Истории Раймона Седьмого

Лариса фыркнула, Маша заулыбалась…

– Да ты любого нёха уболтаешь до смерти,– заключила она.

Ну, в принципе правильно…чего их бояться? Я всяко страшнее! Просто этого пока никто не знает.

______________________________________

*Нёх– в терминологии сайта «Крипер.ру»– неведомая х-ня, обозначает любую нечисть неопределённого вида. Определённая нечисть имеет своё название и нёхом не является– она переходит в разряд вЕдомой х-ни.(примечание автора)

История 13-я. Снова страхи.

Я сидел на подоконнике туалета и курил. Да, каюсь – не выдержал…Бежать за ворота школы, чтобы дымить по правилам было слишком лениво, и потом– чем я хуже школоты?

Хлопнула дверь, раздались шаги и голоса.

– Да нет тут никого, ща подымим.

– Вроде накурено уже…

Помощнички…я притих, а вдруг чего интересное услышу?

– Да кто тут курить будет, наверное с улицы пахнет.

Журчание.

– Слышь, Никитос, а этот, чудной какой-то!

Так…я навострил уши, это я-то чудной? Я великий и уникальный!

– Да уж, придурок тот ещё, только дверь-то с пинка вынес, а я пересрался. Честно!

– Я тоже, только эта дверь утром внутрь открывалась, как он понял, что наружу?

Так…Я тоже не понял, но сработало же! Да если меня качественно разозлить…нет, Колизей я не трогал, но порушить могу всё. Просто туда я ещё не добрался – лень.

– А плакаты эти, вроде сжечь хотели, а забыли.

– Ну, да, в мусорку бросили, а чё?

Ох, ёпрст…упущение однако! Надо это исправить… Я спрыгнул с подоконника, и выбрался из-за стенки последней кабинки. И нифига я не прятался – просто там окно легко открылось, а с другой стороны– хрен подцепишь.

Помощнички малость ошалели, явно не ожидали увидеть меня любимого с сигареткой. Тот, что повыше, вроде Матвей,( да что за! Почему я их никак не запомню!) торопливо сунул в задний карман джинсов сине-белую пачку. Я бросил окурок в унитаз и лучезарно улыбнулся.

– Курить вредно, дети!

– А…а вы сами!

– Доживите до моих лет,– ухмыльнулся я,– и поговорим…а теперь на выход! И не врите, что всё сделали.

– Не, ну мы это… стену того…

– Того, этого,– передразнил я,– накатали? Ровно? Пока ровно не будет , жрать не отпущу.

– Чё за на!– попробовал возмутиться другой, Никита? Точно, он понаглее.

– Хавчик зарабатывать надо!-я назидательно поднял палец,– кто не работает, тот не ест!

Бурча под нос они поплелись к моему кабинету. Покалеченная дверь слегка покачивалась на сквозняке. Девы отмывали вытащенные в рекреацию столы и стулья. Полная благодать…

По коридору ко мне навстречу спешило чудное видение предпенсионного возраста весом около центнера– завхоз.

– Ох, я Вас ищу! Представляете, какой-то спонсор для нашей школы закупил линолеум, теперь срочно нужно в вашем кабинете старый снимать! Как раз перестелим!

Она, тяжело дыша вошла в кабинет. Стены сияли нежно– бирюзовым цветом, потолок– ослепительной белизной. Контрастом выделялись только неподъёмные гробообразные шкафы.

– Тамара Петровна,– подхалимским тоном начал я,– а как бы сюда бы новые шкафчики, а? Ведь всю картину портят…

Она изумлённо воззрилась на меня.

– Так они всегда тут стояли…ещё до революции. Их никто и не трогал никогда…Крепкие же, зачем новые?

Страшны уж больно,– доверительно сообщил я,– не вписываются. И цвет у них не того.

– Даже не знаю…– она покачала головой,– лучше директора спросите.

Я придирчиво осмотрел стены, конечно, мне было к чему прикопаться, но я решил не мучить детей сегодня слишком сильно. Мой мозг был занят тайной синих гробов.

– Обед бригаде!– объявил я,– все в столовку! А потом пойдём костёр жечь.

В столовой к нам присоединилась Лариса. Потом позвонила Маша, я очень хотел её увидеть, но она не могла прийти…жаль, чесслово! Я скучал.

Мы стояли у мусорных баков маленькой скорбной толпой. Бумаг не было…от слова совсем.

– Кто-то спёр ,– озвучил я,– небось прекрасного захотел.

– А может они вернулись…в шкаф?– сдавленным голосом произнёс Матвей.

– Ну, сгоняй да проверь,– лениво предложил добрый я.

– Хозяин,– Акулька тихонько поскребла ногтем по моей руке,– а мы их не сюда клали…

– В смысле?– не понял я,– а куда?

– В другой ящик,– Дунька кивнула,– который вон там.

Мы помчались к другому ящику– лежат, сволочи! Как миленькие лежат!

Я поднёс зажигалку к краю листа. Он долго не загорался. Зажигалка нагрелась и больно обжигала пальцы, но я не сдавался– по кромке пробежала огненная дорожка. Я выдохнул.

К нам подошла завхоз, посмотрела на костерок в баке, поморщилась.

– Зачем жечь-то? Новые не достать. И в баке– вонь же!

– Нарисую,– угрюмо ответил я, наблюдая за процессом. Пламя принимало странные формы – то какая-то отвратная рожа, то мерзкого вида птица…Вдруг птица выпорхнула из мусорки. Не соображая, что делаю, я сцапал её за хвост, как Иван-царевич на картинке. Гадская тварь скрипуче верезжала и немилосердно жглась, Дунька с Акулькой с дикими воплями кинулись на помощь, остальной народ , похоже, малость охренел от такого зрелища. Втроём мы изловчились, треснули тварюгу головой об ящик, он аж оплавился от такого, забросили внутрь и накрыли валяющейся рядом крышкой. Она ещё немного повизжала, потом затихла.

– Ну них себе птичка,– только и мог сказать я. Обожжённые ладони дико болели. Дунька с Акулькой стояли с геройским видом, все в саже. Наверное, и я был не лучше. Лариса вдруг начала тихо хихикать, глядя на нас.

– Чего ржёшь, Ларёк?– недовольно поинтересовался я. Не хватало мне ещё чокнутой Лариски…

– Раймон, не обижайся. Но вы как три геройских трубочиста…-помощнички и завхоз присоединились к веселью. Девы, как всегда– за любой кипиш, кроме голодовки. Подумав, я махнул рукой и тоже заржал.