Искатель. 1971. Выпуск №5

— До свидания, инспектор.

И снова я на улице. На тротуарах полно народу. Только что закончился матч. Счета я не знаю. Знаю одно: у меня пока что ноль. Из четырех объектов остался только один. Это порядочно отсюда. Там, где мы в свое время бывали на экскурсии с учительницей. Но ничего, воспользуемся троллейбусом.

Квартира Илиева. В холле новая мебель. На стене — картина. Комната наполнена резким запахом одеколона. Я вопросительно взглянул на хозяина.

— Это вы так надушились?

— Скажете тоже! — Илиев невольно улыбнулся. — Жена собралась куда-то в гости, наверное, это она.

— А Танев к вам не заходил?

— Нет. Я его не видел… Да вы садитесь!

Издалека доносились звуки скрипки. Кто-то упражнялся. Судя по всему, не все еще получалось. Хорошо, что в детском возрасте я не прошел через эти муки инквизиции.

— Некогда мне рассиживаться, — говорю. — Иду в театр, «Преступление и наказание». Не видели? Хотя можно и не смотреть. Все известно заранее: убийство, ложные свидетельства и все такое. Я случайно попал в ваши края. Вот и решил заглянуть, узнать, не оставлял ли случайно Медаров вам чего-нибудь: какого-нибудь сундучка, документов?

— Нет. Ничего такого не оставлял.

Голос Илиева звучит спокойно. Но многие лгут со спокойной совестью. Правда, я не сторонник поспешных выводов. И вообще, любить резкие духи не запрещено законом. Даже если они отвратительно пахнут. Что-то среднее между запахом сирени и йодной настойки.

На дворе уже стемнело. Конец матчам, прогулкам и воскресному дню. Да, «растрачен недельный отпуск», как выражаются в одном старом фильме. Но ведь остается театр, может заметить внимательный читатель. К сожалению, не остается и театра. История с театром была просто маленькой выдумкой.

И вот я снова дома. Не больно у меня уютно, но кровать есть. Включаю электрокамин, надеваю пижаму и ложусь. Решаю не читать, а просто постараться поскорее заснуть.

Не стану вам рассказывать, что именно мне снилось. Проснулся я неожиданно, с неясным ощущением того, что опаздываю на работу. В комнате действительно пронзительно звенело. Однако не будильник, а телефон. Я протянул руку к тумбочке, и взял трубку:

— Да, да, это я… А-а, дежурный… Что?.. Кто? Андреев? Где? В управлении?.. Пусть подождет, сейчас еду.

Итак, без представления все же не обошлось. Пусть и не театрального. Быстро оделся, схватил шляпу и выбежал на улицу.

Андреев ждал меня в коридоре управления. Он явно был чем-то угнетен.

— Ну что нового? — бодро спросил я.

— Происходят странные вещи, — проговорил Андреев.

— Например?

— Вышел я вечером, возвращаюсь и вижу, что в комнате горит свет…

— Ну и?..

— И — ничего. Я не решился войти. Явился к вам.

— У кого еще, кроме вас, есть ключи от квартиры?

— Ни у кого.

— А может быть, вы забыли выключить свет, уходя?

— Это исключается.

— Хорошо, — сказал я, — поговорим по дороге.

Сели в дежурную машину и через пять минут были у квартального скверика. Левое окно во втором этаже действительно освещено.

— Просто мистика… — бормотал Андреев, пока мы вместе с милиционером поднимались по лестнице.

«Да уж, мистика, как бы не так, — ответил я мысленно, — блуждал целый день, чтобы вернуться на исходную позицию».

Я взял у Андреева ключ, бесшумно открыл. Тихо. Квартира кажется безлюдной. Но в тишине могут говорить вещи. Холл сохраняет еще более или менее пристойный вид. Зато комната — как после налета бандитов. Из шкафа выброшены на пол все вещи, перевернута кровать, опустошена тумбочка. Ковровая дорожка, одеяло — все скомкано, перевернуто. Искали, видно, тщательно, но в спешке.

— Как вы считаете, сюда кто-нибудь заходил? — спросил я Андреева, шедшего сзади.

— Вы, как специалист, установите это точнее, — сухо ответил хозяин.

— Откуда мне знать? — проговорил я добродушно. — Когда я собираюсь выйти из дома, у меня все разбросано, как после обыска.

— А вот у меня всегда прибрано. Как тогда, когда вы сидели здесь первый раз.

— Вы не ощущаете никакого запаха? — спрашиваю.

— Пахнет скипидаром, — ответил Андреев.

В комнате действительно ужасно воняло мастикой для пола.

— Утром не пахло, — заметил я.

— После вашего ухода женщина, которая прибирает у меня, натирала паркет, — объяснил Андреев, слегка удивленный тем, что я обращаю внимание на запахи.

Милиционер стоял, на пороге комнаты.

— Вы свободны, — сказал я, — машина тоже.

Он козырнул и вышел. Теперь можно задавать следующий вопрос.

— А это случайно не ваша подруга Вера?

— Почему — Вера?

— Так. Открыла отмычкой и нарочно разбросала все, чтобы вы поняли, как трудно хозяйничать холостяку.

— Зачем вы шутите? — спросил Андреев. — Ведь речь идет о серьезных вещах.

Голос у него спокойный, но знаем мы это спокойствие перед бурей.

— Ваш вопрос уместен, — киваю я. — Но адресовать его следует вам.

— Не понимаю.

— Не понимаете? Послушайте, Андреев! — Я уже не шутил. — Доставайте из кармана то, что прячете, и давайте сюда! — Я протянул руку.

Хозяин смотрел на меня пораженный. Раздражение, которое, казалось, вот-вот прорвется, уступило место явному замешательству.

— Вы слышали, что я сказал? Давайте сюда! — проговорил я. — И поскорее, а то у меня затекает рука!

Андреев наконец решился. Расстегнул пиджак и из внутреннего кармана, застегнутого французской булавкой, вынул маленький квадратный, похожий на пачку сигарет пакетик.

— Ого, даже булавкой застегнули, — заметил я, отправляя пакетик в свой карман. — Блестящая идея. А не подумали вы о том, что вместе с этой французской булавкой, пиджаком и всем прочим вы могли оказаться где-то между урнами на свалке, направив внимательный, но неживой взгляд в небо? Как видите, — добавил я, указывая на разгром в квартире, — ему сам черт не брат. Ваше счастье, что он думал, будто вы спрятали пакетик дома, а не носите его с собой. Словом, он недооценил вашего легкомыслия…

— Вы начинаете относиться ко мне совсем как к ребенку, — обиженно пробормотал Андреев.

— Вы еще должны благодарить меня за это! Если бы я относился к вам серьезнее, я должен был бы арестовать вас как лжесвидетеля. А теперь объясните, что именно произошло сегодня после обеда.

Я сел на табуретку рядом с кроватью и закурил. Андреев поднял с пола матрас и тоже сел.

— В два часа я встретился с Верой. У меня были билеты в кино. Из кинотеатра вышли около четырех. Потом погуляли в парке, сидели в «Берлине». А потом я проводил Веру и вернулся домой.