Испорченная кровь
Шрифт:
должно быть что-нибудь, куда мы сможем пойти...
Неожиданно рассердившись, он поворачивается
ко мне.
— Сенна, неужели ты думаешь, что кто-то
пойдёт на все неприятности и трудности связанные с
тем, чтобы похитить нас и запереть в доме, а затем
даст нам легко уйти?
Я открываю и закрываю рот. Похищены. Мы
были похищены.
— Не знаю, — отвечаю я. — Но мы должны
хотя бы попытаться!
Айзек открывает и закрывает ящики,
них. Он распахивает холодильник, и его лицо
заметно бледнеет.
— Что? Что там? — я бегу вперёд, чтобы
узнать, что он там увидел. Холодильник большой,
промышленный.
Каждая
полка
заполнена
до
последнего дюйма, чтобы сэкономить место. То же
самое
в
морозильной
камере:
мясо,
овощи,
мороженое, банки замороженного сока. У меня от
в с е г о кружится голова. Здесь достаточно пищи,
чтобы прокормиться в течение нескольких месяцев.
Хватаю большую банку консервированных томатов и
бросаю её в окно так сильно, как могу. Я бросаю её
левой рукой, но страх придаёт ей впечатляющую
скорость. Она глухо ударяет об окно и падает на
подоконник, прокат ываясь
назад на пол. Мы
смотрим на неё, помятую с одной стороны, в течение
нескольких минут, прежде чем Айзек наклоняется,
чтобы её поднять. Он пытается сам, тянет руку назад,
как питчер ( Прим. ред.: подающий в бейсболе
— это игрок, который бросает мяч с питчерской
горки к дому, где его ловит кетчер
и пытается отбить бьющий
), и со всей силы выпускает банку из руки. На этот
раз стук громче, но результат тот же. Я бегу обратно
к входной двери и бросаюсь на ручку. Я кричу, стучу
кулаками по дереву, не обращая внимания на жгучую
боль в руке. Мне необходимо чувствовать боль, я хочу
её. Колочу так с минуту, пока не чувствую на себе
руки Айзека. Он оттаскивает меня.
— Сенна! Сенна! — трясёт меня Айзек. Я смотрю на
него, моё дыхание учащается. Он, наверно, увидел
что-то в моих глазах, потому что обнимает. Я дрожу
напротив его тепла, пока Айзек не отстраняется от
меня.
— Дай мне взглянуть на запястье, — произносит он
мягко. Я протягиваю руку, вздрагивая, когда Айзек
осторожно тычет в запястье холодными пальцами.
Мужчина кивает в знак одобрения моей
импровизированной повязке. — Это растяжение, —
говорит он. — Ты так проснулась?
Я качаю головой.
— Я упала... наверху.
— Где ты очнулась?
Рассказываю ему про комнату вверх по лестнице и о
том, как я нашла ключ.
— Думаю, меня накачали наркотиками.
Он
кивает.— Да, нас обоих. Давай взглянем на эту комнату.
Кроме того, если здесь есть электричество, то
должно быть отопление. Нам нужно найти
термостат.
Мы начинаем подниматься по лестнице.
Я смотрю на лицо Айзека. Его тёмные глаза выглядят
мутными, как будто он отходит от дозы, учитывая то,
что он никогда не принимал наркотики. Даже
анальгетики. Я так много знаю о нём. Это то, что
шокирует меня больше всего. Почему я здесь?
Почему я здесь с ним?
Айзек поворачивает голову, чтобы посмотреть на
меня. Как будто действительно видит меня впервые.
Замечаю, как поднимается и опускается его грудь,
будто он борется за дыхание. Так же было и со мной
пятнадцать минут назад. Его глаза исследуют моё
лицо, прежде чем он говорит:
— Что ты помнишь?
Качаю головой.
— Я ужинала в Сиэтле. Закончила около десяти.
Остановилась на заправке по пути домой. Вот и всё.
А ты?
Он опускает взгляд, хмуря брови.
— Я был в больнице, только закончил смену. Солнце
вставало. Помню, как остановился, чтобы посмотреть
на него. И после ничего.
— Это не имеет смысла. Зачем кому-то привозить
нас обоих сюда?
Я думаю о зажигалках, и ключе, и карусели в
комнате, а затем выкидываю эти мысли из головы.
Совпадение. И тут же смеюсь про себя.
— Я не знаю, — отвечает Айзек. Не думаю, что
когда-либо слышала, как он говорит такое. Думаю
обо всём том времени в своей жизни, когда я
рассчитывала на его ответы — требовала ответы — и
они у него всегда были.
Но это было тогда...
Он проводит рукой по щетине, и я замечаю глубокие
фиолетовые синяки на запястьях, где ткань врезалась
в кожу. Как долго он был связан? Как долго я была
без сознания?
— Мы должны включить отопление, — говорит
Айзек.
— Я зажгла огонь... в комнате вверх по лестнице.
Мы ищем термостат. Я заметила, как побелели
костяшки его пальцев вокруг ножа. Мы находим его
за дверью комнаты с каруселью. Он настраивает его
на тепло.
— Если есть электричество, мы должны быть рядом с
каким-нибудь селением, — говорю я с надеждой. Он
качает головой.
— Не обязательно. Это может быть генератор. И всё
может быть ненадолго.
Я киваю, но не верю ему.
Мы поднимаемся в круглую комнату, чтобы сидеть у
огня и ждать, когда прогреется дом. Айзек заставляет
меня идти первой. Когда я наверху, он оглядывается
через плечо последний раз, а затем быстро
поднимается, присоединяясь ко мне. Закрываем люк