Испытание верностью

— Закрой рот! — прогремел, сжав мои плечи, и конкретно так стряхнул, сдерживаясь из последних сил. У меня аж зубы клацнули, едва не прикусив язык. — Никакой недели. С учётом озвученого срока – ещё семь месяцев.

Я чуть не разревелась от ярости, а он, забавляясь моей злостью, наконец, оставил меня в покое, и уходя, ещё раз внимательно посмотрел на экран, словно запоминая изображение.

Обессилено опустилась на кушетку, чувствуя, как над головой сгущаются тучи; как замкнутый круг, который вот-вот был готов разорваться – снова уплотняется вокруг меня, вплетая обновленный виток, из которого уже не вырваться. Жить ещё семь месяцев в окружении полнейшего недоверия – это же сущий кошмар.

Кузьменко сконфужено влился в кабинет. Судя по тяжкому вздоху – слышал всё до единого слова. Вот и познакомились, как говорится.

Тимофеевна клипала глазенками, пребывая в прострации, как и я. Да, такого по телевизору не покажут. Страсти самые настоящие.

Мне протянули бумажное полотенце, хотя уже было нечего вытирать. Футболка успешно справилась с этим заданием и теперь неприятно липла к телу. Я тупо пялилась перед собой, в который раз жалея, что невозможно вернуть время. Ну почему, когда хочешь как лучше, получается через задницу? Я просто летела в ледяную пропасть и не знала, как остановиться.

— Кхм… Лидочка… Что же вы молчали о своем… эм… «друге»? — Ян Анатольевич поставил свою печать на бланке с результатами УЗИ и протянул мне. — Благодаря спонсированию Студинского у нас появилось новое оборудование. Кстати, и этот УЗД аппарат тоже.

Как здорово. Браво ему. Какой порядочный, белый и пушистый. Прям слов нет, одни эмоции.

— Ян Анатольевич, если результаты хорошие и причин для беспокойства нет, я могу идти?

— Конечно, конечно. Только… я бы хотел посоветовать вам, во избежание подобных состояний, более щадящий график занятия сексом. Вы меня понимаете?

Я покраснела. Ну Егор… Гад. Вовремя смотался. Пускай бы послушал.

— Понимаю.

Мне было жутко неловко за недавний концерт, но Кузьменко так отрыто и заинтересовано разглядывал меня, что стало ясно – о скотском поведении депутата умело позабыли.

Пасмурное утро сменилось ярким солнышком. Наверное, пришло долгожданное бабье лето. Я бы на его месте повременила. Не спешила бы вселять в человеческие умы призрачные надежды.

Избегая шумных, оживленных участков я неспешно шла по улице и настороженно смотрела по сторонам. Прислушивалась к городской суете, ни на минуту не теряя бдительности, и прокручивала в голове прошедшую ночь. Разбирала по сегментам каждое произнесенное слово, каждое движение.

Ну не дура, а? Льнула к нему, отдавалась полностью, без остатка. И ради чего? Чтобы потешить чье-то самолюбие?

Достала из сумки телефон и набрала Тарановского. Не ответил. Ещё раз. Тоже самое. Ладно. Рискнем. Набрала Наташку.

— Алло! — ответили недовольно. 

— Наташ, привет, это Лида. Ты случайно не зна…

Вот овца, блин, ещё и трубку бросила. Перенабрала. Сбросила.

— Дура! — крикнула в телефон, словно она могла услышать и тут же радостно визгнула: на экране высветился номер Тарановского.

— Алло, Серёж, как ты? Я только узнала.

На заднем плане послышалось недовольное ворчание. Даже так. Примирение всё же состоялось. Да ты спасибо мне сказать должна, а не тупость свою демонстрировать.

— Лид, секундочку… Наташ, всего два слова… — Грюкнула дверь, потом чиркнула зажигалка. — Прости, телефон был в куртке. — Начал оправдываться, а у меня от сердца отлегло. Камень с души свалился.

