Искатели счастья

Я впервые услышал это название - «Крик птицы». Но женщины перед нами и Олег рядом захлопали в ладоши и разом стихли в ожидании очередного шедевра.

Из-за ревности неустанной,

Из-за ревности злой и глухой,

Я мог превратить тебя в камень

Своею волшебной рукой.

Я мог превратить тебя в дерево,

Я мог превратить тебя в зарево,

Но я превратил тебя в птицу,

Навеки расставшись с тобой.

Промчались печальные годы,

И однажды ко мне на рассвете

Вернулись друзья с охоты

И бросили птицу на стол.

Не здешнюю птицу и странную,

С глубокой кровавою раною,

С глазами такими знакомыми

И с перебитым крылом.

Вот, наконец, и вместе мы,

Так что я так грустно пою.

Над убитой крылатой невестою

Я на коленях стою.

Ты была сиреной,

Я пел, твои песни, звеня,

Тебя не хотел простить я,

А кто же простит меня.

Снова пауза. Мертвая тишина. И - оглушительный рёв публики, грянувший со всех сторон сразу. Олег ударил меня по плечу, сказал «уходим», и мы стали пробиваться к выходу.

На проспекте Гагарина нас окутала тишина. Даже редкие ночные машины и загулявшие компании не смогли нарушить ту звенящую тишь, которая обступила нас, обняла и понесла по волнам воспоминаний. Мы шли медленным шагом и молчали. Но это была не скука без мыслей, - казалось, нас переполняли события прошлого, которые проходили перед нами, как вся жизнь проходит перед мысленным взором умирающего.

Слова песни вспыхивали световыми и звуковыми всполохами, в душе происходила какая-то мощная работа. «Из-за ревности неустанной, из-за ревности злой и глухой…» - звучало в голове, и тут же передо мной появлялась Юлия, которая вдруг превращалась в птицу. «Я бы простил измену, если бы не любил», - оглушали меня слова, которые пронзали страхом и отторгались сознанием. Нет, именно любовь, если она настоящая, и дает силы прощать всё, что угодно, и даже такое черное горе, как измену любимой!

 «Говорят, что летать ты устала, что хочешь стать снова прежней, и хочешь вернуться ко мне. Вернуться ко мне русокосою, вернуться ко мне синеокою», - обещал мне кто-то невидимый. А если это случится, прощу ли? Смогу ли я принять ту, которую отверг? А если нет? Что тогда? Смерть моей любимой, превращенной колдовством в птицу? «Вот, наконец, и вместе мы, так что я так грустно пою. Над убитой крылатой невестою я на коленях стою». И потом, как пожизненный приговор: «Тебя не хотел простить я. А кто же простит меня?» Что толкает нас на поступки, обижающие самых дорогих людей? Конечно, самолюбие - любовь к себе до ненависти к другим. Наш убийственный эгоизм!

В груди что-то шевельнулось, будто моя душа превратилась в птицу и забила крыльями о железные прутья клетки, в которую я посадил её. Ей стало тесно в неволе! Она хотела вырваться на свободу и взлететь высоко, высоко - в самое небо. Птица-душа металась, она стонала и плакала.

Душа моя кричала! Как смертельно раненная, окровавленная птица. Она кричала на всю вселенную. … А я чувствовал свою полную беспомощность, и от этого приходила боль, та самая «зубная боль в сердце, которая лечится девятиграммовой свинцовой пломбой».

Как помочь душе моей сломать жесткие прутья клетки?

Как дать ей желанную свободу?

