Искатели счастья

– Она уже три дня не приходит и не звонит. Она мне оставила ключи от своей квартиры. Я там был. Её нет. Ни записки, ни вещей, ни-че-го.

– Ну и что?
– Хлопнул его по плечу.
– Может, решила девушка съездить домой к маме на родную Смоленщину.

– Если бы!
– захрипел Олег, оглядываясь.
– Мне с полчаса назад звонили бандиты, у которых я её отбил. Я проверил телефон через милицию. Звонили из Сочи, из номера гостиницы «Жемчужина». Пахан тот заявил, что, мол, попользовался и будет с меня. Сказал, что если я с моим кагэбэшником буду её искать, то они ей горло перережут, но нам не отдадут. Представляешь, раскрыли моего контрразведчика!

– Слушай, Олег, друг мой! А, может, это и к лучшему? Ну, не наша эта птичка! Не из нашей стаи. Чужая. Понимаешь?

– Да пошел ты!
– Вскочил он. Но я положил руку ему на плечо и усадил обратно.

– Олег, а давай мы ее забудем, а тебе нормальную девушку найдем, добрую, ясноглазую, скромную. А не воровскую. Да ведь жить с такими как Лика - это как на пороховой бочке сидеть и ждать, когда рванет. Причем, рванет-то обязательно, вопрос только - когда? Ты меня понимаешь, друг?

– Ты всё сказал?
– Олег снова встал. Лицо его окаменело. Он казался неживым.

– По большей части…

– Пойду, - прогудел он чужим голосом и вышел из комнаты.

«Теперь и он пропадет», - почему-то подумал я и пошел закрывать за ним дверь.

Так и вышло. Олег рухнул на дно отчаяния. Иногда я видел его на лекциях. Тех самых, когда в больших аудиториях собирается весь поток. Он ходил и сидел с каменным белым лицом, никого не замечая.

Потом наступили мрачные дни. Как сорвавшись с цепи, все начали пить и гулять. Что с нами случилось?.. Будто всех накрыла невидимая мутная волна. Новогодние праздники стали апофеозом безумия. Творили что-то невообразимое.

Ломились среди ночи в соседнее женское общежитие. Вахтер вызвал милицию. Нас увезли в отделение и бросили вначале в обезьянник, потом в КПЗ на голый дощатый пол. Потом бравые блюстители порядка вызвали нас на собеседование и предложили скинуться по рублику и встретить Новый год. Потом перед рассветом нас освободили, пообещав не сообщать в институт. Сообщили!.. Ниночка изъяла грозную бумагу из почты и подарила нам на память, чтобы «мы прекратили безобразничать».

После освобождения из застенков мы снова пили - «За свободу!».

… В ту ночь я провалился в черную дыру и долго летел в бездонную пропасть. Жестко упал плашмя, но как ни странно не разбился. Лежал на мокром холодном камне и дрожал от холода и страха. Всей спиной и затылком я чувствовал чей-то испепеляющий злобный взгляд, но повернуться и посмотреть на того, кто надо мной стоял, не было сил. Вдруг меня схватили за плечи чьи-то цепкие ручищи и стали трясти. Это продолжалось мучительно долго. Вдруг все вокруг озарилось синими молниями, раздался гром. Нет, это был не гром, как во время грозы, а голос - страшный и беспощадный: «Этот, что ли, хочет от нас вырваться? Ха-ха-ха! Да бросьте вы! Он наш! Вы посмотрите на него - с ног до головы черный!»

Я еще больше испугался и что было сил заорал: «Господи, помоги!» - и тьма в миг рассеялась, и я проснулся весь мокрый на своей скрипучей кровати в прокуренной комнате общежития.

В ушах все еще стоял грохочущий злобный бас. Потом его сменил более мягкий и даже вкрадчивый голос: «И когда вся стая полетела зимовать на юг, одна маленькая, но гордая птичка сказала: «Лично я полечу прямо на солнце». Она стала подниматься все выше и выше, но очень скоро опалила свои крылья и упала на самое дно самого глубокого ущелья».

