Искаженное соглашение

Я покачал ее на себе, окидывая свирепым взглядом всех, кто наблюдал за нами, мои глаза обещали убийство, если они продолжат глазеть.

— Прекрати! – выдохнула она, наконец осознав, что позволила себе потереться своей восхитительной попкой о мой член на публике.

— Почему? Я так близко, – поддразнил я ее и прикусил мочку уха. — Как много пережила твоя задница? Может быть, оргии в раздевалке с командой? Сколько напыщенных зануд, с которыми тебя знакомили родители, побывали в этом подтянутом теле? Они разрешали тебе называть их папочками?

— Эш! – Она спрыгнула с моих колен и уставилась на меня.

Эш? Это был первый раз, когда она назвала меня так. Ее щеки порозовели, а волосы растрепались. Никогда еще она не выглядела более сексуальной.

— Ты свинья.

— Я думал, что я твой парень. Уже сдаешься? – подзадорил я ее.

Уинтер схватила свою сумку и перекинула ее через плечо, скривив губы.

— Никогда, – бросила она мне и выбежала из кафе.

Я смотрел ей вслед и наслаждался гребаным видом.

Уинтер жила в студенческом городке, в самом высоком и дорогом доме сестринства, в самом конце улицы. Ожидаемо. Проникнуть внутрь днем, имея ключи было несложно. К счастью, Селены, ее соседки по комнате, не было дома.

Было очевидно, какая сторона комнаты принадлежит Уинтер. Если у Селены на стенах висели постеры поп-групп и горячих парней, а косметики было столько, что хватило бы на целый магазин, то у Уинтер всё было аккуратно и дорого. Каждая вещь была дизайнерской. Ее сдержанный классический вкус проявлялся во всем: от покрывала на кровати до книг, выстроившихся в один ряд на полке.

Единственным местом, которое не казалось тщательно контролируемым, была стена с фотографиями над ее кроватью. На коллаже из черно-белых снимков можно было разглядеть Хэйд-Харбор и пляж, дюны, уходящие в темное небо, рябь на спокойной воде. Абстрактные и красивые фотографии, казалось, передавали суть места, где мы жили, лучше, чем я когда-либо видел раньше.

Позже у меня была смена в «Кулаке», байкерском баре неподалеку от шоссе. Времени до нее оставалось как раз достаточно, чтобы заявить о своем присутствии.

Схватив ножницы с ее стола, я первым делом принялся за ящик с нижним бельем. На мой взгляд, не существовало ни одной пары трусиков, которые нельзя было бы улучшить за счет отсутствия промежности, особенно у Уинтер. У меня было предчувствие, что ей также подойдут бюстгальтеры без сосков. Я планировал выяснить это.

Затем я направился к ее гардеробу с маркером в руке. На мой взгляд, она слишком быстро оправилась от надписи «СТЕРВА» на лбу. Посмотрим, как ей понравится находить мои маленькие послания на своей одежде.

Наконец, я поднял ее матрас и осторожно наступил на несколько деревянных перекладин в каркасе кровати, опустив ботинки на толстой подошве ровно настолько, чтобы доски чуть не сломались прямо посередине. Поправив матрас, я огляделся, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Мой взгляд остановился на прикроватной тумбочке. Пришло время узнать, что Снежная королева предпочитала хранить в секрете.

Внутри лежал бархатный мешочек. Я открыл его и заглянул внутрь, разглядывая пресловутый золотой вибратор. Это я пока заберу. В следующий раз, когда она захочет им воспользоваться, ей придется умолять меня вернуть его. Я сунул вибратор в свой рюкзак и замер.

На дне ящика лежал небольшой кусок веревки. Это была единственная другая вещь, которая там лежала. Плоский узел, который я подарил ей на день рождения. Почему она сохранила его? Я провел пальцем по веревке, затем закрыл чертов ящик и направился к выходу.

Разумеется, это было мелочно, но также и чертовски весело.

10.Уинтер?

Шла только первая неделя, а я уже успела где-то уронить ключи и полчаса ждала на улице, пока кто-нибудь появится, чтобы впустить меня. Если бы я верила в приметы, то решила бы, что это не очень хороший знак для начала семестра.

В данный момент я лежала на кровати и медленно переворачивала страницы учебника. Я изучала историю искусств - один из предметов, который мои родители действительно одобряли. Я подозревала, что это было из-за того, что данная тема позволяла мне стать всесторонне развитой женой для какого-нибудь занудного финансиста, которого однажды откопает мой отец. Меня это не волновало. Мне просто нравилось фотографировать, а изучение истории искусств было увлекательным. Даже из более традиционных видов искусства можно было извлечь многое, чтобы позже применить к фотосъемке - от кадрирования до теории цвета и света.

— Эй, тебя кое-кто ждет внизу. – Селена вошла в комнату и бросила на меня многозначительный взгляд.

Она понятия не имела, что я унизилась перед Ашером, фактически умоляя его притвориться моим парнем, и получила грубый отказ.

— Меня нет дома, – пробормотала я.

— О, думаю, ты захочешь увидеть, кто это, – сказала Селена, изогнув брови.

На кого она намекала? Ашера? Может, он передумал?

Я встала и взглянула в зеркало, проходя мимо. Я успела взбить волосы и ущипнуть себя за щеки, прежде чем поняла, что делаю. Прихорашиваюсь. Для мужчины, который угрожал мне ножом, выпорол меня и обрезал мои волосы. Возможно, безумие было заразным.

Я спустилась вниз по лестнице, следуя за Селеной. Он ждал в одной из гостиных. Дом Зета Пи Ню принадлежал женскому обществу на протяжении многих поколений и представлял собой величественный собор. В нем имелись гардеробные, старинные гостиные и даже кухонный лифт.

Я толкнула дверь в комнату и вошла внутрь, сердце вдруг бешено забилось. Была ли я взволнована встречей с Ашером? Господи. Он никогда не должен узнать.

Я уставилась на мужчину, стоявшего у окна и смотревшего на улицу. Мое сердце упало.

Трент повернулся и широко улыбнулся мне.

— Уинтер, с возвращением в кампус. – Он кивнул в сторону Селены. — Я тут познакомился с твоей подругой. Она расхваливала тебя… и рассказала, что у тебя никого нет.

Я бросила на Селену сердитый взгляд. Она рассмеялась, ничуть не смутившись.

— Большое спасибо.

— Всегда пожалуйста, детка. Веселись, – сказала она и подмигнула мне, закрывая за собой дверь.

Нет. Стой. Вернись. Не оставляй меня наедине с этим мужчиной.