Истории Раймона Седьмого

– А хозяин на тот свет попал, и покойников видел!– доложила Акулька,– много их там!

– Пять штук, нет, шесть покойников, и один не покойник,– уточнила Дунька.

– А мы его назад звали– звали, а он никак, а потом– раз!– снова Акулька, вот эмоциональный ребёнок.

– И головой об шкаф,– дополнила Дунька.

– Не орите, а,– жалобно попросил я,– и так голова раскалывается. А вы мне руки исцарапали и синяков наставили. Как я теперь на улицу выйду, а?

– Так ты ж ногами ходишь, хозяин!– удивилась Акулька, – при чём руки-то!

– Ой,– Маша только сейчас обратила внимание на мои синяки,– это девочки тебя?

– Не только,– поморщился я,– там ещё мужик был, но потерялся где-то по пути. Мань, Ларёк придёт ,и я все расскажу, ладно? Чтоб два раза не повторять.

– Конечно,– забеспокоилась Маша,– ты лежи, может тебя одеялом накрыть? А нам выйти? Окно занавесить?

– Мань, не суетись, а? Сиди, как сидишь,– попросил я,– меня надо просто пожалеть, и мне сразу полегчает.

– Ой, хозяин, мы поможем!

– Кыш, изверги! Чайник ставьте лучше…и караульте, пока не закипит!

Вскоре вернулись гонцы из аптеки. Меня напоили какой-то гадостью, и я заснул, едва успев рассказать мою скорбную повесть во второй раз. Мне приснилась моя любимая бабушка. Бабушка явно была не в настроении, хорошо, что без скалки.

– Бестолочь,– сказала бабушка,– мало я тебя учила. Раз влез, так расхлёбывай сам.

– Прости, бабуль,– виновато пробормотал я,– кто ж знал-то!

– Имена узнай,– назидательно произнесла бабушка и исчезла.

Я проснулся. На кухне разговаривали вполголоса, наверное, чтоб меня не разбудить. Вставать не хотелось, я лежал и вспоминал бабулю. Доставалось мне от неё частенько, особенно когда я стал ударяться в загулы по общагам. Она всегда на раз-два разоблачала моё враньё, и я тут же сознавался во всех своих прегрешениях, чем очень её расстраивал. Бабушка тогда давала мне дежурный подзатыльник, и наставительным тоном говорила – если уж врёшь, так ври до конца, нечего сознаваться!

И ещё вспомнилось…я , после очередного загула, с утра пораньше крадусь на кухню, бабушка сидит на табуретке, смотрит на мою похмельную рожу, и говорит:

– Слава богу, что ты не девка, в подоле не принесёшь.

Она всегда всё про меня знала. Хоть я никогда ничего и не рассказывал.

Я сел на диване. Голова ещё болела, но терпимо. Я встал, и пошёл на кухню, к народу. Явление меня, любимого было встречено восторженной овацией. Ну, ладно, вру, оваций не было, но мне тут же уступили табуретку и налили чаю. И даже конфетку выдали. Даже шоколадную, честно!

– Ну, и какие соображения будут?– поинтересовался я.

– Надо вещи искать?– предположила Маша.

– Надо,– вздохнул я, – мне почему-то кажется, что они в шкафах попрятаны.

– В горшках?– вдруг спросила Дунька.

– Почему в горшках,– не поняла Лариса.

– Так птица в горшке была.– Дунька пыталась прояснить ситуацию, но ещё больше всех запутала.

– Птица?– не понял Никита,– которая в мусорке того?

– Именно,– подытожил я,– птица в мусорке, а птичья кость и перо в горшке, в земле были. Каюсь, я горшок разбил. А в другом шкафу вроде ещё горшки были, только хз с чем, я до них не добрался.

– Ну да, ты сразу начал головоломку складывать,– Маша взяла меня за руку.

– Вот, а надо ещё узнать, как их звали,– я вспомнил свой сон,– всех пятерых. И про того мужика тоже, есть у меня мысль.

– У меня тоже,– вклинилась Лариса,– надо директору позвонить домой, да я телефон не знаю.

– Завтра узнаем, в школе,– у меня тоже были некоторые вопросы к директору.

– Тебе бы дома полежать хоть денёк,– пожалела меня Маша, – приди в себя, успеешь ещё спросить.

– Мань, а вдруг чего?– забеспокоился я,– вдруг кто в тот шкаф сунется? Лучше перебдеть…

– Никто не сунется,– Лариса покрутила у меня перед носом ключом с брелком в виде игральной кости,– я ключ унесла от кабинета. Так что лежи и болей.

– Ларёк, а вот скажи, что в этом здании было, когда там школы не было?– спросил я.

– Ну…– она задумалась,– гимназия была, женская, а до того тоже чего-то эдакое, типа пансион благородных девиц…а больше не знаю.

– Так, все страньше и страньше,– я посмотрел на притихшую компанию.
– Значит, гимназия и пансион. А до пансиона? Здание то очень старинное.

– А никто не знает, только говорят всякое,– Никита явно знал какие-то сплетни,– вроде там какой– то колдун жил, а потом уже пансион сделали. А может и не колдун, а священник…

– Ну тебя, тоже мне помог!– фыркнул я,– колдун-священник! Ещё скажи парфюмер – ассенизатор!

Мы ещё долго сидели, выдвигали версии, но ни к чему не пришли. Никита смог вспомнить имя девочки выпавшей из окна, но не был уверен на сто процентов. Имя парня в синем пиджаке он тоже вроде бы слышал, но опять же не точно. На всякий случай я всё записал. Как узнать имя гимназистки я даже не представлял, и с парнишкой в серой форме тоже было проблемно, судя по облику, он учился в школе в пятидесятые годы. Третья девочка, очевидно должна была запомниться директору. И вот ещё, что меня мучило – почему их было только пятеро? И с таким перерывом – начало века, середина, и наше время…Непонятный разброс какой-то.

Наконец Никита и Лариса отправились по домам, а я таки уговорил Машу остаться ночевать…ну а что? Вдруг мне совсем плохо станет, девочки испугаются…меня надо постоянно держать в поле зрения! И желательно на расстоянии вытянутой руки. А лучше – ещё ближе.

История 19-я. Хорошее утро.

Я проснулся посреди ночи. Мне было хреново. Голова опять раскалывалась от боли, и ломило оба запястья. Маша тихо сопела мне в плечо, шевелиться не хотелось, но и оставлять всё как есть не было никакой возможности. Я как можно осторожнее попытался слезть с дивана. Меня тут же поймали за руку.