«Приснится же такая муть!» - только и смог произнести, тряся тяжелой головой. Но страх снова рухнуть на дно той черной пропасти надолго впечатался в мою память.

Самоубийца в открытом космосе

Жили вроде бы весело, но иногда и у нас появлялось желание оторваться от земной суеты и взлететь ввысь. Не последнюю роль в таких событиях играл «Космос» - кафе на «Сверловке». Оно официально закрывалось в девять вечера, но там подолгу еще горел притушенный свет и звучала музыка. Это нелегальное состояние точки общепита называлось «Открытый космос». Во всяком случае, мы с Олегом, бывало, уходили оттуда и под утро. Кафе находилось в географическом центре академической части Нижегородского района, поэтому сюда стекались студенты и преподаватели со всех ВУЗов города.

Хозяйкой там за стойкой бара возвышалась монументальная Тамара, которую за глаза называли «Валентиной Терешковой». Ассистировала ей уборщица баба Ганя, которую иногда прозывали «Руслановой» - за веселые частушки и бойкий нрав.

Баба Ганя за небольшие комиссионные подрабатывала еще и официанткой, поэтому всегда находилась в гуще народных масс и знала всё обо всех. У нее можно было получить консультацию по любому вопросу. Например, как вытащить из КПЗ друга-студента, попавшего туда за драку в нетрезвом виде? Или, скажем, где достать джинсы «Вранглер» по цене не выше ста рублей? Или, к примеру, с кем разделить одиночество долгой зимней ночи? Иногда баба Ганя слишком увлекалась разговором с каким-нибудь душевным студентом. Тогда в «Космосе» раздавался звук, подобный рокоту взлетающего ракетоносителя - Тамара звала подчиненную. В таком случае баба Ганя полушепотом пела, как бы извиняясь: «Звезды Млечного пути запели страдания!» - и вприпрыжку неслась к стойке.

…Девушка сидела напротив и говорила. Еще она выпивала, закусывала, курила и смотрела по сторонам. Я пил весьма неплохой кофе, молча слушал её, но не верил ни единому слову. Она меня тихо ненавидела, как, впрочем, и всех окружающих. Мой друг так и не пришел. Это с ним случалось все чаще. Олег продолжал методичное самоуничтожение вполне сознательно. В душе моей чернел открытый космос. Вот уже с неделю, ближе к ночи во мне открывалась зияющая пустота, требующая заполнения. Это примерно, как голод, только не в желудке, а где-то в области сердца. С этим нужно было что-то делать и я «куда-то девался». Например, бесцельно бродил по центральным улицам до обледенения и согревался потом «космическим» кофе.

Вдруг она сказала:

– А я решила покончить с собой.
– Она спокойно смотрела в мои зрачки и ожидала реакции. Я разглядывал ее переносицу и недоверчиво молчал.
– Первая попытка не удалась. Вот, смотри.
– Она закатала рукав. На запястье левой руки краснел свежий шрам от пореза.

– Это убедительно, - кивнул я.
– А причина?

– Он был самым красивым и умным мужчиной в мире. Я смотрела на него, как на бога. А он меня прогнал и ушел к моей подруге.

– Более-менее ясно. Ну что ж, если ты так решила, значит, тебе все равно?

– Что все равно?

– То, что будет между этим твоим решением и последней минутой жизни?

– В общем, да… - Она опустила глаза и задумалась.

– Тогда давай сделаем напоследок что-нибудь полезное.

– Например?

– Это мы придумаем. А если не придумаем, то само случится.

– Хорошо. Давай.
– Она впервые взглянула на меня без презрения.

Мы встали и вышли в ночь. Навстречу нам шагали редкие прохожие. Смеялись пьяные компании, одинокие путники понуро плелись, опустив лица. По дороге безучастно пролетали автомобили, такси и частные извозчики медленно катили, высматривая потенциальных клиентов. На лилово-сером небе поблескивали тусклые звезды. Пахло дешевыми духами, сигаретным дымом и пригорелым мясом.