Истинная для Бога Тьмы

— Тебе нечего бояться. Я больше не сделаю тебе больно. Ты проживешь рядом со мной прекрасную смертную жизнь, я обещаю. Только тебе придется забыть прошлую. Больше с твоих красивых губ не сорвется имя моего брата.

Тон, с которым Ниалл это произнес, заставил девушку затравленно осмотреться. Она его боялась, такая хрупкая, коснись, и вновь рассыпется пеплом. Он не так представлял встречу с Катрин. Думал, девушка обрадуется, что снова жива, но на ее лице отчего-то читалось явное разочарование и страх.

Бог распахнул шкаф, в котором висели множества платьев, которые он наказал сшить еще полгода назад, показал ей, где душевая, пообещал, что больше не коснется без ее согласия и сегодня переночует в смежной комнате. Когда он выходил, на миг обернулся, произнося:

— Я не сделаю тебе больно. Ты полюбишь меня, Катарина, я тебе обещаю.

Дни летели, и Ниалл приходил к девушке каждый день. Он заново изучал ее увлечения, ее манеры, пытался вызвать на губах улыбку. Иногда у него получалось, но стоило девушке увидеть, как Бог отчитывает кого-то, либо поднимает руку на солдат, она вновь менялась, закрывалась в себе и запиралась в комнате. Бог свирепствовал, срывал злость на сестре и подданных, чтобы натянуть на себя улыбку и прийти вечером к девушке. Но один из дней изменил жизнь Ниалла навечно, поделив ее на то, что было до, и на то, что стало после.

Жаркий июнь ласкал природу яркими солнечными лучами. В воздухе витал сочный аромат сирени, а разноцветные бабочки порхали в саду, присаживаясь на сладкие цветы. В этот день у Ниалла был выходной и он решил сделать девушке сюрприз. Бог купил гигантский букет ирисов, так любимых ею: розовые сочные бутоны переплетались с коралловыми, а разбавляли их белоснежные лепестки, источающие медовый аромат. Он поднял руку, чтобы постучать в ее комнату, но замер, услышав всхлипы и голос, который отчетливо произнес: «Адриан, ты слышишь меня?» Ниалл резко распахнул дверь, заставив девушку подпрыгнуть на месте. Катрин, одетая в нежно-зеленое платье, которое увеличивало глубину ее глаз и подчеркивало огненные кудри, от неожиданности выронила полотно. Ниалл кинул к ее ногам букет, а сам медленно подошел и поднял портрет. На него смотрели холодные серебристые глаза и широкая улыбка брата.

— Ниалл, я все объясню, — начала было Катрин, но он махнул рукой, вынуждая ее замолчать.

Бог протянул портрет и сказал:

— Ты свободна.

Ниалл развернулся и стремительным шагом покинул ее комнату, хлопнув дверью так громко, что стекла задрожали. Он залетел в покои наложниц, в которых не бывал с момента возвращения Катрин, схватил за руку блондинку с пышными формами и силком потащил в свою спальню, да она и не сопротивлялась. Наложницы содержались в роскоши. С утра у них обязательно был душ, уроки верховой езды, чтение книг, в обед магическая практика, уроки кулинарии и домоводства, а вечером они принимали пенные ароматические ванны, втирали в кожу масла, и надевали самые лучшие наряды, ожидая Повелителя, даже если сегодня он не должен был прийти.

Ниалл затащил наложницу в свою спальню и приказал раздеться. Девушка подчинилась, кокетливо кусая губы и опускаясь на колени. Она осталась в одном белье и потянула Повелителя за руку на подушки. Он скинул платье самостоятельно и прижался к губам блондинки, но стоило ее руке скользнуть под белье, Ниалл резко отстранился.

— Повелитель, я сделала что-то не так? — испуганно прошептала девушка.

— Да! — рыкнул Ниалл. — Родилась не Катрин. Уходи.

