловкими пальчиками она принялась расстёгивать пуговицы на его одежде.

— Почему ты не ложишься? Это облегчит боль. Я попросила Диот постелить свежее бельё, чтобы тебе было попрохладнее.

Он посмотрел на бутоны роз в её волосах.

— Почему ты не носишь мой подарок, тот золотой кулон в форме розового бутона? Он тебе не нравится?

Леония закусила нижнюю губу белыми зубками.

— Я люблю его больше всего на свете, па, но мама забрала у меня кулон. Она отдала его Эдварду.

— Что? — воскликнул Роберт, снова загораясь от гнева. — Я лично прослежу, чтобы эта женщина заплатила сполна за всё.

Леония испуганно встрепенулась. Роберту захотелось успокоить её. Он погладил её нежную ручку.

— Я не сержусь на тебя, дитя моё. Ты ничем не поможешь своей матери. — Жгучий комок желчи подкатил к горлу. Он вновь поднёс к губам кубок, сделав ещё один внушительный глоток. — Я куплю тебе новое ожерелье… целую дюжину ожерелий.

Леония расстегнула последнюю пуговицу и потянула за тяжёлые складки, помогая ему избавиться от одежды. На нём остались лишь рубашка и чулки. Леония ухватила его огромную ручищу своей ладошкой и потянула в сторону кровати.

— Прошу тебя, па, приляг и отдохни.

Усыпляющий сладкий аромат успокоил Роберта. Несмотря на клокочущую ярость, он невероятно устал. Вряд ли что-то исправишь, яростно расхаживая по комнате. Лучше прилечь и подумать над тем, что он скажет шерифу и своим коллегам-купцам. Томас осторожно подойдёт к делу, он знает, как ценна человеческая репутация в торговых делах. Но для членов гильдии ему следует сочинить какую-нибудь правдоподобную историю, оправдывающую исчезновение супруги. Иначе за него это сделает людская молва, и можно не сомневаться, россказни будут куда хуже, чем правда.

Он опустился на кровать, наблюдая, как Леония возится с застёжками на его ботинках. Каким же он был дураком, что не дождался её совершеннолетия и не женился на ней. Многие вдовцы брали себе жён и моложе.

Леония протянула ему кубок. Он отчаянно попытался сесть.

— Нет, па, у тебя болит спина, позволь мне.

Она забралась на кровать и обхватила его плечи хрупкими ручонками, помогая ему приподняться, чтобы сделать очередной глоток вина. Затем бережно поправила подушки у него в изголовье.

Адам караулил в конюшне, пока не услышал, как Диот вернулась с рынка. Он поспешно выбежал ей на встречу и, взяв у неё из рук две тяжеленные корзины, отнёс их на кухню. Диот выглядела обескураженной, ведь раньше Адам не проявлял о ней такой заботы.

— Госпожа Кэтлин ещё не вернулась? — спросила она, прикладывая руку к глубокому вырезу, в котором струился пот, словно река меж двух холмов.

Адам не ответил. Он помог Диот распаковать покупки: завёрнутые в солому яйца, сушёный корень имбиря, кувшин наполовину растаявшего на жаре масла, лук-порей и живую курицу с накрепко связанными лапами, с любопытством взирающую на них чёрными, словно ягоды смородины, глазами.

— Тебя не затруднит принести мне топорик из конюшни? Надо срочно забить и ощипать птицу. Хозяин скоро вернётся.

— Он уже дома, — отозвался Адам.

Диот вытерла руки о грязный подол платья.

— Что ж ты мне раньше не сказал? В этакую жару ему наверняка захочется вина или сидру.

Она поспешно вышла во двор, но Адам встал у неё на пути.

— Леония уже принесла ему вина. Она сказала, что он прилёг и просил его не беспокоить.

— Да, чуток вздремнуть ему не помешает. Вечно в делах, разъездах, встречах. А мне и прикорнуть некогда.

Они разом обернулись, когда ворота конюшни приоткрылись, и в дом осторожно прошла Кэтлин. Она зажала хлыст под мышкой и на ходу снимала белые перчатки.

Адам бросился к ней наперерез. Его сердце готово было выскочить из груди, но он пытался сохранять внешнее спокойствие. Кэтлин не должна догадаться об их планах. Она ничего не узнает! Он сохранит их тайну.

Кэтлин смерила его удивлённым взглядом и нахмурилась. Капельки пота выступили на её бледном лице. Очевидно, жара плохо на неё влияла. В безжалостном свете дня морщины, пролегшие вокруг её глаз и губ, казались ещё глубже.

— Я думала, ты на складе, Адам. Твой отец придёт в ярость, узнав, что ты сбежал. Он… он уже вернулся?

Адам с трудом подавил улыбку. Всё оказалось даже проще, чем он думал.

— Вернулся уже сто лет назад. Сейчас он наверху, в спальне.

Кэтлин опешила.

— В спальне? Он что, даже к вину не притронулся?

— Вино он прихватил с собой. Я видел мельком в приоткрытую дверь. Должно быть, он уже спит.

— Спит? — Кэтлин перевела взгляд на закрытые ставни в верхнем этаже, и её лицо расплылось в улыбке. — А где Леония?

— Осталась в комнате с отцом. Я не видел, чтобы она оттуда выходила.

Улыбка разом исчезла с лица Кэтлин.

— Что она там делает? — не дожидаясь ответа, она стиснула плечо Адама. — Отправляйся на склад. Ты ведь не хочешь, чтобы тебе влетело от отца, правда? Думаю, тебе придётся задержаться там допоздна, чтобы наверстать упущенное. Твой отец это лишь поприветствует. Это подаст хороший пример тамошним работникам. Увидев, что ты отлыниваешь от работы, они окончательно отобьются от рук и станут работать спустя рукава. Немедленно ступай на склад и не вздумай возвращаться раньше времени.

Она легонько подтолкнула Адама к воротам. Он побежал к выходу, словно собираясь выполнить её приказ, но уже за воротами приник к забору, наблюдая через щель, как Кэтлин исчезает в дверях дома. Он тихонько приоткрыл ворота и незаметно проскользнул в тёмную прохладу конюшни.

Несколько мгновений спустя ворота вновь тихонько приоткрылись, и Эдвард, воровато оглядываясь, прошмыгнул через двор в дом. Адам метнулся за ним, остановившись у двери. Он слышал, как Эдвард и Кэтлин вполголоса спорят.