Искаженное соглашение

Селена покачала головой.

— Я не смогу успокоиться, пока с Трентом что-нибудь не случится. Мне нужно, чтобы с ним что-то случилось. Нахуй двигаться дальше и подставлять другую щеку. Я хочу око за око. Кровавую. Подлую. Месть.

Ее сильные слова остановили мои слезы. Я кивнула, чувствуя, как меня наполняет новая решимость. Она права. Я не обязана послушно выполнять злобные приказы Трента. Я просто должна убедиться, что это не затронет Ашера.

Селена постучала пальцем по губе.

— Нам нужен кто-то, о ком мы не станем переживать... кто-то, у кого может быть зуб на Трента. У такого мудака, как он, наверняка много врагов.

В голове всплыл мягкий ирландский акцент. Парень возле больницы. Я забыла о нем из-за стресса последних нескольких дней.

— У тебя соревновательный дух. Ты позволишь Тренту победить вот так? – надавила на меня Селена.

— Я знаю кое-кого, но не уверена, что он заслуживает доверия или является хорошим человеком, – пробормотала я.

Селена пожала плечами.

— Может, нужно быть монстром, чтобы наказать другого монстра. Стоит попробовать.

Да, стоит.

Мы вышли из туалета, и впервые за несколько дней темнота стала чуть менее тяжелой. Если я смогу послать кого-нибудь страшного за Трентом, то возможно, в один прекрасный день он исчезнет из моей жизни. Тогда я смогу пойти к Ашеру и во всем признаться, отдаться на его милость, позволить ему наказывать меня сколько угодно, если только он даст мне еще один шанс.

Я бросила взгляд на его стол. Он был пуст. Я обернулась, чтобы посмотреть на коридор. Ашер уходил, его широкая спина была напряжена. Поскольку он не мог меня видеть, я позволила себе смотреть ему вслед.

Я скучаю по тебе.

Когда глаза высохли, я начала составлять план. Еще ни разу я не проиграла ни одной игры и не собиралась начинать сейчас.

42.Ашер?

В тот вечер у нас была поздняя тренировка, и я жаждал крови еще до того, как мы вышли из раздевалки. Кто-то что-то сказал, тихо посмеиваясь. Я уловил только «чирлидерша», прежде чем слететь с катушек.

Я впечатал ублюдка в металлическую стену и ударил рукой по шкафчику рядом с его лицом, достаточно сильно, чтобы оставить вмятину.

— Что ты только что сказал?

Он моргнул, побледнев.

— Я просто сказал, что рад, что нас поддерживают хоккейные зайки... чирлидерши кажутся сучками, ну знаешь… из-за...

Я снова хлопнул рукой по шкафчику.

— Позволь мне остановить тебя на этом. Я не хочу слышать, как ты используешь слово «чирлидерша» или говоришь о ком-то конкретном. Она не должна даже приходить тебе в голову, не говоря уже о том, чтобы ты произносил ее имя, понял?

Идиот удалился, что-то бормоча себе под нос, а я рухнул на скамейку и потер виски. Голова болела с тех пор, как все это началось, и не было никаких признаков того, что мигрень исчезнет.

— Ладно, тигр, сбавь обороты. Тренеру не понравится, если вся эта энергия будет направлена против нашей собственной команды, – сказал Маркус, опускаясь рядом со мной. — Ты будешь в порядке?

Я расправил плечи, раскаленный гнев давил на мой череп и усиливал головную боль. Я мог быть чертовски зол на Уинтер, но, Боже, помоги тем, кто говорит о ней гадости. В том настроении, в котором я был сейчас, они окажутся в больнице, а мне действительно не нужны были такие проблемы.

— Что тебе нужно, чтобы преодолеть это?

Я покачал головой.

— Это не конец. Невозможно преодолеть то, что не закончено.

— Ну, это вроде как конец, если ты не можешь заставить ее рассказать тебе, что, черт возьми, происходит.

Я издал разочарованный рык.

— Хотел бы я застать ее одну, чтобы ей некуда было бежать или прятаться... где-нибудь, где она окажется в ловушке со мной. Тогда бы я смог заставить ее рассказать мне всё, – я сжал руки с такой силой, что побелели пальцы, — взять ее чертовски сложную, красивую голову и вытряси из нее все секреты.

Маркус похлопал меня по плечу.

— Ладно, я передумал. Может, тебе не стоит оставаться с ней наедине. Это убийство, ожидающее своего часа. Как Ромео и Джульетта, если бы Ромео был байкером и случайно убил Джульетту.

— Я не хочу причинять ей боль… мне это не нужно. Мне просто нужно напугать ее. Заманить ее в ловушку, – размышлял я вслух.

Маркус вздохнул.

— Конечно, это все еще звучит как начало криминального шоу о реальных преступлениях, но кто я такой, чтобы судить? Воспользуйся хижиной. Я даже помогу все организовать.

Я снабдил хижину всем необходимым, чтобы при необходимости задержать Уинтер внутри на несколько дней. Конечно, самым главным недостатком был туалет, который находился снаружи. Я решу эту проблему, избавившись от ее обуви и, возможно, от всей ее одежды. Она не сможет сбежать во время похода в туалет, если будет голой. Мне просто придется стоять на страже снаружи, пока она будет заниматься своими делами. Я спрятал все, что можно было использовать как оружие, и даже заколотил окна, а также позаимствовал пару балаклав у байкеров из «Кулака». Они были черными с нарисованным белыми черепами; достаточно угрожающими, чтобы испугать Уинтер. Был ли я мудаком, раз планировал напугать ее таким образом? Но, с другой стороны, я никогда не утверждал обратное, а она сама начала все это.

Я припарковал мотоцикл за хижиной и направился по гравийной дорожке. Я уже отправил Маркусу сообщение с координатами Уинтер. Она все еще не нашла приложение для отслеживания на своем телефоне.

Я ждал. Вскоре до меня донесся звук внедорожника, громыхающего по дороге. Маркус одолжил машину у приятеля, чтобы Уинтер не поняла, кто ее похитил. Она не должна была знать, что это я, пока нет. Тогда она не испугалась бы настолько, чтобы разрушить стеклянную стену высотой с небо, которую воздвигла между нами.

Она не покинет лес, пока эта стена не рухнет. Даже если нам обоим придется умереть здесь с голоду.

Фары внедорожника осветили землю. Маркус остановился на небольшом расстоянии от меня и вышел. В балаклаве он выглядел угрожающе. Мы не могли позволить себе много разговаривать, поэтому он просто обошел грузовик сзади и открыл багажник. Я был не в восторге от необходимости закрыть Уинтер в маленьком темном пространстве на полчаса, поскольку знал о ее страхе, но она должна была по-настоящему испугаться, и, если мне повезло, она уже была на пути к разрушению своей безэмоциональной крепости.