Искатели счастья
Шрифт:
Со сцены звучат слова: «Америка должна помочь миру духовно!» А вот и образец американской духовности: показывают занятия йогой. Парень говорит: «Йоге уже шесть тысяч лет. Это энергия кундалини, она струится по позвоночнику - от нее крышу сносит сильней, чем от наркоты!»
Начинает концерт негр, одежда которого промокает от пота. Потом Джоан Баэз передает привет от мужа, сидящего в тюрьме за отказ воевать во Вьетнаме и хлопает себя по выпуклому животу: «У нас все в порядке!» Прыгают по сцене сумасшедшие «Sha Na Na», красиво выступают виртуозные «The Who». Кантри Джо Макдональд поливает руганью вьетнамскую
Кто прячется от дождя под пленку, кто раздевается догола и прыгает, скандируя «нет дождю», а кто катается по жидкой грязи, как по катку. Дождь проходит. На сцене музыканты передают друг другу самокрутку и кричат в микрофон: «марихуана!», так же поступает и публика. Голые дети играют в ногах пап и мам, курящих самокрутки. На сцене поют песню о двух килограммах дури.
В очередях к телефонам-автоматам стоят молодые ребята, звонят домой, сообщают, что здесь всё спокойно, они живы-здоровы. По радио объявляют, что у Чика рожает жена. Кто-то моется в реке с мылом, парни бреются - голые с одетыми вперемежку. Стоят в очередь к переносным туалетам. Разные люди высказывают свои впечатления:
– Полный бардак! Нет еды, нет бензина. Всюду толпы наркоманов.
– Не бойтесь полиции и военных. Они нас охраняют. С вертолетов бросают одежду и цветы.
– Мы местные фермеры, собираем еду и одежду для ребят. Хорошие ребята!
– Это зона любви! Они все счастливы!
– Да что такое! Они там все спят на земле. Это же пятнадцатилетние дети, а уже обкурены марихуаной.
– Я им привез воды. Отличные ребята. Воспитанные, вежливые. Нет воровства. Нет драк.
– Они хорошие ребята. Америка должна гордиться ими.
– Странно это слышать от легавого.
– Да я не легавый, я охраняю территорию.
Гениальный Карлос Сантана с мушкетерской бородкой будто сроднился с гитарой, извлекает из нее немыслимые звуки. За его спиной потные негры дубасят по тамбуринам и рвут струны бас-гитары. Мальчик-ударник лет пятнадцати с лицом отличника трещит на барабанах и тарелках. Народ встал, свистит и хлопает. Девушка в очках, закрыв глаза, двигает головой в такт музыке.
– Ребята, мы, наверное, в раю!
– Пройдите через лес. Там на ферме раздают еду. Там походные кухни.
Золотарь моет туалеты, развешивает рулоны туалетной бумаги и говорит:
– У меня один сын где-то здесь, а другой на войне летает на вертолете.
Хозяин фермы, на которой проходит фестиваль:
– Нигде еще не собиралось столько народу сразу! Пусть здесь будет только веселье и музыка! Да хранит вас Господь!
Затем негр из «Sly and the Family Stone» размахивает в темноте белыми крыльями рукавов. Виртуозы из «Blood, Sweat & Tears» играют сложнейшую композицию джаз-рока. Странная Дженис Джоплин хриплым высоким голосом интересуется всё ли у них есть: вода, одежда, и поет нечто истерическое, на пределе голосовых возможностей.
Гениальный Джими Хендрикс
в красной повязке на лбу небрежно касается длинными черными пальцами струн белой гитары, и она поёт, стонет и плачет. Вот он играет одной правой рукой, бегая пальцами с грязными ногтями по грифу - и с неба будто срывается громовой раскат и мечется над толпой звуковой шторм. В его аккорды вплетается мелодия американского гимна. Он то спокоен, то сжимается в клубок, то подключает к игре и тело, и лицо, поднимая глаза в небо. В мочках его ушей сверкают большие бриллианты.Наконец, толпа редеет, расходится, остаются горы мусора, который собирают в мешки, сваливают в кучи и сжигают странные волосатые личности.
Скоро погибнут от наркотиков Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин и многие другие. Хиппи - кто умрут, кто попадут в психдом, кто повзрослеют и превратятся в холеных яппи. Генералы, развязавшие войну во Вьетнаме, фестиваль «не заметят». А идеалы хиппи «любовь, цветы и мир» - они до сих пор сверкают миражами и рождают новые и новые проблемы. Так может, они бессмысленны?.. Давай русское!
За праздники народ сильно приустал. Учеба не шла, не было ни сил, ни денег. Мы сидели за столом, хлебали чай и слушали монотонное чтение конспекта. Читал Лёва, как самый бодрый и ответственный. Наконец, у нас наступил «предел восприятия», и мы решили для разгрузки послушать музыку. И тут Лёва сказал нечто, запавшее мне в память. Пожалуй, эти слова открыли новую главу в книге моей жизни. Итак, он сказал:
– Давайте послушаем наше, русское!
– И побежал к соседям за магнитофонными записями.
Дело в том, что я привык, что «наше русское» - это то, что поют ряженые под старину тетки с неприличными румянами на толстых мордах. Или, вроде того, чем пичкают по радио и телевизору из репертуара «официально-протокольного». Мое сознание противилось этой подделке, похожей на мёртвый музейный экспонат в пыли и плесени. Но тут произошло следующее: Лёва поставил бобину на магнитофон, и из динамиков потрепанного «Маяка» зазвучала музыка, полная жизни! Там чувствовалась профессиональная обработка мелодий, богатая оркестровка. Там пели красивыми сильными голосами, и пели по-русски!
Говорят, что любовь забывается
И калитка от меня закрывается.
Говорят, что ходил всё напрасно я,
Говорят, что мы с тобой люди разные.
Налетели вдруг дожди, наскандалили.
Говорят, они следов не оставили.
Но дошла в садах сирень до кипения.
И осталась ты во мне вся весенняя.
На нас будто пахнуло свежим весенним ветром! Истерзанный революционными праздниками народ очнулся и стал упорно подниматься из руин внутренней разрухи. «Еще и еще!», - требовали засиявшие глаза измученного народа.
Ты проснешься на рассвете,
Мы с тобою вместе встретим
День рождения зари.
Как прекрасен этот мир, посмотри!
Как прекрасен этот мир! …
Мы полностью были согласны с мнением товарища оратора! …То есть, певца. Или автора песни… Не важно! Но нам очень, очень нужно было, чтобы мир, в котором нам довелось жить, выглядел прекрасно. «Еще давай!», - кричали мы. Лёва повернулся ко мне и сказал:
– А сейчас, Юрка, будут слова, которые я от тебя уже слышал.