Истинное зло

– Продолжай.

– Есть и вторая версия. Человек, которого Брейд нанял, чтобы убить жену, – скажем, Эндрю Раск, – решил, что ему не нужен неуравновешенный клиент с огромным комплексом вины. Особенно теперь, когда за ним следят. – Морс окинула взглядом городское кладбище. – Как по-твоему, насколько трудно спровоцировать инсулиновую кому?

– По сравнению с заражением раком – пара пустяков. Вспомни случай Клауса фон Бюлова. Ничего сложного.

Глаза Морс блеснули.

– Ты прав. Только тут у жертвы не осталось возмущенных родственников. Имитируя самоубийство Брейда, преступник может рассчитывать на то, что полиция не станет очень тщательно расследовать дело.

По дороге, выбрасывая из трубы черный дым, протарахтел допотопный грузовик.

– Ты плохо выглядишь, – заметил Крис. – Совсем не спишь?

– Ночью я ездила в Джексон проведать мать. Вчера ее опять перевели в реанимацию. У нее отказывают почки. И печень.

– Мне очень жаль.

– Боюсь, на сей раз она уже не выкарабкается. Сплошные отеки… Ей постоянно колют обезболивающие.

Крис кивнул. Он видел это много раз.

– Странно, – пробормотала Морс. – Посади меня в самолет, и я буду дрыхнуть весь рейс от взлета до посадки. Но в больницах… ни минуты сна.

Она помолчала, словно ожидая реакции Криса, но тот не знал, что сказать.

– Правда, я поспала пару часов в машине, – добавила Алекс.

– Надеюсь, это было не слишком рискованно.

– Нет. Я припарковалась на площадке возле твоего офиса. Когда проснулась, ты уже уехал.

Криса кольнуло чувство вины.

– Я подумала, что ты можешь отправиться сюда, – продолжила Морс. – Тора часто здесь бегает.

– Агент Морс…

– Господи, зови меня Алекс.

Ее лицо побледнело от усталости, что еще больше подчеркнуло темные шрамы на правой стороне.

– Хорошо, Алекс. Я помню все, что ты мне сказала. И знаю, чего ты от меня хочешь. Я даже размышлял о том, можно ли вызвать рак у человека. Но сейчас просто не настроен об этом говорить. Вот почему я не отвечал на твои звонки.

В ее взгляде мелькнуло нечто похожее на сочувствие.

– А на что ты настроен?

– Немного прокатиться.

Алекс подняла руки:

– Отлично. Я не против. – Она указала на промчавшийся мимо автомобиль. – Только нам лучше убраться с дороги. Куда ты собирался ехать?

Он решил не упоминать про Чашу Дьявола.

– Хотел сделать несколько кругов по кладбищу, потом отдохнуть на Иудейском холме.

– Что еще за холм?

Крис кивнул на небольшое возвышение, увенчанное мраморными монументами и высоким флагштоком. В небе болтался выцветший и потрепанный американский флаг.

– Оттуда открывается великолепный вид на реку.

– Я не смогу составить тебе компанию, – заметила Алекс, посмотрев на пустое крепление для велосипеда, прикрученное к ее машине. – Давай мы просто пройдемся вместе? Если хочешь, я буду молчать как рыба.

Крис отвел взгляд. Если она пойдет с ним, все начнется снова. Разговор с Морс повергнет его в еще большую депрессию. И в то же время она единственный человек, который хоть как-то понимает, что с ним происходит.

– Тут мы непременно наткнемся на моих знакомых. Можешь не верить, но у наших горожан кладбище – любимое место для утренних пробежек.

Алекс пожала плечами:

– Ну и что, объяснишь, что я доктор из другого города. Или что вы с Томом Кейджем ищете новую медсестру.

Крис впервые улыбнулся за день, а может, и за неделю. Он сел на велосипед и медленно тронулся к ближайшим кладбищенским воротам – гигантскому сооружению из кованого железа и двух каменных столбов. Все кладбище было заполнено такими внушительными образцами старой ковки и литья. Алекс въехала на машине в открытые ворота и оставила свою «тойоту-короллу» на траве. Крис привязал велосипед к ее бамперу, и они зашагали по одной из узких дорожек, разделявших тяжелые надгробия.

Они шли молча, погружаясь в атмосферу старинного кладбища. Как и большая часть города, оно было выдержано в классическом стиле, который так любили южане-плантаторы до Гражданской войны. Здесь было похоронено множество конфедератов и несколько известных личностей, но Крис всегда предпочитал могилы простых людей.

– Смотри, – сказал он, указав на один замшелый камень.

– Кто здесь лежит?

– Маленькая девочка, боявшаяся темноты. Бедняжку так беспокоило, что после смерти будет темно, что мать похоронила ее в стеклянном гробу. Вниз ведет маленькая лестница. Мать каждый день спускалась к дочери и читала ей ее любимые книжки.

– Боже милостивый! Когда это произошло?

– Почти сто лет назад.

– Я могу посмотреть?

– Уже нет. Могилу пришлось закрыть, главным образом из-за вандалов. Сюда часто приходят разные придурки и все ломают. Будь у меня больше времени, я бы как-нибудь устроил им засаду. Они бы навсегда забыли дорогу в это место.

Алекс улыбнулась:

– Охотно верю.

Она шла немного впереди, поднимаясь по пологой тропинке, уходившей к берегу реки.

– Значит, ты размышлял о моей теории насчет рака?

– Кажется, ты не собиралась обсуждать эту тему.

– Но ты сам начал разговор.

Крис не удержался от усмешки:

– Да. – Он прошел молча еще несколько шагов. – Я освежил в памяти свои познания в онкологии.

– И что ты выяснил?

– Я был прав по поводу рака крови. В девяти случаях из десяти мы не знаем его причин. Нам известно лишь, что причины бывают разными. Это можно определить по изменениям в кровяных клетках и по ряду иных признаков – наличию генов, подавляющих опухоль, темпам клеточного роста и так далее. Но дальше этого наука не двигается.

– А как насчет радиации?

– Ты почти угадала. Действительно, с помощью радиации можно вызвать почти весь спектр раковых болезней. Но, – Крис поднял палец, – это не проходит бесследно. Если неопытный человек направит пучок гамма-лучей на пораженный орган, последствия могут быть самыми печальными. Сильные ожоги, отмирание тканей, постоянная рвота. Даже при работе квалифицированного персонала лучевая терапия сопровождается побочными эффектами. А я говорю о минимальных дозах облучения для лечения людей.

– Однако это все-таки возможно. Ты рассматривал другие варианты?

– Химические вещества, – произнес Крис, повернув к Иудейскому холму. – Как я и предполагал, канцерогенные токсины относятся к самым стойким в мире. Если поместить в человека микрограмм диоксина, в день смерти он все еще будет находиться в организме. Любой токсикологический анализ выявит его при вскрытии. Что касается летучих соединений вроде бензола – ты говорила о нем на нашей встрече, – то здесь та же проблема, что и с радиацией. Смертельная доза слишком велика, чтобы не оставить никаких следов. В общем, я бы сказал так – в качестве онкогенного оружия химикалии намного надежнее радиации, но их легче обнаружить.