Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва

– «Форд» с мюнхенскими номерами обнаружен на углу Рюдегерштрассе и Тиллес. Преступники скрылись.

Кафтанов достал пачку «Мальборо», протянул Корнееву:

– Кури.

– Совесть не позволяет.

– Это как же?

– А так же, каждая сигарета в рубль двадцать обходится.

– Пусть тебя совесть не мучает, племянник два блока привез из Канады.

– Вот и толкните их за пятьсот рублей.

– Интересная мысль, но ты кури спокойно.

– Разве что.

Они закурили, помолчали немного.

– Чего я тебя позвал, Корнеев. Ты за время следствия немного профессионализм утратил, так я решил помочь.

– Спасибо, конечно, это вроде как всей моей группе подарок.

– Точно.

– Вот первая, совершенно сумасшедшая версия. Телекс из Сочи. В горотдел ночью пришел человек, представился как офицер венской криминальной полиции Крюгер и рассказал, что видел в Сочи некоего Лебре, наемного убийцу, разыскиваемого Интерполом. Дежурный опер Чугунов все проверил, ни в одной гостинице Лебре не останавливался. Крюгер предупредил, что он может быть под другой фамилией. Правда, Чугунов по рассказу Крюгера составил словесный портрет. Местные ребята выяснили, что в гостинице он действительно не останавливался. Стюардесса одного из рейсов на Москву показала, что похожий человек действительно летел в их самолете. Если это Лебре, то он прибыл в Москву утром в день убийства Мауэра.

Корнеев слушал не перебивая. Он еще никак не мог привыкнуть к новым понятиям, вошедшим в повседневную работу сыщика: наемный убийца из-за бугра, совместное предприятие, инофирма.

– Ты меня слушаешь, Корнеев? – спросил Кафтанов.

– Так точно, только врубиться никак не могу в это чудовищное переплетение.

– Что делать. Строим общеевропейский дом, а в каждом доме свои порядки, это тебе не карманников в ГУМе ловить.

– Лучше уж карманников.

– Пиши рапорт, рассмотрим.

– Да я уж лучше подожду.

– Слушай дальше. Мы разослали словесный портрет на КПП. Воздух, железная дорога, вода. Пока ответа нет. А вот пистолет объявился.

– Где?

– В тайге, под Иркутском. Группа московских «бойцов» пыталась у старателя золотишко отнять. Вот тебе протокол допроса. Изучай. Что с машиной?

– Пока глухо, но одна зацепка есть.

– Ты с оружием ходишь?

– А зачем оно мне?

– Запомни, Игорь, время благостных блатняков, уважавших ментов, кончилось. Это безвозвратно. Ушла патриархальность, и на смену ей пришли крутые, безжалостные люди. Так что помни об этом. Пошли завтра Логунова в Иркутск.

А вечер-то какой выдался! Тихий, прохладный, задумчивый какой-то вечер. Игорь вошел в лабиринт дворов и только одному ему ведомым путем, через сквозные подъезды, через узкие щели арок, через дыры в заборе вылез на пустырь, где начинался гаражный город.

Город не город, пристанционный поселок он напоминал. Где-нибудь в глубине России возникали такие поселки, обычно около узкоколейки.

И горели огоньки в этом поселке, правда, немного по позднему времени, но горели.

И прыгал свет над Женькиным гаражом, менял цвета в сумерках. Красный, синий, зеленый, белый. Поставил Звонков у себя установку для цветомузыки. Вот на этот-то свет и шел Корнеев.

Женька уже работу закончил и ждал на лавочке перед гаражом, слушая любимого Шуфутинского.

Не пишите мне писем, дорогая графиня, Для сурового часа письма слишком нежны, —

доверительно сообщил заокеанский певец.

Увидев Игоря, Женька нажал на клавишу магнитофона:

– Какую песню испортил.

А вертушка над гаражом продолжала крутиться, и Женькино лицо становилось то зеленым, то синим, а то и красным.

– Ты давно эту штуку завел?

– Три дня.

– Диск-бар открываешь?

– Возможно. Ты чего на ночь глядя приперся?

– Дело есть, Женя. Важное дело.

– Ой, Игорь, от важных дел по сей день спать не могу.

– Женя, тебе темный «ягуар» на жизненном пути не попадался?

– Купить хочешь?

– Не при моих деньгах!

– Бери взятки.

– Интересное предложение. Но пока «ягуар».

– Игорь, ты же знаешь, что я…

– Женя, здесь у вас крутятся все центровые.

– У тебя с собой водка есть?

– У меня ее даже дома нет.

– По-моему, у милиции никогда проблем не было.

– Это раньше, в счастливые патриархальные годы.

– Ладно, выручу. Есть у меня одна большая «Лимонной».

– Зачем?

– У нас здесь сторож сидит. Зовут Витя, кличка Кол, фамилии не знаю, так он в центре всей подпольной тусовки.

И вновь они шли по мрачным улицам гаражного города.

Рычали в темноте собаки, нашедшие приют в этом нагромождении металлических домиков, с шипением выскакивали из-под ног кошки, из какой-то дали доносился голос Высоцкого.

В сторожке горел свет.

Ох и убогое жилище было у Вити Кола! Расхлябанный стол, четыре старые табуретки, шкаф, потерявший от времени цвет, кровать, покрытая латаным одеялом, мятая подушка без наволочки.

Хозяин спал, не сняв джинсов и модной кожаной куртки, так не вязавшихся с убогостью его жилища.

– Кол, слышь, Кол. – Женька Звонков потряс его за плечо.

– А… Чего… Сука…

Кол вскочил, шаря по кровати, потом в глазах у него появилось подобие осмысленности, и он выдохнул с хрипом:

– Ты, что ли, Звонок?

– Я, я. Дело к тебе.

– Ой. – Кол обхватил голову руками и застонал. – Какое дело? Глотка у тебя нет?

Звонков молча поставил бутылку на стол.

Дрожащими руками Кол свернул пробку, стуча горлышком о край стакана, налил водку.

Корнеев отвернулся даже, уж больно противен был ему этот алкаш в джинсовых бананах и кожаной куртке с приспущенными плечами.

Потом Кол выпил, посидел еще немного и сказал нормальным голосом:

– Ты чего, Женя?

– Витя, тут дружок мой машину ищет.

– Этот, что ли? – Кол налил еще полстакана. – На, – и протянул Игорю, – пей.

Корнеев выпил водку одним глотком, затянулся сигаретой.

– Умеешь, – с уважением отметил Кол, наливая себе. – Так какую машину ты хочешь?

– Да он ничего не хочет, ему найти надо.

– Понял. Я в доле. Кто хозяин?

– А тебе зачем?

– Понял, незачем, но я в доле.