Искусница

Двое рабов овевали их перьями, еще один со скучным видом отгонял мух от спящего Арилье. Остальные жевали украденный из телеги с хозяйскими припасами хлеб. Они устроились под телегой и поэтому не боялись, что их разоблачат.

Сколько припасов было у Енифар с собой, девочка не знала. По старому троллиному обычаю, она возила их закопанными в опилки, которые были навалены на телегу. Эти опилки служили постелью, когда не находилось никакой другой, ими гасили костры, засыпали нечистоты, чтобы не пачкать дорогу. По мнению путешествующих троллей, опилки — чрезвычайно полезная вещь. Но главное, для чего служил этот балласт, была сохранность грузов. Все самое ценное зарывали в глубину, и ни возможные воры и грабители, ни сами хозяева толком не знали, сколько припасов у них с собой, где все это лежит и насколько это ценно. Чтобы обокрасть такую телегу, нужно изрядно пошарить в целой горе отсыревших опилок.

Постепенно всех сморил сон. Данфар пробормотал, зевая, что разбудит Енифар ближе к ночи, когда в лучах заката откроется потрясающий вид на долину. Они задремали, прижавшись друг к другу.

К ночи стало прохладно. Енифар пробудилась первой. Она отодвинулась от Данфара, поднялась на ноги и подошла к краю обрыва.

Черные горы тянулись от горизонта до горизонта. Ядовито-оранжевое небо пылало, рассеченное на части остроконечными вершинами. Белоснежный туман медленно катился в долину, зарождаясь на середине склона.

Енифар медленно вздохнула. Ей показалось, что это ее дыхание заставляет туман сходить в Гарагар и растекаться вдоль русла маленькой быстрой речки.

Затем она обернулась, желая непременно разбудить Арилье и заставить его хотя бы мельком увидеть всю эту красоту.

Он по-прежнему спал под деревом. Два светлячка кружили над его головой. Они выписывали петли и кольца и ни на миг не останавливались.

— Арилье! — позвала Енифар.

Он не пошевелился, но Енифар ему не поверила. В последнее время Арилье нередко нарочно делал вид, будто не слышит, как к нему обращаются. Обычное дело — капризы. Он избаловался. Как, впрочем, и сама Енифар.

Девочка подняла камешек и запустила в своего друга. Нет, он, оказывается, на самом деле спал. Арилье вскрикнул и подскочил на месте.

— Ты что?! — ахнул он, увидев свою обидчицу. — Ты сошла с ума?

— Прости, Арилье, — она вздохнула и пожала плечами, всем своим видом демонстрируя раскаяние. — Я думала, ты прикидываешься спящим.

— Я спал, — сердито сообщил он.

— И что тебе снилось?

— Твой отец.

— Ты шутишь! — Она недоверчиво сощурила глаза, так что они превратились в две узенькие-преузенькие щелочки.

— Да нет, не шучу…

— И как он выглядел?

— Высокий. Очень высокий. Брови сросшиеся — как будто одна длиннющая бровь, а не две. Здоровенный нос. А лицо не как у тролля, кстати. У троллей лица круглые, даже у тебя… — Арилье задумался, припоминая свое видение. — У него — не такое, точно. У него лицо узкое.

— Угу, — сказала Енифар, рассматривая в свете заката камни у себя под ногами.

— Что? — удивился Арилье. — Ты его никогда не видела?

Девочка вздохнула, медленно покачала головой.

— Нет. Я только ощущала его присутствие. Его близость. Слышала голос. Иногда он брал меня на руки. Но и тогда я не могла рассмотреть его лица… Знаешь, я, наверное, была как будто внутри его души и совершенно не воспринимала его снаружи. Как отдельное тело.

— Если бы речь шла о матери, — сказал Арилье, — я мог бы еще поверить во все эти внутриутробные воспоминания. Но мы с тобой говорим об отце, ты не забыла?

— Нет. Просто… я никогда его не видела со стороны, и все тут. Честное слово, я знаю, о чем говорю. Ну, расскажи мне еще о нем.

— Забыл, — Арилье виновато улыбнулся. — Сон рассыпался. Так бывает…

Девочка выглядела разочарованной, но в конце концов махнула рукой.

— Ладно, выбирайся из-под своего дерева. Я хочу показать тебе горы на закате. Это по-настоящему красиво. Как и все по эту сторону границы. Мощно… похоже на троллей.

Арилье попробовал встать, однако почувствовал, как нечто удерживает его на месте. Он толкнул раба, заснувшего с опахалом поблизости.

— Эй, посмотри-ка, почему я не могу встать. Проснись, ленивая скотина!

Раб зашевелился, заморгал, попробовал было отодвинуться от Арилье… Как бы не так! Та же сила, что не позволяла Арилье отойти от ствола, мешала и рабу.

— Тут какая-то сетка, — сказал Арилье девочке. — Зажги факел от костра и посвети. Мне кажется, мы попали в ловушку.

— Думаешь, в этих горах кто-то охотится? — удивилась Енифар. — Интересно бы узнать еще, на какого зверя?

— Мне совсем не интересно, — огрызнулся Арилье. — Говорят тебе, я не могу встать.

— А мне вот интересно, — настаивала Енифар. — Потому что этот зверь может сюда прийти и… сам понимаешь! Если это крупный хищник, к примеру.

— Я ничего не хочу знать о крупных хищниках, — зарычал Арилье. — Просто зажги факел и посвети мне. И разбуди Данфара, у него есть хороший нож.

Енифар сунула ветку в костер. Тролль, спавший сладко, как набегавшийся пес, потянулся и открыл глаза.

— Уже вечер?

— Да, — ответила девочка. — И еще наш Арилье попался в какую-то ловушку. Тут, очевидно, промышляют охотники… Правда, интересно?

— Очень, — согласился Данфар. — Погоди, я с тобой. Нужно разобраться.

Они вдвоем подошли к дереву, под которым скорчились Арилье и раб с опахалом.

Енифар поднесла горящую ветку так близко, что Арилье почувствовал жар и невольно отодвинулся, а раб охнул: у него начала тлеть рубаха.

— Тут нет никаких веревок, — сказала Енифар. — Наверное, что-то более тонкое.

Но сколько она ни водила факелом, ничего не было видно.

— Может, капкан? — звевая, предположил Данфар.

— Нет, — сказал Арилье.

— В таком случае, тут ничего нет. Вылезай, — распорядилась Енифар.

— Не могу. Что-то нас удерживает. Что-то невидимое…

Енифар подняла голову наверх и снова увидела пляшущих светлячков.

И вдруг расхохоталась.

— А ты говорил, что я все выдумываю! — закричала она, ликуя. — А я не выдумываю! Мой отец оставил здесь эту ловушку, ага, мой отец! Он существует на самом деле! Мой великий, мой прекрасный, мой чудесный отец! Он снился мне.