— Серёж, Егор… он… Походу, следил за мной. Прости, пожалуйста.

Сказала и тут же пристрелялась по сторонам. Вот откуда это ощущение. Теперь понятно. Следим, значит, не доверяем.

— Да я в порядке. Так, пара ссадин и один здоровенный фингал. С*ка, выскочил, как черт из табакерки. Херня всё это, Лид. Ты как?

— Я? Тоже нормально. Серёж, Егор узнал о ребёнке…

Кажется, мы перестали дышать одновременно. Я только сейчас осознала, что жизнь в очередной раз преодолела крутой виток. Внезапно, без предупреждения. Не спрашивая, хочу ли я этого.

Серёжка молчал. Я хотела спросить, всё ли у него наладилось с Наташей, как вдруг кто-то позвал меня по имени. Не отключаясь, я удивленно обернулась, пытаясь найти глазами зовущего, и в этот момент меня грубо схватили под локоть.

— Эй, что вы делаете? — возмутилась, не прекращая прижимать телефон к уху. — Да отпусти же ты! Серёжка-а-а!.. — прохрипела севшим от ужаса голосом, стоило только увидеть, кто тащил меня к знакомому Джипу. Мимо прошли двое парней, безучастно скользнув по мне взглядом и так же, безучастно, перешли на другую сторону улицы, не обращая внимания на мои безуспешные потуги освободиться от захвата.

— Лид, что случилось? Алло!.. — очнулся Тарановский, заорав в трубку. — Лида?!..

Амбал выхватил телефон и со всей силы шандарахнул им об асфальт. Я принялась упираться ногами, препятствуя заталкиванию в салон, но меня бесцеремонно, со всей силы толкнули вовнутрь, болезненно заломив руки. Внедорожник мгновенно рванул с места.

Глава 16

Егор нервно посмотрел на часы, поднес сигарету к пересохшим губам. Курить не хотелось, но затянулся, заполнив легкие дымом. Легче от этого не стало. Просто курение хотя бы ненадолго помогало абстрагироваться от реальности. Спрятать за завесой дыма горький осадок.

Стоило ли делать вид, что ничего не произошло? Да! Подсказывал разум, но сердце… предательское сердце считало иначе.

Не новость о беременности подкосила основательно, а осознание, что мог и не узнать о ней. Восстанавливая в памяти запечатленный фрагмент, прикрыл глаза. Повело так, что пошатнулся. Не от спиртного. Нет. Ещё не успел к нему притронуться, а от неожиданно накатившей слабости.

Его ли ребёнок? Как выдержать долбанных семь месяцев и не сойти с ума? Всеми фибрами души, всеми доводами склонялся к мысли, что да, его. Его и по-другому никак. Но… сомнение, с*ка, даже самое крошечное, буквально в сотую долю, продолжало упорно подтачивать, отравляя самое светлое в мире чувство. Продолжало крошить и без того поломанное доверие.

От требовательного стука в дверь очнулся и только сейчас обратил внимание, как по запястью на стол капля за каплей стекала кровь. Перевел взгляд на лопнувший в руке стакан и несколько секунд рассматривал его осколки. Надо же, как накрыло. Даже не почувствовал.

Стряхнув окровавленное стекло в мусорное ведро, пошел открывать дверь. Как закрылся изнутри, не помнил. Он вообще ничего не помнил: ни как приехал в офис, ни как посылал всех подряд, без разбору. Только застывшие перед глазами некие стоп-кадры не давали возможности обезуметь основательно. Они удерживали на плаву подсознание, не позволяя захлебнуться в противоречивых чувствах.

— Егор, ты что творишь? — ворвался в кабинет Дударев, как только услышал характерный щелчок и изумленно присвистнул, поражаясь масштабам царившей вокруг разрухи. — Твою ж мать… — выругался, махнув перед лицом папкой с документами, прогоняя стоявший плотной стеной сигаретный дым. — Это что за херня?