Истории из жизни

Жрица рухнула на один из многочисленных островков внизу. Внутри всё болело, на коже расцвели ожоги. Между рёбрами торчал наконечник чьей-то стрелы. Вдобавок, при падении она сломала позвоночник.

Маору знала, что это конец. Кашляя кровью, она пыталась разлепить глаза.

– Юс… Юстиэль… — тихий эфирный зов достиг беловолосого жреца. Из последних сил Маору могла связаться только с ним — сущность целителя душ гораздо лучше улавливала мысленное общение. — Скажи Корунду… что я люблю его.

Эфирная связь оборвалась, силы брюнетки были на исходе. Щурясь, она смотрела на подсвеченное желтыми красками небо, в котором кружились рыжие лепестки. В землях Атанатоса всегда была осень.

«Хорошенький денёк, чтобы умереть…», — слабо улыбнувшись, подумала целительница, ощущая, как истаивает, распадается на эфир её тело. Проявились в последний раз слабые, изломанные бело-голубые крылья. Вспыхнув, они осыпались сияющим пеплом. Они больше никогда не поднимут ввысь свою хозяйку, не укроют её светлым саваном, помогая её душе унестись к кибелиску, чтоб возродиться.

– Я люблю тебя… рыжий… — шёпотом повторила Маору, прежде чем закрыть и глаза и раствориться в потоке эфира. Теперь уже навсегда.

Юстиэль осёкся на полуслове и округлил глаза, замедляя шаги. Они с Теей и младшей дочерью только закончили ужин и прогуливались по саду в Элизиуме.

Дыхание перехватило от ощущения отголосков боли, которые вместе с шёпотом умирающей Маору коснулись его сознания. Эмоции жрицы целитель тоже ощутил в полной мере, отчего сердце наполнилось тоской и отчаянием. Всё произошло за какую-то минуту, хотя самому Юстиэлю это показалось вечностью. Он заторможено перевёл взгляд на супругу, потом коротко глянул на Сольвейг. Привычно изогнутые домиком брови нахмурились, нарисовав угрюмую складку. «Маору? ..» — разумом целитель понимал, что зов будет безответным, но сердце никак не хотело поверить в случившееся.

– Т-тея, — тихо выдохнул Юстиэль и коснулся руки супруги. Обычно тёплые пальцы целителя были ледяными, да и сам он в мгновение ока сильно побледнел.

– Что случилось? — Алетейя настороженно уставилась на мужа. Разговор оборвался сам собой, как и весёлый смех.

–  Пап? — Сольвейг нахмурилась, видя, что с отцом происходит что-то странное.

Тот опустил взгляд куда-то себе под ноги, бездумно рассматривая узор на каменных плитах.

– Давайте, — голос не хотел слушаться и звучать нормально, а не шёпотом. Юстиэль раздражённо кашлянул, ощутив неприятное жжение в горле. — Давайте присядем.

Не дожидаясь реакции Теи и девочки, он тяжело плюхнулся на ближайшую скамейку первым. Тея и Сольвейг одинаково нахмурились и сели рядом. Они с тревогой ожидали, что скажет им Юстиэль.

– Маору не вернётся из Пангеи, — глухо проговорил целитель, — она умерла.

– Как… не может быть! Я не верю! — более импульсивная Сольвейг вскочила с лавки. — Это не правда!

Алетейя осталась сидеть, напоминая собой каменное изваяние. Ей хотелось кричать и плакать, но на это внезапно не стало сил. Словно земля ушла из-под ног.

– А… — жрица прокашлялась, стараясь прогнать комок в горле. — Корунд знает? ..

Юстиэль поднял взгляд на дочь, полностью разделяя её гнев и досаду. Ему тоже хотелось заорать, проклиная небо и офицерский долг, но Маору это не вернёт.

– Такой бывает даэвская судьба, к которой ты так стремишься, — ответил жрец, являя собой ледяной контраст полыхающей гневом Сольвейг. Он вздохнул и обнял Тею за плечо. — Он… нет. Маору просила передать… — слова колючими комками застревали в горле. — Я отправлю ему письмо курьером, пускай зайдёт, — пальцы на плече жрицы чуть сжались. — И тогда всё скажу ему сам.

Сольвейг замолчала, понимая, что разговор бессмысленен. Обхватив себя руками, девушка зябко поёжилась.

– Почему она связалась с тобой, а не с мамой… Ведь они лучшие подруги… были…

– Потому что к целителю душ проще «достучаться» по эфирной связи, — ровным тоном произнесла Алетейя, ощущая всепоглощающую тоску и пустоту. Даже самой умирать было не так больно. — Когда распадаешься на эфир — теряешь власть над ним и общаться мысленно становится почти невозможно. Целитель душ же более тонко чувствует зов, потому что способен сам поддерживать связь, за счет своего резерва сил…

Жрица поднялась со скамейки.

– Идите домой. Я схожу в Храм.

– Пойдём, Солли, — Юстиэль тяжело поднялся на ноги вслед за Теей. Он не знал толком куда смотреть, цепляясь то за банты на платье дочери, то за ленту в косе супруги. Чувствуя себя должным поддержать обеих, целитель сам был подавлен. Он беззвучно выдохнул заклятие телепорта в дом и махнул рукой, пропуская дочь вперёд. И только после этого шагнул за ней.

Дождавшись, пока супруг и дочь исчезнут в сиянии телепорта, Тея нетвёрдой походкой направилась в сторону Храма.

В мыслях всплывали различные эпизоды их общения — от знакомства до совместных ночей и, наконец, крепкой дружбы. Тея думала о том, что, пожалуй, доверяла Маору так же, как собственному мужу. А в некоторых вопросах даже больше. По щекам пролегли две влажные дорожки. Теперь жрица могла плакать, не имея нужды сохранять лицо перед дочерью.

«Зачем тебе туда? Ты же знаешь, как это опасно. Почему обязательно так рисковать собой?»

«А если не я, то кто? Ранг — это не только нашивки, Тея, и ты это знаешь. Если каждый будет отсиживаться в тепле, беспокоясь только за свою задницу — войну не выиграть. Иногда приходится чем-то жертвовать».

Придя с храм, Тея рухнула на колени перед статуей богине Юстиэль.

«Храни её, всемилостивая и всеблагая, несшую твоё знамя во имя жизни…»

Уже в прихожей Юстиэль чуть ожил, движимый целью найти бумагу и перо с чернилами. Все эти «сокровища» обнаружились в ящике комода. И только взявшись за перо, целитель понял, что у него дрожали руки.

– Проклятье, да чтоб тебя… — он тихо ругнулся под нос, когда на пергаменте появилась чёрная клякса. Пришлось успокаивать нервы с помощью алкоголя. Благо, початая бутылка луссовой настойки обнаружилась в шкафу.

– Не предлагаю, — коротко бросил Юстиэль и посмотрел на Сольвейг, — заваришь чай? Думаю, маме он пригодится.

После пары стопок рука перестала дрожать настолько сильно, и на бумагу легли почти ровные буквы. Целитель постарался выдержать нейтральный тон, просто пригласив Корунда встретиться. Шиго-курьер сгрёб плату и даже не удивился посланию в Асмодею. Ему было всё равно куда доставлять письмо, лишь бы достойно платили.

Письмо застало Рыжего врасплох. Злой после проигранной осады, он заперся дома и швырял кинжалы в стену.