Исповедь дивергента. За кулисами большой политики и большого спорта
Шрифт:
Вечером того же дня мы все вместе и поодиночке перебывали практически во всех информационных студиях всех ведущих каналов и стали на один день самыми популярными думскими обитателями. А наутро нас позвал к себе Немцов, похвалил за пресс-конференцию и с огромным удовольствием сообщил нам, что отныне мы – фрондеры федерального масштаба и попали «к Путину на карандаш», причем в буквальном смысле слова.
В тот момент СПС считался модернистской либеральной правой ногой власти, в памяти еще были свежи предвыборные лозунги 1999-го: «СПС – в Думу, Путина – в Президенты». До посадки Ходорковского, ставшей рубиконом и моментом истины для Немцова и Хакамады, решительно и окончательно переведшей лидеров правых и саму партию в разряд политической оппозиции Кремлю и Путину лично, было еще долгих два с половиной года. Пока же Путин с Немцовым прекрасно общались
В то утро Немцов рассказал нам, что вечером встречался с Путиным и проинформировал его о переходе сразу четырех депутатов из «Единства» в СПС. Путин, по его словам, очень удивился, видно было, что утренние новости прошли мимо него, усмехнулся: «Что, уже и из “Единства” бегут?» – взял лежавший рядом блокнот и карандаш и записал под диктовку Немцова наши фамилии: «Коптев-Дворников, Баранников, Семенов, Вульф». Борис иронично спросил: «Не расстреляют?» Президент подыграл: «Вроде не должны». Какова судьба этих карандашных записей, остается только догадываться. Может, были переданы Суркову с вопросом: «А это еще кто такие?» Или скормлены президентскому шрёдеру (прибору, не экс-канцлеру) в кабинете, сразу после ухода Немцова. Хотя, конечно, так хочется все дальнейшие свои проблемы в жизни, политические ошибки и поражения, провалы и факапы в бизнесе, плохую погоду прошлым летом в Москве и вылет московского «Динамо» в ФНЛ связать с попаданием в тот приснопамятный карандашный список Путина-2001…
Союз правых сил
Мы наслаждались эспеэсовской вольницей, которую создал во фракции Борис Немцов. Пожалуй, это было самое яркое коммьюнити свободных, независимых и успешных людей в моей жизни на сегодняшний момент. В отличие от других фракций здесь царили свобода, плюрализм и демократия. Во фракционном регламенте было зафиксировано право каждого депутата не соглашаться с решением фракции и не выполнять его в случае, если он публично заявил об этом заранее на заседании фракции. Речь шла в первую очередь о свободе голосования.
Степень свободы в СПС, как и должно быть в либеральной партии, конечно, не шла ни в какое сравнение с провластными фракциями, коммунистами или жириновцами, где депутатам зачастую отводилась роль винтиков в голосовательной машине, решения же принимались либо партийными вождями, либо в кремлевской Администрации.
Санкции за нарушение консолидированного голосования, палочная дисциплина и отказ от какой бы то ни было самостоятельности едросовских депутатов смотрелись просто каменным веком. Сколько раз приходилось мне слышать в кулуарах от видных и не очень, заслуженных и так себе, молодых и пожилых народных избранников, что вот за эту «гадость», «мерзость», «глупость», «подлость», «пиздец» и т. д. они бы никогда не проголосовали. Но партийная дисциплина заставила, и они просто, чтобы не мараться, выходили из зала в момент голосования, предоставив проголосовать товарищам по партии по его карточке… А так-то они, конечно, против проекта бюджета, закона Димы Яковлева, отмены губернаторских выборов, ввоза ядерных отходов, ЕГЭ, возвращения советского гимна, ограничения свободы митингов и т. п.
Колоссальный разрыв между действиями и мыслями части политических элит (а депутаты точно к ним относятся), который был так характерен для эпохи застоя и последних дней советской империи, в последние годы все более прогрессирует. И создает, на мой взгляд, определенные предпосылки для серьезных изменений политической системы, которые в создавшейся ситуации могут быть реализованы как легитимными, так и псевдореволюционными путями.