Наложница недоуменно вскинула брови, а затем поклонилась и ушла. Ниалл рухнул на подушки, от досады сжимая кулаки.

— Адриан, Хаос тебя раздери! Почему она выбрала тебя? — задал вопрос в пустоту Ниалл.

Бог тяжело вздохнул и кинул вазу, стоящую возле него, в противоположную стену, от чего она раскололась на мелкие осколки, как и его сердце, разбитое холодными зелеными глазами, все еще любовно смотрящими не на него. В дверь робко постучали, и Ниалл со вздохом крикнул:

— Пошли вон!

— Повелитель, откройте, — раздался за дверью голос Катрин.

— Если ты пришла попрощаться, то прощай! — отозвался Бог.

Катрин молчала, и Ниалл подумал, что она ушла, но девушка провернула ручку и толкнула дверь, а затем показалась на пороге в любимом платье Ниалла — голубом, с длинными рукавами, струящимися шелком по самые кончики пальцев, с расшитым сапфирами лифом, выгодно подчеркивающим ее пышную грудь. Бог натянул на тело платье, а затем сел, с интересом смотря на девушку снизу вверх. Она плавно опустилась рядом, избегая его лазурных глаз, и сказала:

— Я скучаю по нему.

Ниалл сжал челюсть до скрипа, в груди похолодело, руки сами собой сжались в кулаки. Он отвернулся и прошипел:

— Уходи. Я тебя больше не держу.

— Ты вернул меня к жизни, Ниалл, разве я могу уйти? — вдруг спросила Катрин.

— Хочешь к Адриану? — ядовито поинтересовался Ниалл. Катрин отрицательно мотнула головой и сжала руками подол своего платья, испугавшись горящих лазурных глаз.

Ниалл вскочил на ноги и грубым рывком поднял девушку за руку. Она попыталась высвободиться из цепкой хватки, но Бог держал ее слишком крепко. Свободной рукой он наклонил голову Катрин к своим губам и прошептал, обдавая шею горячим дыханием:

— Ты же соскучилась, дорогая, я устрою вам теплую встречу.

Бог щелкнул пальцами и их фигуру заволокло золотистым туманом, а потом с яркой вспышкой они оказались на Горном Хребте. Подул холодный ветер, который во все стороны развевал платье Катрин. Она испуганно смотрела на обсидиан, в котором навечно застыло лицо ее любимого. Ниалл пару секунд вглядывался в ее потухшие зеленые глаза, с кончиков которых капля за каплей полились горькие слезы, а потом не выдержал и подтащил ее ближе к брату.

— Что же ты молчишь, Катарина? Поздоровайся с Адрианом.

— Зачем ты делаешь мне больно? — всхлипнула девушка.

Ниалл еле заметно вздрогнул, зажмурившись, и разжал ладонь. Катрин рухнула на колени, закрывая лицо ладонями. Девушка горько рыдала у ног Бога, а он смотрел, тяжело дыша, борясь с самим собой. Каменный брат стоял рядом, и на лице его застыло презрение. Ниаллу на миг показалось, что тот укоризненно покачал головой. Бог не выдержал, сел рядом, перекладывая рыдающую Катрин на свои коленки. Он баюкал ее в сильных руках, губами ловил горячие слезинки и шептал:

— Прости. Прости меня. Я обещал не причинять тебе боль. Я не умею по-другому. Ты свободна, я не стану насильно удерживать. Если хочешь, уходи. — Голос Ниалла сел, он сглотнул и продолжил: — Но если ты решишь остаться, я готов меняться. Ради тебя.

Катрин прижалась ближе к широкой груди, окропляя слезами платье Ниалла. Она всхлипнула, отстраняясь, и ответила:

— Я не уйду.

— Тогда научи меня быть нежным.

Бог щелкнул пальцами и они переместились в замок, подальше от Горного Хребта, где под грудой обсидиана навеки застыло презрение в некогда горящих серебристых глазах.