3. Из бездны в Небеса Моя дорога

Мне представляется, что жизнь человека – это движение по дороге. Справа – подножие высокой горы, на вершине которой прекрасный сад. Слева – глубокая грязная сточная канава, которая чем дальше, тем больше углубляется, превращаясь в бездонную пропасть. Мы бредем вверх по этой дороге, ведущей на вершину горы с садом. Роскошный сад, пронизанный лучами света, привлекает нас, зовет насладиться своей красотой, но он далеко и высоко, и до него брести еще столько дней и ночей. А канава слева близко – только шаг сделай в сторону. Каждый из нас тащит на спине мешок собственных приобретений, да еще и то, что родители с предками в наследство оставили. От усталости голова туманится миражами, неверными видениями, которые мы принимаем за истину. …И вот уже дно канавы представляется нам выстланным пуховой периной, на которой так хочется растянуться и забыться сладким сном.

Родители нас воспитывают кнутом и пряником. Бог всю жизнь показывает человеку, как хорошо с Ним и как плохо без Него. Наверное, это суть нашего земного пути. Каждый знает это, но сладкие миражи туманят голову и влекут поддаться обману. Каждый из нас рано или поздно поддается лживым миражам и падает в яму, марается грязью с головы до ног. Кто-то поднимается и взбирается на дорогу, чтобы продолжить свой путь, а кто-то остается барахтаться в зловонной жиже, уговаривая себя, будто это приятней трудного восхождения с тяжелой ношей за спиной.

Кто-то из оступившихся со временем трезвеет и возвращается на дорогу, но есть такие, кто остается там навсегда, бубня под нос: «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман» - вот так, истина для них становится низкой и презренной, а обман возвышенным. Что ж, Бог даровал человеку свободу выбора и до конца земного пути уважает и охраняет этот дар, позволяя Своим детям свободно выбирать между Ним и врагом человеческим, светом и тьмой, истиной и ложью, блаженством и мучениями, Спасителем и палачом.

Мне также пришлось оступиться на своём пути. И не раз. И я бубнил себе под нос про «низкие истины», оправдывая падение и убеждая себя в том, что грязь - это красиво, а зловоние – изысканный аромат. И я стыдливо отводил взор от зовущего света на горе, там где цветущий сад; и опускал глаза вниз, как свинья, подрывающая корни дуба, который кормит её. Но мне, наверное, здорово повезло, потому что в мешке за моей спиной находились не только одни неизжитые страсти моих предков, но и выстраданный опыт их прародительского Богообщения - золото молитвы, бриллианты милостыни, жемчуга прощения... Это не обесценивается и не теряется в мутной реке времени, это – принадлежит вечности. Им, родителям и прародителям, и мне, их потомку. А чем еще можно объяснить то чудо воскрешения, которое поднимало меня из грязи, отряхивало и возвращало на твердый камень дороги, по которой следует идти во что бы то ни стало. Мир чтения

Господин-мэтр-князь Боленов-Оболенский выполнил свое обещание, и я стал обладателем списка книг, которые мне необходимо прочесть. Вообще-то, великий читатель даже перевыполнил обещание… Дело в том, что в списке имелось много таких книг, достать которые не представлялось возможным по причине их запрета официальной цензурой или ввиду их редкости. Так князь предоставил мне возможность пользоваться его книжным архивом, правда, со многими оговорками. Например, я не имел права передавать книги в чьи-либо руки, даже честного и проверенного человека.

На первый взгляд многие книги попали в список вроде бы случайно и смотрелись там белыми воронами. Но это только на первый взгляд. После прочтения большей части книг, я разглядел ту дорогу, по которой меня вели.

Вот, например, книга Даниила Гранина «Эта странная жизнь» про академика Любищева и его систему уплотнения времени. Казалось бы, что тут может быть интересного лично для меня? Вот, что я выписал для себя из книги:

«Никто, даже близкие Александра Александровича Любищева, не подозревали величины наследия, оставленного им. При жизни он опубликовал около семидесяти научных работ. Среди них классические работы по дисперсионному анализу, по таксономии, то есть по теории систематики, по энтомологии - работы, широко переведенные за границей. Всего же им написано двенадцать с половиной тысяч страниц машинописного текста: с точки зрения даже профессионального писателя, цифра колоссальная.