Вершиной всего этого парадокса является тот факт, что часть партийных функционеров и высокопоставленных чиновников настолько находятся во внутреннем конфликте интересов между совестью и кошельком, бытием и сознанием, что на выборах, призывая свой электорат и «окучивая» свою паству, сами не голосуют за свою партию или ее кандидатов. Видимо, пытаются таким забавным образом найти искупление и внутренний компромисс…
На мой взгляд, эта внутренняя нелояльность значительной части элит – одна из главных угроз стабильности политической системы в ее нынешнем формате и гегемонии сегодняшней правящей группировки. Я не верю ни в какие революционные сценарии в России, не хочу революций и боюсь их. Но если и ожидать в обозримом будущем каких-то серьезных
политических изменений, то только за счет конфронтации элит, часть из которых находится под прессом колоссального внутреннего диссонанса между тем, что думает, и тем, что делает.Немцов, Хакамада, Гайдар, Кириенко, Крашенинников, Сергей Адамович Ковалев, Ремчуков, Юшенков, Надеждин… Известные фракционные депутаты, знакомство с каждым из них я считаю настоящим подарком судьбы. Фракция формировалась так же, как и «Единство», по блоковому принципу, люди в ней собрались разные. Была группа «гайдаровцев» во главе с самим Егором Тимуровичем, начинавшая свою политическую карьеру еще в ДВР в Думе прошлого созыва. Была правозащитная команда с Ковалевым, Рыбаковым и Юшенковым. Молодые бизнесмены-технократы, зашедшие с «Новой силой» Кириенко. Были старые друзья и соратники Немцова и Хакамады, такие как Боря Надеждин. Ставленники Администрации Президента и посланцы крупных спонсоров-олигархов, как экс-гендир «Базового элемента» Костя Ремчуков или бывший министр топлива и энергетики Сергей Генералов…
Правую молодежь представляла наша четверка. Мы закрывали последний кубик логического пазла, состоящего из трех основных целевых аудиторий СПС – «старых» демократов ельцинского призыва, ориентированных прежде всего на либеральную интеллигенцию, представителей бизнес-сообщества, привлеченных Хакамадой, и кириенковскими провластными «младотехнократами», и, собственно, молодежного электората, приведенного Немцовым, рокерами из тура «Ты – прав!» и теперь переданного нам на попечение.
Без сомнения, наш союз с правыми был просто классическим вариантом win-win, при котором все участники консорциума получали только плюсы, дополнительные ресурсы и перспективы для развития.
Принимая нас во фракцию, Немцов обещал предоставить нашей четверке достойное представительство в руководстве и свое обещание сдержал – Саша Баранников стал Заместителем руководителя фракции, а я возглавил специально сформированную молодежную комиссию СПС и вошел в состав Федерального Политсовета партии.
Впрочем, это было чуть позже, а пока на повестке дня стояло проведение Учредительного съезда СПС, призванного юридически объединить партии Немцова, Кириенко, Гайдара и Хакамады в единую правую партию, фасадом которой уже являлась фракция СПС в парламенте. Подготовка к съезду и сам съезд были событиями очень волнительными и эмоциональными, мы находились в приподнятом настроении с ощущением участия в большом историческом событии. Аналогичные эмоции, правда, более спонтанные, я испытал, пожалуй, только в августе 1991 года, проведя две бессонные ночи, защищая Белый дом.
На съезде одним днем (изначально запланированным) дело не обошлось. Приняв все программные документы партии, обсудив Устав и политическую повестку дня, делегаты приступили к выборам руководства партии. Сперва голосовали за состав Федерального Политсовета партии, а затем, уже из состава вновь избранного Политсовета, нам предстояло выбрать Председателя Федерального Политсовета, который становился по сути главой партии, её политическим и исполнительным руководителем. При этом вводился институт Сопредседателей партии, которыми стали главы образовавших СПС партий: Немцов, Хакамада, Гайдар и Кириенко, а также главный партийный стратег и идеолог Анатолий Чубайс. Так как Кириенко к тому моменту уже был назначен полпредом Президента в Приволжском федеральном округе и приостановил свое членство в партии на момент нахождения на госслужбе, то эту функцию в партии выполняла замещавшая Кириенко Любовь Глебова, впоследствии руководитель Рособрнадзора, Россотрудничества, замполпреда в ПФО, Замминистра здравоохранения, ныне сенатор. Верная соратница и правая рука Кириенко, Люба уже во фракции была энергичной и властной женщиной, впрочем, смешливой и обаятельной в личном общении, но, конечно, конкурировать на политическом фоне Гайдара, Чубайса, Немцова и Хакамады она не могла.
Было уже за полночь, когда дошло до голосования по кандидатуре Председателя Федерального Политсовета. Кадидатур было три. Егор Гайдар, Борис Немцов и один из делегатов, избранный член Политсовета Алексей Кара-Мурза, историк, публицист, брат Владимира Кара-Мурзы-старшего, выступил в роли самовыдвиженца. Делегаты проголосовали, был объявлен перерыв для подсчета голосов и подготовки решения. После перерыва, около двух часов ночи, усталые, сонные делегаты вернулись в зал. Бодрый Гайдар, хлебнув в перерыве пятьдесят граммов коньячка, чтобы не заснуть, приветствовал всех исторической фразой: «Слабые люди не создают сильных партий».