Искупление

– И это всё?
– спрашиваю я.
– Это истинная причина? Мой отец, которого я не знала, был ответственен за смерть твоей матери?

– Да, - говорит он.
– Я выгляжу подло. Не так ли? Но ты не знаешь, как много она значила для меня. Ты не была там и не видела, как она шла по нисходящей спирали. Ты не знаешь, каково это смотреть, как единственный человек, который любил тебя, уничтожает себя медленной, мучительной смертью.

– И ты обвиняешь Пола в пожаре? Его даже там не было!

– Нет, но огонь или нет, она бы в конце концов умерла. Она была сильной, Лилли. И она была прекрасна. Я помню её такой, какой она и должна быть. Королевой. И все же жизнь сломила ее. Она одевала маску сильной женщины для своих детей. В большей степени для своего младшего, ради меня.

– Твоего близнеца?
– задаюсь я вопросом вслух.

– Нет, - качает головой Джереми.
– Нас растили раздельно. У моего отца были странные представления о родительстве. Его мораль и ценности не воспринимались остальным миром. Никогда. Если ты считаешь меня монстром... Ну, я и близко не стою рядом с ним.

– Тем не менее ты держишь его в компании, - говорю я.
– Почему?

– Держи друзей близко, врагов еще ближе, - цитирует Джереми.
– А семью ближе всего. Я уничтожил империю отца, прежде чем он узнал, что это я. До того, как он узнал, как высоко поднялся его младший, когда освободился от его тиранической власти. Я получил влияние над ним. Силу. Но у него всегда был острый ум. Он был жестоким, но умным. Добросовестным, но расчетливым. Я не мог избавиться от такого ресурса. Поэтому я использовал его в своих интересах. Я сделал его зависимым от меня. Я показал ему, как я получил контроль над каждым аспектом его жизни, прежде чем сокрушить его. И, исходя из этого, он стал моим доверенным советником. Он оценил силу своей собственной крови. Это укрепило его эго.

– Что насчет твоих старших братьев?
– спрашиваю я.
– Чарльз сказал, что у тебя есть двое.

– Чарльз сказал тебе это?
– размышляет Джереми.
– Ну, он мог бы быть лучшим источником информации о моем прошлом. Что еще он сказал?

Я кусаю губы, осторожничая. Я не хочу сдавать Чарльза.

– Лилли, - мягко говорит Джереми.
– Не волнуйся. Чарльз обладает абсолютным иммунитетом во всем, что он делает или говорит. Мы знаем друг друга достаточно долго, так что я ценю его мнение. Иногда, хотя и не так часто, я приходил к нему за советами. Он знает, как обстоят дела. Он знает то, что может тебе рассказать. И то, чего он не может.

– И то, чего не может?
– спрашиваю я.
– И что же?

Джереми делает пренебрежительный жест.

– Мелочи по сравнению со всем остальным, что ты уже знаешь.

– Хорошо, - говорю я.
– Но сначала скажи мне, как много он знает обо мне? Он стоял сложа руки, пока ты заставлял меня голодать в солярии?

Я не хотела ранить его. Но кажется слова производят именно такой эффект. Джереми отступает всего лишь на дюйм. Но этого достаточно, чтобы я заметила.

– Прости, - говорю я.
– Я не должна была...

– Нет, - отрезает Джереми и трясет головой.
– Ты должна, и ты сделала. Ты имеешь полное право. Ты хочешь честности, Лилли, так вот она: мне больно думать о том, чему я тебя подвергал. Я жил, ни о чем не сожалея. Я владею своими действиями. Я не оставляю все на волю случая. Но все, что я сделал с тобой? Я сожалею об этих вещах.

– И все-таки..., - он шагает ко мне и ласкает по щеке.
– И все-таки, как бы это ни было искажено, все это стоило того, чтобы привести нас к этой точке. Поэтому я сожалею о том, что сделал.

Он криво улыбается.

– ...но не слишком.

– Я понимаю, - говорю я, положив свою руку на его.
– Но это не значит, что я прощаю тебя.

– Нет! Ты никогда не простишь меня, Лилли. Не за то, что я сделал. Это прошлое искупление. Я не настолько слеп и высокомерен, чтобы не видеть этого. То, что мы имеем между нами, запятнано прошлым, да, но будущее имеет значение. Меня беспокоит будущее, потому что это единственное, что находится под нашим контролем.

– Мне нравится, когда ты так говоришь, - говорю я ему.
– Так напористо. Так страстно. Так ярко выраженно и убежденно. Это надо видеть, и да...

Я отворачиваюсь.

– Я многого еще не знаю.

– Так спроси, - говорит он, следуя за мной обратно к кровати.
– Ты убедила меня. Спроси, и я скажу тебе правду.

– Начнем с недавнего. У тебя есть близнец?

Без колебаний.

– Да.

– Он врач?

Опять же без паузы.

– Да.

– Настоящий врач?- подчеркиваю я.

Джереми улыбается.

– Да.

– Как давно вы знаете друг друга?

– Около пятнадцати лет.

– И что он думает об..., - я жестом обвожу рукой комнату.
– Об этом. Всего, чего ты достиг? Всего, что ты построил для себя?

– Я не знаю, - говорит Джереми.
– Мы с ним плохо ладим.

– Почему?

– Ревность? Может зависть? Он был воспитан в бедности и видел образование своим единственным выходом, - Джереми усмехается.
– Может быть немного как ты. Узнав о нем, я искал его. Пятнадцать лет назад он только-только закончил медицинскую школу, в то время как я уже возглавлял Стоунхарт Индастриз. Он всего добивался кровью и потом. А на счет меня он думал, раз я был воспитан нашим настоящим отцом, мне всё предоставили на блюдечке с голубой каемочкой. И убедить его было невозможно.

– Это он диагностировал Пола?
– спрашиваю я.
– Поэтому он называет тебя доктором Телфэр?

Джереми улыбается.

– Проницательная. И хорошая догадка. Но нет. Пол назвал меня так, потому что я так ему представился.

– Ты использовал имя брата?

– В то время было удобно, - Джереми пожимает плечами.
– Это помогло мне обучить его.

Опять это слово: обучение. Как будто Джереми не расценивает Пола или своего отца, как реальных людей. Вместо этого он видит их как лабораторных крыс. Мурашки пробегают по спине.

– Я расстроил тебя, - говорит он.

– Я в порядке, - говорю я ему. Я обхватываю свое тело руками.
– Зачем ты привез меня к нему?

– Лилли, той ночью в Бостоне...с тобой что-то случилось. То, чему я был причиной. У тебя была паническая атака, и ты отключилась. По крайней мере, я так всё понял. Мой брат отвечает за частное медицинское учреждение в штате Массачусетс. Приобретено, принадлежит и управляется Стоунхарт Индастриз. Я купил его пять лет назад.

– Очень великодушно с твоей стороны, - говорю я.